Аффективная сфера личности это: Аффективная сфера — это… Что такое Аффективная сфера?

Содержание

Аффективная сфера — это… Что такое Аффективная сфера?

Аффективная сфера: — совокупность переживаний человеком своего отношения к окружающей действительности и к самому себе.

Аффективная реакция
Аффективное поведение

Смотреть что такое «Аффективная сфера» в других словарях:

АФФЕКТИВНАЯ СФЕРА — АФФЕКТИВНАЯ СФЕРА, область чувств и настроений (см. Аффект) … Большая медицинская энциклопедия
МИНРОЦИТЫ — МИНРОЦИТЫ, см. Макроциты. МИКРУРГИЯ. Содержание: Исторические данные…………317 Аппараты (микроманипуляторы), инструментарий………………..317 Общие приемы проведения микроопераций . 324 Фотографирование микроопераций……325… … Большая медицинская энциклопедия
Клиническая картина психических расстройств при опухолях мозга — Психические расстройства при опухолях мозга относятся к группе экзогенноорганических нарушений. Наиболее рано возникающим симптомом является головная боль, которая бывает связана с повышением внутричерепного давления и носит разлитой распирающий … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
ДЕПРЕССИЯ — (от лат. deprimere давить), псих, угнетение, симптомокомплекс, характеризующийся подавленным, тоскливым настроением, замедлением движений и затруднением мышления. Эпизодически встречаясь почти при всех псих, заболеваниях, Д. имеет самостоятельное … Большая медицинская энциклопедия
Синдромы психопатологические — – совокупность отдельных симптомов нарушения психической деятельности. Проявление определенных психопатологических синдромов зависит от возраста человека, особенностей его психического склада, стадии болезни и т. д. Сочетание психопатологических… … Словарь-справочник по социальной работе
ИДИОТИЗМ — ИДИОТИЗМ, ИДИОТИЯ (от греч. idio tes неученый, несведущий), характеризуется почти полным отсутствием псих, функций и входит в группу заболеваний, которой Крепелин (Kraepelin) дал название «олигофрения». К олигофрении относятся формы… … Большая медицинская энциклопедия
аутизм — Термин, введенный Блейлером для обозначения формы мышления, характеризующейся ослаблением или потерей контакта с реальной действительностью, отсутствием стремления к общению и чрезмерным фантазированием. Глубокий аутизм, согласно Блейлеру,… … Большая психологическая энциклопедия
СИНДРОМЫ ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИЕ — (англ. psychopathological syndromes) совокупности отдельных симптомов нарушения психической деятельности и психических состояний. Проявление определенных С. п. зависит от возраста человека, особенностей его психического склада, стадии болезни и т … Большая психологическая энциклопедия
Парсонс, Толкотт — Толкотт Парсонс Talcott Parsons Дата рождения: 13 декабря 1902(1902 12 13) Место рождения: Колорадо Спрингс Дата смерти … Википедия
ПАНЕТИЙ — ПАНЕТИЙ (Παναίτιος) Родосский (ок. 180 до н.э., Родос ок. ПО до н. э., Афины), философ стоик, родоначальник т. н. Средней Стой. П. происходил из старинного и влиятельного рода в г. Линд на Родосе. Первые сведения о стоическом учении,… … Античная философия

Аффективная сфера — Психологос

К аффективной сфере относят все психические процессы, которые не удается промоделировать разумным образом. Обычно к таким в чем-то загадочным событиям относят процессы эмоционально-чувственного отношения к жизни и взаимодействия с миром, собой и людьми. Так же упрощая, это обычно чувства и предчувствия, желания и импульсы, мотивы и потребности, впечатления и переживания.

Действительно, почему девушка звонит мужчине, зная, что ее звонок ему не нужен? Это глупо, это неразумно, это еще больше отдаляет мужчину от нее, а ее мучит — но она звонит… Почему? Потому что — влюблена, потому что привязалась. «Влюблена» и «привязалась» — это не объяснения, это только название того, что у нее происходит в душе. А что она сделает завтра и почему — часто не знают не только окружающие, но и сама девушка. Ее поведение всерьез понять и промоделировать не удается: именно на этом основании причины такого поведения относят к аффективной сфере.

Если движущие силы человеческого поведения представить в виде типологии областей аффективной сферы, мы получим следующее.

Внутреннее побуждение. Желание украсить комнату к празднику, подарить любимой цветы, мотив заработать побольше денег… — эту область можно назвать Желания и мотивы.
Внешнее побуждение. Игрушка, которую увидел ребенок, звонок подруги, зовущей на дискотеку, бутылка, попавшая в руки алкоголику — все внешние предметы и обстоятельства, зовущие и вызывающие побуждение — это область мотиваторов: того, что побуждает нас извне, что вызывает наше желание и интерес из окружающего нас мира.
Внешнее принуждение. Сильные удары током заставляют крысу искать выход из лабиринта. Заключенных заставляют шить рукавицы. Страшная грозовая туча над лесом, обещающая ливень нам на голову, либо палочка полицейского, заставляющая машину оставновиться — это все то, что толкает и заставляет нас извне. Эту область традиционно называют Стимулы.
Внутреннее принуждение. Это и состояние аффекта, и давящее чувство страха, и внутренняя борьба с искушениями: все то внутреннее, которое заставляет нас что-то делать, не оставляя нам выбора. Эта область — Аффекты.

Глава 2. Аффективная сфера

•Произвольное внимание

•Произвольная память

•Механическая память

•Мнемические приемы

За годы дошкольного детства ребенок не только приобрел некоторый эмо-

циональный опыт, но у него сформировались определенные особенности эмоционального поведения, эмоционального отклика на воздействия сверстников и

взрослых. Со временем он постепенно начинает уже более сдержанно выражать свои эмоции (раздражение, зависть, огорчение), особенно когда находится среди сверстников, боясь их осуждения. Умение владеть своими чувствами растет год

от года.

Эмоции – отношение человека к миру, к тому, что он испытывает и делает, в форме непосредственного переживания.

Аффективная сфера – совокупность переживаний человеком своего отношения к окружающей действительности и к самому себе.

В младшем школьном возрасте у ребенка происходит развитие собственной эмоциональной выразительности, что сказывается в большом богатстве интонаций, оттенков мимики. Характерной особенностью младшего школьного возраста является эмоциональная впечатлительность, отзывчивость на все яркое, необыч-

ное, красочное (Якобсон П. М, 1976).

Выражение эмоций и чувств Выражение чувств, проявляющихся в той или иной форме, называют экс-

прессией. Язык экспрессии достаточно многообразен.

Возникновение и проявление чувств связано со сложной комплексной работой коры и подкорки головного мозга, а также вегетативной нервной системы. Ведущая роль принадлежит коре, однако велико и значение подкорки, так как в ней находятся центры, управляющие вегетативной нервной системой и регулирующие

работу внутренних органов. Этим определяется тесная связь эмоций и чувств с

многообразными изменениями в функциях организма: с деятельностью сердца, кровеносных сосудов, органов дыхания, с изменениями в деятельности скелетных

мышц, в частности в виде выразительных движений всего тела(пантомимика) и

лицевых мышц (мимика).

У человека, испытывающего то или иное эмоциональное состояние– радость, скорбь, гнев, происходят определенные изменения не только во внутренних органах, но и во внешнем облике. Меняется выражение лица, глаз, появляются

определенного характера жесты, возникают специфические оттенки в интонациях.

По этим изменениям можно судить, какую эмоцию переживает человек в данный

момент (Гамезо М. В., Дома-шенко И. А., 1998).

Например, в мимике смеха участвуют: скуловая мышца, круговая мышца глаза, круговая мышца рта, подкожная мышца шеи. В мимике доброжелательного сострадания дополнительно к перечисленным мышцам сильно сокращена мышца,

сморщивающая брови, та ее часть, которая приподнимает головку брови, а также

лобная мышца. В мимике неискренней, вынужденной улыбки происходит сокращение главным образом скуловой и круговой мышцы рта. Выразительные движения и переживания взаимопроникают друг в друга, образуя подлинное единство.

Эмоциональная готовность к школьному обучению

До середины детства ребенок связан тесными эмоциональными связями с родителями (или людьми, их заменяющими), он погружен в эти чувства и еще не умеет их анализировать. Вскользь сказанное оценочное замечание чужого человека в середине детства оказывает сильное эмоциональное воздействие на -ре бенка (Абрамова Г. С, 1998).

Вехи в развитии Правильность оценки эмоциональности вокальной речи за период с7 до 12

лет возрастает у ребенка более чем в1,5 раза; наиболее адекватно воспринимаются эмоции страха и гнева, наименее – эмоции радости (Котляр Г. М., Морозов В.

П., 1975).

Один из важнейших итогов психического развития ребенка в период дошко-

льного детства – его психологическая готовность к школьному обучению. Традиционно выделяется три аспекта школьной зрелости: интеллектуальный, эмоцио-

нальный и социальный. Эмоциональная зрелость в основном понимается как уменьшение импульсивных реакций ребенка и его возможность длительное время выполнять не очень привлекательное задание.

Мнение ученых По мнению Д. Б. Эльконина, при переходе от дошкольного к младшему

школьному возрасту у ребенка происходит постепенная потеря непосредственно-

сти в социальных отношениях, наблюдается обобщение переживаний, связанных с оценкой окружающих, идет развитие самоконтроля (Эльконин Д. Б., 1989).

Новая социальная ситуация, в которую попадает ребенок с приходом в школу, вводит его в мир строго нормированных отношений и требует организованной произвольности, ответственной за дисциплину, за развитие исполнительских действий, связанных с обретением навыков учебной деятельности.

Эмоциональная зрелость – уменьшение импульсивных реакций, проявле-

ние эмоции в соответствии с социальными нормами и требованиями; возможность длительное время выполнять не очень привлекательное задание.

В школе происходит стандартизация условий жизни ребенка, в результате

выявляется множество отклонений в его поведении: гипервозбудимость, гипердинамия, выраженная заторможенность. Эти отклонения ложатся в основу детских страхов, снижают волевую активность ребенка, вызывают у него угнетенные состояния и т. д. (Мухина В. С, 1997).

Амбивалентные переживания (от греч. amphi – приставка, обозначающая

двойственность, лат. valenta – сила) – несогласованные, противоречащие друг другу (положительные и отрицательные) одновременно испытываемые человеком

эмоциональные отношения к некоторому объекту или явлению.

Свобода дошкольного детства сменяется отношениями зависимости и подчинения новым правилам жизни. Ужесточение требований к ребенку, даже в самой доброжелательной форме, возлагает на него ответственность за самого себя. Необходимое воздержание от ситуативных импульсивных желаний и обязатель-

ная самоорганизация в первое время создают у ребенка чувство одиночества, от-

чужденности – ведь он должен нести ответственность за свою новую жизнь и сам

ее организовывать.

Фрустрация (от лат. frustratio – обман, расстройство, разрушение планов) – психическое состояние человека, вызываемое объективно непреодолимыми (или субъективно так воспринимаемыми) трудностями, возникающими на пути к дости-

жению цели или решению задачи; переживание неудачи.

С поступлением в школу увеличивается количество требований, ожиданий, акцент делается на том, что ученик «должен», а не на том, что он «хочет».

Аффективное поведение – поведение, действия или взаимодействие, которое в первую очередь определяется эмоциональным состоянием или отношени-

ем; действия под влиянием эмоций.

С другой стороны, первокласснику приятно быть и чувствовать себя взрослее, ответственнее, видеть, что окружающие воспринимают его как школьника. Естественно, такое положение вызывает амбивалентные переживания: это и

стремление оправдать ожидания, и страх оказаться плохим учеником. Эти противоречия могут порождать фрустрацию.

Неудовлетворенные притязания вызывают отрицательные аффективные переживания тогда, когда возникает расхождение между этими притязаниями и такими способностями ребенка, которые в состоянии обеспечить их удовлетворение. Признать свою несостоятельность– значит для ребенка пойти вразрез с

имеющейся у него потребностью сохранить привычную самооценку, чего он не хочет и не может допустить(Славина Л. С, 1966). Например, повышенная обидчи-

вость ребенка как одна из форм его аффективного поведения возникает в результате того, что ученик неадекватно оценивает ситуацию: он считает, что несправедливы окружающие – учитель, поставивший низкую оценку, родители, наказав-

шие его «ни за что», одноклассники, подшучивающие над ним, и т. д. Эмоциональный стресс (от англ. stress – давление, напряжение) – психиче-

ское состояние человека, возникающее в ответ на разнообразные экстремальные

воздействия.

Чувство личности — переживание человеком своего отношения к самому се-

бе как субъекту (или участнику) социальных отношений и сознательной деятельности.

Нельзя не учитывать, что порой эмоциональный стресс у детей провоцируют педагоги, сами того не желая и не осознавая. Они требуют от своих учеников

такого поведения и уровня успеваемости, которые для некоторых детей являются

непосильными.

Успехи ребенка в освоении норм жизни в новых условиях формируют у него

потребность в признании не только в прежних формах отношений, но и в учебной

деятельности. Характер адаптации к условиям жизни в младшем школьном возрасте и отношение к ребенку со стороны семьи определяют состояние и развитие у него чувства личности.

Развитие эмоций в процессе взаимоотношений

Взаимоотношения со сверстниками

В младшем школьном возрасте ребенку приходится преодолевать многие трудности в общении и прежде всего– со сверстниками. Здесь, в ситуациях фор-

мального равенства (все одноклассники и ровесники) дети сталкиваются с разной

природной энергетикой, с разной культурой речевого и эмоционального общения сверстников, с разной волей и отличным чувством личности. Столкновения эти приобретают выраженные экспрессивные формы, например, агрессивные реакции, плаксивость, двигательная расторможенность.

Сенситивный период (лат. sensus – чувство, ощущение) – присущее опре-

деленному возрастному периоду оптимальное сочетание условий для развития

определенных психических свойств и процессов.

Младший школьный возраст – это период позитивных изменений и преобразований, происходящих с личностью ребенка. Потому так важен уровень достижении, осуществленных каждым реоенком на данном возрастном этапе. Если в

этом возрасте ребенок не почувствует радость познания, не приобретет уверен-

ность в своих способностях и возможностях, сделать это в дальнейшем(за рамками сенситивного периода) будет значительно труднее. Чем больше позитивных приобретений будет у младшего школьника, тем легче он справится с предстоящими сложностями подросткового возраста (Дубровина И. В., 1997).

Взаимоотношения со взрослыми Ребенок младшего школьного возраста находится в большой эмоциональ-

ной зависимости от учителя. Так называемый эмоциональный голод– потребность в положительных эмоциях значимого взрослого, а учитель – именно такой взрослый, во многом определяет поведение ребенка(Мухина В. С, 1998). Приоб-

ретая новые знания, слушая сказки и истории, которые читает учитель, созерцая явления природы, рассматривая иллюстрации в книжках и ориентируясь при этом

на эмоциональное отношение учителя к тому, что разбирается на уроке, ребенок усваивает не только информацию, но и ее оценку взрослым. Он учится эмоцио- нально-ценностному отношению к окружающему миру.

Эмоциональный голод – потребность в эмоциональных впечатлениях и пе-

реживаниях; в узком смысле – потребность в положительных эмоциях значимого человека или референтной группы.

Эмоционально-ценностное отношение – переживание отношения к окружающей действительности через систему морально-нравственных критериев, принятых в обществе.

Эмоционально-оценочное отношение – переживание собственного отношения к правилам, морально-нравственным нормам.

Вместе с тем, не чувствуя эмоциональной близости со своим учителем, ре-

бенок бессознательно стремится компенсировать нереализованную потребность в положительных эмоциях. Как только, по мнению ребенка, возникает возможность

обратиться к своему соседу по парте или еще к кому-нибудь, он тут же начинает общение по любому поводу. Поощряемое взрослыми напряжение воли быстро утомляет и истощает ребенка, и он бессознательно стремится снять негативное напряжение. Рассудочное и аффективное отношение к правилам, нравственным

нормам развивается у ребенка через эмоционально-оценочное отношение к нему

взрослого. Именно взрослый своим аффективным отношением к ребенку в данный момент санкционирует определенный тип поведения (Мухина В. С, 1998).

Новые грани чувств ребенка младшего школьного возраста развиваются

прежде всего внутри учебной деятельности и в связи с ней. Конечно, все те чувства, которые появились у него в дошкольном возрасте, продолжают оставаться и углубляться в повседневных отношениях с близкими людьми. Однако социальное пространство расширилось – ребенок постоянно общается с учителем и одно-

классниками по законам четко формулируемых новых правил.

Нормы развития

Вшкольном возрасте у детей обычно наблюдается значительное снижение

эмоциональной возбудимости. Благодаря этому дети 9-11 лет часто кажутся до-

вольно уравновешенными в своем поведении и в этом отношении порой более похожими на взрослых, чем даже подростки, выглядящие часто более возбудимыми (Рубинштейн С. Л., 1998).

Социальные эмоции

Всистеме межличностных отношений ребенка с другими людьми– со

взрослыми и сверстниками– у него возникает и развивается сложная гамма

чувств, которые характеризуют его как уже социализированного человека.

Это прежде всего самолюбие, выражающее стремление ребенка не только

ксамоутверждению, но и к соперничеству с другими людьми.

Чувство ответственности представляет собой способность ребенка пони-

мать ситуацию и соответствовать существующим в социальном пространстве

нормативам. Наиболее интенсивно это чувство развивается у ребенка в условиях учебной деятельности.

Кроме того, позитивными качествами социального развития ребенка является его расположение к другим людям(взрослым и детям), которое при непо-

средственном общении выражается во внутреннем чувстве доверия к ним и проявляется в развивающейся у ребенка способности к сопереживанию. Сопереживание «успешного» ребенка «неуспешному» создает особую атмосферу солидарности между детьми: все участники этой ситуации становятся внимательнее друг к другу, доброжелательнее.

Постепенно, по мере освоения ребенком школьной действительности, у него складывается система личных отношений в классе. Ее основу составляют пре-

валирующие над всеми другими непосредственные эмоциональные отношения со сверстниками и учителем.

Приобретение навыков социального взаимодействия с группой сверстников и умение заводить друзей представляет собой один из важнейших этапов разви-

тия ребенка данного возраста (Раттер М. , 1987).

Наиболее существенным свойством взаимоотношений ребенка со сверст-

никами является их принципиальное равноправие, включающее равенство прав на собственную эмоциональную оценку всего происходящего в детской группе. Удовольствие от совместного времяпрепровождения, совместных занятий, силь-

ное желание их продолжать– все это помогает детям преодолевать трудности, связанные с разницей мнений, желаний, намерений. Практика согласования ведет к развитию у детей способности строить равноправное сотрудничество между

своими сверстниками, мыслящими и чувствующими по-разному.

Эмоциональная децентрация (от лат. de – отрицательная приставка + centrum – центр круга) – способность отстраниться от собственных эмоциональных переживаний, способность к восприятию чувств и эмоционального состояния другого человека.

Развитие общения ребенка со сверстниками способствует формированию у

него новой стадии эмоционального развития, которая характеризуется появлени-

ем способности к эмоциональной децентрации^ Эта стадия эмоционального развития обычно сосуществует с предыдущей:

ребенок практикует одновременно две

системы отношений – отношения послушания и некритичного принятия правил, предлагаемых взрослыми, и отношения равноправия людей, сообща вырабатывающих правила, принятые для всей компании. Такая «двойная бухгалтерия» чувств длится обычно до начала подросткового возраста, когда у растущего чело-

века появляется потребность унифицировать свои эмоциональные отношения с

миром (Цукерман Г. А., Мастеров Б. М., 1995). Исследования

Результаты исследований показывают, что отношение ребенка к друзьям и

само понимание дружбы имеют определенную динамику на протяжении младшего школьного детства. Для детей 5-7 лет друзья – это прежде всего те, с кем ребенок играет, кого видит чаще других. Выбор друга определяется в основном внешними причинами: дети сидят за одной партой, живут в одном доме и т. п. Характеризуя

своих приятелей, они указывают, что «друзья ведут себя хорошо», «с ними весе-

ло». В этот период дружеские связи непрочны и недолговечны, они легко возни-

кают и довольно быстро могут оборваться. Между 8 и 11 годами дети считают

друзьями тех, кто помогает им, отзывается на их просьбы и разделяет их интересы. Для возникновения взаимной симпатии и дружбы между детьми становятся важными такие качества личности, как доброта и внимательность, самостоятель-

ность, уверенность в себе, честность. О возрастающей роли сверстников к концу

младшего школьного возраста свидетельствует и тот факт, что в 9-10 лет (в отличие от более младших детей) школьники значительно острее переживают замечания, полученные в присутствии одноклассников. Дети в этом возрасте становятся более застенчивыми и начинают стесняться не только незнакомых взрослых, но и

незнакомых детей своего возраста (Коломинский Я. Л., 1977).

Система личных отношений является наиболее эмоционально насыщенной для каждого человека, поскольку связана с его оценкой и признанием его как личности. Поэтому неудовлетворительное положение в группе сверстников пережи-

Эмоциональная сфера личности | Диплом по психологии

Эмоциональная сфера личности

Характеристики эмоционального реагирования, постоянно и ярко проявляющиеся у человека, являются его эмоциональными свойствами и определяют его эмоциональность, эмоциональную сферу его личности.

Эмоциональность – это совокупность свойств человека, характеризующих содержание, качество и динамику его эмоций и чувств.

Свойства эмоциональной сферы

Все свойства эмоциональной сферы разделяются на содержательные и динамические.

Содержательные свойства эмоциональности определяются теми явлениями, ситуациями и событиями, которые имеют особую значимость для субъекта. Они связаны со стержневыми параметрами личности: ее мотивационной направленностью, мировоззрением, системой ценностей и базовых представлений и т.п.

К динамическим свойствам эмоциональности относятся особенности возникновения, протекания и прекращения эмоциональных процессов и их внешнего выражения. Динамические свойства эмоциональной сферы связаны с темпераментом.

Структура эмоциональной сферы

Эмоциональная возбудимость – готовность эмоционального реагирования на значимые для человека раздражители. При повышенной эмоциональной возбудимости эмоциональные реакции в ответ на более слабые внешние и внутренние воздействия.
Сила эмоций – энергизация деятельности в зависимости от удовлетворения или неудовлетворения мотивов. Некоторые люди могут испытывать чувства такой силы и интенсивности, на которые другие оказываются неспособными.
Эмоциональная устойчивость – сопротивляемость действию эмоциогенных факторов, контроль импульсов и влечений, терпеливость, ведущие к стабильности состояния.
Эмоциональная лабильность – подвижность эмоций, благодаря которой человек быстро реагирует на смену стуаций и обстоятельств, свободно выходит из одних эмоциональных состояний и входит в другие.
Общая эмоциональная направленность личности проявляется в том, какие эмоции оказываются наиболее близкими человеку, наиболее желательными и устойчивыми, обусловливает избирательность отношения субъекта к явлениям природы и искусства, жизненным ситуациям и окружающим его людям.

См.также: Волевая сфера личности

Эмоциональная сфера личности как предмет психолого-педагогического исследования Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

2. Ильин Е.П. Эмоции и чувства / Е.П. Ильин. — СПб.: Питер, 2001. -752 с.

3. Краткий психологический словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского; ред.-сост. Л. А. Карпенко. — Ростов-н/Д.: Феникс, 1998. — 456 с.

5. Реан А.А. Психология адаптации личности / А.А. Реан. — СПб.: Прайм-Еврознак, 2008. — 479 с.

7. Современный психологический словарь / Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. — СПб., 2007. — 490 с.

8. Словарь практического психолога / Под ред. С.Ю. Головина. -СПб., 2006. — 789 с.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ СФЕРА ЛИЧНОСТИ КАК ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ © Лупиногина Е.Н.*

Северо-Кавказский государственный технический университет, г. Ставрополь

В статье проведен анализ взглядов отечественных и зарубежных ученых на эмоциональную сферу личности.

Интерес к изучению эмоциональной жизни человека имеет длительную историю. Систематические обзоры экспериментального изучения эмоций представлены в работах М.Б. Арнольда, В. Вундта, Дж.А. Гассона, У. Джеймса, К. Изарда, Э. Клапареда, Г. Ланге, Р.У. Липера, У. Макдау-голла, Т. Рибо, Б. Спинозы и др., а также отечественных авторов: П.К. Анохина, В.К. Вилюнаса, Л.С. Выготского. Б.И. Додонова, Е.П. Ильина, А.Ф. Лазурского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, П.В. Симонова, П. М. Якобсона и др. И, тем не менее, проблема эмоций остается одной из наиболее сложных и запутанных в современной психологической науке.

Термин «эмоция» происходит от латинского ешоуеге — возбуждать, волновать. В «Психологическом словаре» [8] эмоция трактуется как психическое отражение в форме непосредственного пристрастного переживания смысла жизненного явления или ситуации, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта. Таким образом, в словаре закрепляется понимание эмоции как одного из видов пси-

♦ Старший лаборант кафедры Социально-культурного сервиса и туризма

хических процессов, отражающих субъективное отношение человека к происходящему, т.е. эмоции в узком смысле.

Для обозначения всех известных процессов связанных с переживаниями единой терминологии пока не выработано. Совокупность всех видов переживаний обозначается авторами как эмоции в широком смысле (Р.С. Немов, Б.И. Додонов), чувства в широком смысле (А.В. Петровский), аффекты в широком смысле. Соответственно, совокупность психических процессов обозначается как эмоциональная сфера или аффективная сфера психики. Отсутствие единой терминологии показывает, что на сегодняшний день изучение эмоциональной сферы человека далека от завершения. Однако, и отношение к этой сфере психики человека было неоднозначным в ходе становления научного знания.

Так, Б. Спиноза под аффектами подразумевает «состояния тела, которые увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют ей или ограничивают ее, а вместе с тем и идеи этих состояний» [10, С. 30]. В работах ученого отразилось общее негативное отношение его современников к эмоциональной жизни человека, прослеживается приоритет интеллектуальной сферы над эмоциональной.

По мере накопления и переосмысления психологических знаний изменяется взгляд на сущность и структуру эмоциональных процессов.

В. Вундт выделил два рода психических элементов. Элементы объективного содержания опыта являются элементами ощущения, или просто ощущениями, например, ощущение тепла, холода. Субъективные элементы называются элементами чувства, или простыми чувствами, например, чувство, сопровождающее какое-нибудь ощущение звука, вкуса, света, обоняния, тепла, холода, боли, или чувства, которое испытывается при виде предметов, которые нравятся или не нравятся [10, С. 48].

Похожую позицию высказывал Г. Ланге относительно структуры эмоциональной сферы. В работах Г. Ланге определены две группы явлений: эмоции и чувства (страсть, аффект). К эмоциям ученый относит печаль, радость, страх, гнев и аналогичные им понятия, а к чувствам — любовь, ненависть, презрение, удивление и т.п. Эти две группы различаются в большей сложности чувств и в сложности и разнообразии условий самого их возникновения [10, С. 113].

В отличие от В. Вундта и Г. Ланге, У. Джеймс рассматривал структуру эмоциональной сферы психики в зависимости от содержания переживания. Джеймс У. считал, что «телесные изменения следуют непосредственно за восприятием волнующего факта и что наше переживание этих изменений, по мере того как они происходят, и является эмоцией» [10, С. 101].

Немаловажное значение для понимания эмоций имели исследования взаимосвязи эмоциональной и мотивационно-потребностной сфер психи-

ки. Так, М.Б. Арнольд, Дж.А. Гассон полагали, что «эмоцию, или аффект, можно рассматривать как переживаемую тенденцию приближаться к объекту, который оценивается как приемлемый, или удаляться от объекта, который оценивается как неприемлемый, подкрепляемую специфическими органическими изменениями в соответствии с типом эмоции» [10, С. 197].

Клапаред Э. утверждает, что эмоции бесполезны и вредны, не являются целесообразными, они неадаптивны и возникают тогда, когда какая-то причина препятствует приспособлению. Чувства же полезны [10, С. 132133].

Макдауголл У. утверждает, «во-первых, что все те переживания, которые мы называем чувствами и эмоциями, связаны с проявлениями устремлений организма, вызываемыми либо воздействиями извне, либо метаболическими процессами внутри организма, либо, чаще всего, обоими путями; во-вторых, что в общих чертах мы можем надежно разграничить чувства, с одной стороны, и эмоции — с другой, на основе их функционального отношения к целенаправленной активности, которую они сопровождают и определяют, поскольку эти отношения в обоих случаях существенно различаются» [1, С. 143].

Анохин П.К. определяет эмоцию как «физиологическое состояние организма, имеющее ярко выраженную субъективную окраску и охватывающее все виды чувствований и переживаний человека — от глубоко травмирующих страданий до высоких форм радости и социального жизнеощущения». Эмоции охватывают весь организм, они придают состоянию человека определенный тип переживаний [10, С. 172-173]. Анохин П.К. представляет эмоциональные реакции как приспособительный акт, который имеет целостную физиологическую архитектуру [10, С. 175176].

Симонов П. В. суммируя результаты опытов и данные литературы, пришел к выводу о том, что «эмоция есть отражение мозгом человека и животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую мозг оценивает на основе генетического и ранее приобретенного индивидуального опыта» [10, С. 179-180].

Лазурский А.Ф. рассматривал чувство как самостоятельный элемент психической жизни [6, С. 204].

Социальный характер эмоциональных процессов и процесс их развития рассматривался также в работах Т. Рибо. Ученый считает, что первая по времени эмоция — боязнь. Вслед за оборонительной эмоцией появляется наступательная — в форме гнева. Далее появляется эмоция нежного характера (привязанность). Затем появляются эмоции, связанные с личностью, с «я». Последняя в хронологическом порядке — половая эмоция [11,

С. 19]. В наивысших областях науки, искусства, религии, морали эмоция достигает своего последнего пункта развития [11, С. 23].

Важным шагом на пути изучения эмоциональных процессов стало осмысление их как психического явления, связанного не только с реакциями организма, но и личностными свойствами. По мнению К.Е. Изарда, эмоции рассматриваются не только как основная мотивирующая система, но и как личностные процессы, которые придают смысл и значение человеческому существованию [1, С. 233].

Работы К.Е. Изарда позволили обратить внимание на то, что личность, во многом, формируется под влиянием переживаемых в процессе жизни эмоций. С другой стороны, каждый человек, в большей или меньшей степени, предрасположен, ввиду своих психических особенностей, к переживанию определенных эмоциональных состояний [4].

Важнейшая роль эмоций в психической жизни человека и формировании его личности рассмотрена в последних работах Л. С. Выготского [2]. По его мнению, именно эмоции, эмоциональная сфера, способность к переживанию высших чувств и делает человека человеком.

В контексте теории деятельности рассматривал эмоциональную сферу личности А.Н. Леонтьев [7]. Леонтьев А.Н. использует понятие «эмоциональные процессы», к которым относится широкий класс процессов внутренней регуляции деятельности. К эмоциональным процессам он относит аффекты, собственно эмоции и чувства.

Рубинштейн С.Л. считал, что человек «переживает то, что с ним происходит и им совершается; он относится определенным образом к тому, что его окружает» [10]. Переживание этого отношения человека к окружающему составляет сферу чувств или эмоций. Чувство человека — это отношение его к миру, к тому, что он испытывает и делает, в форме непосредственного переживания. Рубинштейн С.Л. в эмоциональной сфере личности выделял три основных уровня: уровень органической аффективно-эмоциональной чувствительности, уровень предметных чувств, уровень обобщенных мировоззренческих чувств [10, С. 158-159]. Рубинштейн С. Л., говоря о различных видах эмоциональных образований и состояний, отмечал еще настроение. Под настроением разумеют общее эмоциональное состояние личности, выражающееся в «строе» всех ее проявлений [10, С. 160-161].

Ильин Е.П. разработал подход к созданию дифференциально-психологической концепции структуры эмоциональной сферы человека [5]. В ее рамках рассматриваются не только эмоции, но и другие эмоциональные образования, эмоциями не являющиеся: эмоциональный тон ощущений (удовольствие — отвращение), чувства (любовь, зависть и др.), эмоциональные свойства и особенности личности (например, тревожность). По мнению Е.П. Ильина, эмоциональная сфера личности — это многогранное

образование, в которое, кроме эмоций, входят многие другие эмоциональные явления: эмоциональный тон; эмоциональные состояния; эмоциональные свойства личности, акцентуированная выраженность которых позволяет говорить об эмоциональных типах личности; эмоциональные устойчивые отношения (чувства), и каждое из них имеет достаточно отчетливые дифференцирующие признаки [5, с. 11].

Додонов Б.И. в своих работах использует слово «эмоция» в его наиболее широком значении [3]. Слово же «чувство», как и некоторые другие его синонимы, использует контекстуально — главным образом для обозначения тех же эмоций или их комплексов. Он выделяет следующие признаки эмоций: 1) представленность эмоций в сознании в форме непосредственных переживаний; 2) двойственный, психофизиологический характер этих явлений; с одной стороны — аффективное волнение, с другой — его органические проявления; 3) ярко выраженная субъективная окраска эмоций, присущее им качество особой «интимности».

В свое время было установлено, что ценность одних и тех же переживаний для разных лиц ранжирована по-разному. В связи с этим в психологию и было введено понятие общей эмоциональной направленности. Общая эмоциональная направленность человека сказывается, прежде всего, в выборе им той сферы деятельности, которая наиболее соответствует этой направленности [9, С. 340].

Список литературы:

1. Вилюнас В. Психология эмоций / В. Вилюнас. — СПб.: Питер, 2004.

— 496 с.

2. Выготский Л. С. Учение об эмоциях. Историко-психологическое исследование / Л.С. Выготский, Собрание сочинений. Т. 4. — М.: Педагогика, 1984.

3. Додонов Б.И. Эмоция как ценность / Б.И. Додонов. — М.: Политиздат, 1978. — 272 с.

4. Изард К. Психология эмоций / К. Изард. — СПб.: Питер, 2000.

5. Ильин Е.П. Эмоции и чувства. 2-е изд. / Е.П. Ильин — СПб: Питер, 2007. — 783 с. — (Серия «Мастера психологии»).

6. Лазурский А.Ф. Психология общая и экспериментальная / А.Ф. Ла-зурский. — Л., 1925.

7. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции / А.Н. Леонтьев. -М., 1971.

8. Психологический словарь / авт.-сост. В.Н. Копорулина, М.Н. Смирнова, Н.О. Гордеева, Л.М. Балабанова // Под общей ред. Ю.Л. Неймера. -Ростов-н/Д.: Феникс, 2003. — 640 с.

9. Психология человека от рождения до смерти / Под ред. А.А. Реана.

— СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2002. — 656 с.

10. Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гип-пенрейтер. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 288 с.

11. Рибо Т. Психология чувств. Ч. 1-11 / Т. Рибо. — Киев, 1987.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ ИДЕНТИФИКАЦИИ И ЕГО РОЛЬ В РАЗВИТИИ ЭТНИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ ЛИЧНОСТИ © Петрова К. А.*

Омский государственный университет, г. Омск

В статье раскрывается сущность психологического механизма идентификации, предлагается авторская модель идентификации как механизма развития этнического самосознания личности, выделяются функции данного механизма.

В современной России и мире в целом большую тревогу вызывает рост межэтнической напряженности, который проявляется в увеличении числа случаев этнической дискриминации и насилия. В отечественной психологии установлена тесная взаимосвязь между пренебрежительным отношением человека к представителям других этнических групп и низким уровнем развития его этнического самосознания. Напротив, высокий уровень развития этнического самосознания предполагает уважение его носителем культуры других народов, признание им права представителей других этнических групп быть национально уникальными. Под этническим самосознанием мы понимаем сложную развивающуюся систему, складывающуюся в процессе опосредованного усвоения относительно устойчивых и истинных представлений, оценок и переживаний о чертах своей и иных этнических групп, в итоге формирования которой человек осознает и ведет себя как представитель этнической общности.

Развитие этнического самосознания личности будет происходить эффективно, если в этом процессе будут задействованы психологические механизмы. Психологический механизм развития этнического самосознания — это система различных условий, средств, структур, отношений, связей и других психических явлений, обеспечивающих развитие системы представлений субъекта о своей этнической принадлежности, о своем месте в полиэтничном мире.

В данной статье мы стремимся показать роль механизма идентификации в развитии этнического самосознания личности.

* Старший преподаватель кафедры Педагогики и психологии детства

Эмоциональная сфера личности

Эмоции, их функции и виды

Определение 1

Эмоциональная сфера – это отражение субъективного отношения к предметам и явлениям, значимым для человека.

Существенная характеристика эмоций – их субъективность. Любая активность человека сопровождается эмоциональным переживанием.

В переводе с латинского языка «эмоция» означает волновать, потрясать, возбуждать. Удовлетворяя свои потребности, человек получает положительные эмоции, а при невозможности их удовлетворить – отрицательные. В течение длительного времени ученые считали эмоции явлением, которое досталось человеку от его далеких животных предков.

Сегодня хорошо известно, что в структуру эмоций входит субъективный и познавательный компоненты, поэтому обусловленность эмоций двойная – потребности человека, с одной стороны, определяющие его отношение к объекту эмоций и, способность отразить и понять свойства этого объекта – с другой стороны.

Помощь со студенческой работой на тему

Эмоциональная сфера личности

Эмоции человека отличаются большим разнообразием и каждая из них своеобразна по своим источникам, переживаниям, внешним проявлениям, способам регуляции.

Эмоции можно разделить на положительные и отрицательные.

По критерию мобилизации ресурсов организма человека выделяются стенические и астенические эмоции, действующие противоположным образом. Если стенические эмоции вызывают прилив энергии, подъем и активность, то астенические вызывают противоположные чувства.

Различаются эмоции и по потребностям – низшие эмоции, вызывающие общие ощущения, например, голод, жажду, ощущение холода или тепла и высшие эмоции, связанные с общественными отношениями.

По поводу того, какова роль эмоций в осуществлении процессов жизнедеятельности человека, мнения ученых разделились.

Для эмоций характерны свои признаки:

человек реагирует на ситуацию возникновением эмоции, а не на раздражитель;
заблаговременная реакция на ситуацию и её оценка;
дифференцированная оценка разных ситуаций;
механизм адекватной и заблаговременной подготовки к ситуации;
механизм закрепления отрицательного и положительного опыта.

Кроме признаков эмоции имеют свои функции – мотивационно-регулирующую, коммуникативную, сигнальную, защитную, которая возникает моментально и позволяет защититься от опасностей.

Глубина внутренней жизни человека выражается в эмоциональных проявлениях, а одинаковые раздражители вызывают у разных людей разные и непохожие реакции.

Взаимодействие между людьми не может обойтись без эмоциональных проявлений, поэтому коммуникативная функция эмоций относится к одной из важнейших. Посредством эмоций человек показывает свое отношение к действительности, к другим людям.

Эмоциональные свойства личности

Проявляющееся у человека эмоциональное реагирование является эмоциональным свойством, определяющим его эмоциональность – это совокупность свойств человека, которые характеризуют содержание, качество и динамику эмоций и чувств.

Содержательные аспекты эмоциональности связаны со стержневыми параметрами личности – мотивационной направленностью, мировоззрением, системой ценностей, базовыми представлениями и др. Динамическими свойствами эмоциональности являются особенности возникновения, протекания, прекращения эмоциональных процессов и их внешнего выражения.

И.П. Павлов считал, что эмоциональность зависит от типа нервной системы. Многие психологи согласны, что эмоциональность необходимо рассматривать как составляющую темперамента, а это значит, что они подтверждают мысль о том, эмоциональность определяется наследственными, врожденными, генетически закрепленными предпосылками.

Структура эмоциональности довольно сложная, а основными её компонентами являются эмоциональная возбудимость, сила эмоций, эмоциональная устойчивость, которую определяют два фактора – время появления эмоционального состояния (чем позднее появляются эмоции, тем эмоциональная устойчивость будет выше) и сила эмоциогенного воздействия (чем она больше, тем выше эмоциональная устойчивость).

Разные люди из основных эмоций чаще всего переживают какую-то одну, поэтому в зависимости от выраженности эмоциональности различают эмоциональные типы людей, которые относятся к разным типам темперамента.

Эмоциональные типы людей выделяются по сочетанию эмоциональности (Э+ и Э-), активности (А+ и А-), по первичности и вторичности (П и В).

На основании этого выделяется восемь типов характеров:

нервный тип Э+, А-, П;
сентиментальный тип Э+, А-, В;
очень деятельный, бурный тип Э+, А+, П;
страстный тип Э+, А+, В;
сангвиник Э-, А-, П;
флегматик Э-,А-, В;
беспечный, аморфный тип Э-, А+, П;
апатичный тип Э-, А+, В.

Для эмоционального типа личности характерна легкость возникновения эмоционального состояния и его интенсивность.

Активность отражает потребность в каком-либо действии, необходимость осуществления задуманного плана. Человек с высокой активностью не может выносить безделья и простоя, в то время как другие долго думают, прежде чем что-то начать, он всегда ищет и находит себе занятие.

Другой стороной эмоциональности является первичность – быстрота исчезновения эмоции. Такой человек не будет долго оставаться под впечатлением пережитого, и непрестанно будет разряжать свои эмоции. Таких людей специалисты назвали «первичными», но, скорее всего это будут эмоционально-лабильные люди.

Полной противоположностью «первичным» являются «вторичные», чаще всего имеющие ровное настроение. Однако если их чашу терпения переполнить, то они будут сильно обижаться, гневаться и длительное время оставаться под впечатлением пережитого.

Эмоциональная сфера личности

Оставаться равнодушным к окружающему миру довольно сложно и, человек, взаимодействуя с ним, может радоваться, печалиться, испытывать возмущение и гнев, хорошее или плохое настроение, а это есть различные эмоциональные процессы.

От того, какое значение для человека имеют разные предметы, как полно они удовлетворяют его потребности, будет зависеть характер его переживаний. Определенные чувства и, надо сказать, не всегда приятные, вызывает даже собственное его поведение.

Случается так, что человека начинает мучить совесть за какие-то поступки. У человека не возникнет никакая эмоциональная реакция, если он абсолютно безразлично к чему-то относится. К.Д. Ушинский считал, что только чувствования человека ясно и верно выражают его отношение к миру.

Если в мыслях можно себя обмануть, то чувствования говорят о том, что такое человек есть на самом деле. С появлением эмоции происходит изменение, как внешнего вида человека, так и деятельности его внутренних органов, обменных процессов, состояния нервной системы.

При плохом настроении, человеку кажется всё серым и невыразительным, а с приходом радостного настроения, мир окрашивается во все цвета радуги.

Отсутствие у человека эмоциональности говорит о наличии тяжелого заболевания – это вид шизофрении, получившей название «эмоционально тупой индивид».

Отношение к поступкам и поведению других проявляется в эмоциях и чувствах человека, когда что-то нравится, возникает положительная эмоция. При безразличии ко всему, становится скучно, человек раздражается, а это уже эмоция.

Экспериментальным путем было установлено – человеку для благополучного существования необходимо действие на мозг трех видов раздражителей – 35% раздражителей, вызывающих положительные эмоции, 5% раздражителей, вызывающих отрицательные эмоции и 60% – эмоционально-нейтральных раздражителей.

Понятно, что на жизненный тонус человека положительные эмоции оказывают благотворное влияние, но и отрицательные эмоции тоже необходимы, но их доза должна быть небольшой.

Замечание 1

Компоненты эмоциональной сферы человека взаимосвязаны и образуют сложную систему, к ним относятся: эмоции, чувства, эмоциональные состояния.

Очень часто понятия «эмоции» и «чувства», несмотря на отличия, употребляются как синонимы.

Замечание 2

Эмоции – это непосредственное переживание в данный момент, а чувства – это постоянные, устоявшиеся эмоциональные отношения человека.

Чувства не всегда предметны, и они свойственны только человеку, потому что они социально обусловлены, например, чувство долга, чувство гордости, чувство собственного достоинства и др. Эмоции характерны и для животных. Эмоциональные проявления человека регулируются социальными нормами.

Эмоциональная сфера и развитие дошкольника //Психологическая газета

Дошкольный возраст является периодом приобщения к миру общечеловеческих ценностей, это время установления первых отношений с людьми. Важную роль в развитии личности ребенка играет процесс умения познавать себя, выражать свои эмоции, понимать эмоциональное состояние собеседника. Познание детьми самих себя, понимание эмоционального состояния и поступков других людей формирует у ребенка эмпатию. Ребенок раннего возраста (до трех лет) практически не способен проявлять эмпатию по отношению к другим людям. Но постепенно в дошкольном возрасте мы можем наблюдать первые проявления сопереживания.

Способность к сопереживанию развивается при соблюдении условий и одновременно является этапами развития эмпатии:

получение собственного положительного опыта;

осознание собственных эмоций и чувств;

осознание того, что предположительно чувствует другой человек.

Эмпатия – одно из условий эффективного общения с окружающими людьми. Способность поставить себя на место другого помогает лучше понять партнера по общению, определить отдельные черты характера и их проявление, выражающееся в поступках и действиях. Дети учатся быть терпимыми к чужим недостаткам, учатся сопереживанию, к бесконфликтному общению.

Сегодня не вызывает сомнений тот факт, что практически всем российским детям требуется та или иная психологическая поддержка. Этому сопутствует ряд неблагоприятных факторов: экономическая и политическая нестабильность; большой поток информации; неконтролируемый процесс использования современных гаджетов. Что ведет к дефициту полноценного общения. В век технического прогресса люди все меньше общаются друг с другом, отдавая предпочтение просмотру телевизионных передач, виртуальному общению. Зачастую родители работают по десять часов в сутки, в погоне за деньгами на оплату кредитов, и свой отдых планируют, отдавая предпочтение телевизору, смартфону, а не общению и совместному времяпровождению с детьми. Родители чаще заботятся о физическом и об интеллектуальном развитии ребёнка, а эмоционально-личностное становление кажется им не столь важным, что приводит к нарушению общения со сверстниками и взрослыми.

Научные исследования С.И. Семенака, И.Ю. Кулагиной, В.С. Мухиной, В.Н. Мясищева, Д.Б. Эльконина в области воспитания и развития детей показали, что многие эмоционально-личностные трудности, с которыми сталкиваются дети, в значительной мере обусловлены особенностями семейного воспитания.

Эмоции являются первым проявлением психики в онтогенезе, основой психологического здоровья, фундаментом мотивации и творческой активности. Соединяясь с развитием воли, эмоциональные характеристики высвечивают индивидуальность и уникальность личности. С помощью эмоций и чувств ребёнок сигнализирует взрослым о своём самочувствии, желаниях, нуждах.

Наблюдая за детьми в детском саду, можно заметить, как потускнела сюжетно-ролевая игра, увеличилось число тревожных, эмоционально неуравновешенных детей. В связи с чем, важно начинать работу по развитию эмоционально-личностной сферы именно в дошкольном возрасте, для того, чтобы в дальнейшем дети росли психологически здоровыми личностями, умеющими полноценно общаться и правильно выражать свои эмоции.

На современном этапе дошкольное образование является первой ступенью непрерывного образования, что отражено в Федеральном государственном образовательном стандарте (ФГОС).

Один из основных принципов ФГОС – это личностно-развивающий и гуманистический характер взаимодействия взрослых: родителей (законных представителей), педагогических и иных работников образовательной организации и детей. В федеральных государственных образовательных стандартах сказано, что программа дошкольного образования должна быть направлена на создание условий развития ребенка, открывающих возможности для его позитивной социализации, его личностного развития, развития инициативы и творческих способностей на основе сотрудничества со взрослыми и сверстниками и соответствующим возрасту видам деятельности; на создание развивающей образовательной среды, которая представляет собой систему условий социализации и индивидуализации детей (п. 2.4.).

Исходя из принципов и условий воспитания по ФГОС, одной из главных задач дошкольной образовательной организации является эмоционально-личностное развитие детей, и включает формирование адекватного поведения, навыков управления негативными эмоциями, осознанного отношения к нормам социального поведения, умение конструктивно строить взаимоотношения с окружающими.

Изучив в онтогенезе особенности развития эмоционально-личностной сферы дошкольников можно отметить следующий положительный момент, что в условиях детского сада у детей есть уникальная возможность достроить свой образ, структуру своего «Я». Ребенок может усилить или обрести положительные качества этого образа, на основе оценок окружающих, взаимодействия со сверстниками и другими взрослыми, успехов и неудач в деятельности и общении.

Самосознание проявляется в желаниях, стремлении к самопознанию, в активности. Эмоционально-аффективная сфера, зафиксированная в памяти и отражённая в речи, является основой осознания и развития «Я-концепции» личности ребёнка. Самоощущения, самовыражение, самооценка, самореализация базируются на осознанной и осмысленной эмоционально-экспрессивной деятельности, организованной взрослым.

Дошкольный период – один из периодов становления иерархии мотивов и первичных этических норм. Деятельность личности регулируется соподчиненными мотивами и этическими нормами и правилами. Именно в дошкольном возрасте у детей возникает и развивается произвольное поведение. Произвольность – наличие не только цели, сколько средств и способов её осуществления – важное психологическое обеспечение развития личности ребёнка.

Эмоциональная сфера является важной составляющей в развитии детей. Эмоции детей дошкольного возраста ситуативные и неустойчивые. Ребёнок ещё не способен на длительное сочувствие и заботу о других, даже очень любимых людях.

На протяжении дошкольного детства эмоции ребёнка приобретают глубину и устойчивость. У старших дошкольников уже можно наблюдать подлинную заботу о близких людях, альтруистические поступки, направленные на то, чтобы оградить их от беспокойства, огорчения.

Одно из главных направлений развитий эмоция в дошкольном возрасте является увеличение их «разумности», связанное с умственным развитием ребёнка. Ребёнок начинает познавать окружающий мир, знакомиться с последствиями своих поступков, разбираться в том, что такое хорошо и что такое плохо. «Разумность» распространяется и на чувства, связанные с собственным поведением ребёнка. Уже в возрасте одного года ребенку доступна похвала, и его это радует, и огорчает порицание взрослого.

Существенно изменяются в дошкольном детстве и внешние проявления эмоций. Ребёнок постепенно овладевает умением до известной степени сдерживать бурные, резкие выражения чувств. В отличие от двухлетнего ребенка пяти-шестилетний дошкольник может сдерживать слёзы, скрыть страх и т.п. С взрослением дошкольники способны усваивать «язык эмоций», принятый в обществе. Могут использовать различные формы их выражения при помощи взглядов, мимики, жестов, поз, движений, интонаций голоса, замечать тончайшие оттенки переживаний.

В дошкольном возрасте происходят выраженные конституционные и мимические изменения лица ребёнка, что связано с ростом лицевого черепа, с преобразование челюстей и с изменением строения щек. В этот период ребёнок полнее овладевает мимикой и телесной экспрессией. Общение с взрослыми и со сверстниками учит ребёнка усвоению мимики через его идентификацию с эмоциями тех, с кем он общается. К пяти годам формируются некоторые сознательно контролируемые выражения, например, демонстративно «честное» выражение лица с открытым взглядом, устремлённым в глаза взрослому, когда в действительности ребёнок что-либо утаивает. Однако в целом мимические реакции ребёнка до шести лет весьма непосредственны и лицо его читается, как открытая книга.

Потребность в признании в дошкольном возрасте выражается в стремлении ребёнка утвердиться в своих моральных качествах. Ребёнок пытается предвидеть реакцию других людей на свой поступок, при этом он хочет, чтобы люди были ему благодарны, признавали его хорошие поступки. Возникнув в процессе общения со взрослыми, потребность в признании в дальнейшем переносится и на отношения со сверстниками. Так как в дошкольном возрасте ведущей деятельностью является игра, то притязания в первую очередь отрабатываются в самой игре и в реальных отношениях по поводу игры. В игре потребность в признании проявляется в двух планах: с одной стороны, ребёнок хочет «быть как все», а с другой – «быть лучше всех». Дети ориентируются на достижения и формы поведения сверстников.

Осваивая социальное пространство, условия развития и бытия человека, которые определяются значениями и смыслами его прав и обязанностей, накапливая определённые знания о них, ребёнок ещё долго не осознает их значение. Поведение дошкольника меняется от ситуаций, в которых руководит то один, то другой мотив. Соподчинение мотивов является самым важным новообразованием в развитии личности ребенка старшего дошкольного возраста. Иерархия мотивов придаёт определённую направленность всему поведению ребёнка, появляется возможность оценивать не только определённые поступки, но и поведение в целом.

Из всего вышесказанного видно, насколько важно развивать эмоционально-личностную сферу в дошкольный период. С одной стороны, это непосредственно влияет на развитие эмпатии, что ведет к формированию адекватной самооценки у ребёнка и развитию эмоциональной произвольности, с другой стороны ребенок – приобретает конструктивные способы управления собственным поведением, что во многом определяет степень готовности ребенка к обучению и благоприятной адаптации к школе.

границ | Личность влияет на взаимосвязь между первичными эмоциями и религиозным / духовным благополучием

Введение

С эволюционной точки зрения опыт духовности и религиозности можно рассматривать как результат того же благоприятного развития нейронов, ответственного за человеческую тенденцию к социализации и созданию сообществ (Kirkpatrick, 2005). В то время как духовность наиболее заметно описывалась как «поиск смысла в способах, связанных со священным» (Pargament, 1999, стр.4) и, следовательно, как очень личный и аффективный конструкт, религиозность в значительной степени определяется конкретными ритуалами, идеологиями и институтами (Pargament, 1999).

Кроме того, духовность и религиозность были связаны с психическим здоровьем в нескольких исследованиях (Espíndola and Blay, 2013; Unterrainer et al., 2014; Hiebler-Ragger et al., 2016). Однако изучение нейробиологии духовного и религиозного опыта и благополучия — сложная задача (Perroud, 2009).

Аффективная неврология

Аффективная нейробиология (АН) — это междисциплинарная область, изучающая нейронные механизмы эмоций.Он сочетает в себе нейробиологию с психологическим изучением личности, эмоций и настроения. Более того, AN подчеркивает важность первичных процессов подкорковых эмоциональных систем мозга: эмоциональные переживания не рассматриваются как эпифеномен, но предполагается, что они имеют эволюционную функцию для выживания каждого вида млекопитающих, поскольку они позволяют млекопитающим автоматически предвидеть некоторые проблемы выживания (Панксепп и Бивен, 2012). Панксепп (1998) описал непрерывность первичных эмоциональных систем в подкорково-лимбических цепях отдельных областей мозга млекопитающих.При стимуляции эти взаимодействующие системы вызывают семь основных эмоций: ИСКУССТВО, ГНЕЗ, ИГРА, СТРАХ, ЗАБОТА, ПАНИКА-СКОРБЬ и ПОХОЖДЕНИЕ. Система ПОИСКА, возникающая из вентральной области покрышки, поощряет поиск пищи, исследования, исследования, любопытство, интерес и ожидание. В результате дофамин срабатывает каждый раз, когда млекопитающее исследует окружающую среду (Depue and Collins, 1999). Отключение системы SEEKING, которое может быть вызвано любым восприятием изоляции или потерей любви, вызовет срабатывание системы PANIC-GRIEF.Эта система активизирует психологическую боль, связанную с потерей и социальным отторжением, и часто совпадает с увеличением количества СТРАХА и ГНЯДА. Напротив, ПОХОЖДЕНИЕ и ИГРА вызывают в мозгу социальную радость; эти системы работают вместе с системой SEEKING (Панксепп, Бивен, 2012).

Кроме того, эти — генетически обусловленные (Montag et al., 2016) — первичные эмоции рассматриваются как фундамент и основная сила для развития личности, рассматриваемая в контексте дарвиновской «непрерывности», которая предполагает общее происхождение человеческого и животного существования. (Fouts and Waters, 2001; Bouchard, Loehlin, 2001; Nettle, 2006; Davis, Panksepp, 2011; Panksepp, Watt, 2011).Чтобы изучить влияние первичных эмоций на различные параметры личности, была разработана шкала эмоциональной нейробиологии (ANPS) (Davis and Panksepp, 2011).

Первичные эмоции и личность

Личностные измерения, наиболее ярко описываемые Большой пятеркой (экстраверсия, невротизм, открытость, сознательность и доброжелательность), рассматриваются как универсальные, внутрииндивидуально постоянные и индивидуально разные (McCrae and Costa, 1997; Soldz and Vaillant, 1999; Bouchard and Loehlin, 2001), а также, по крайней мере частично, наследуются (Loehlin et al., 1998). С эволюционной точки зрения «Большая пятерка» могла иметь, возможно, адаптивную ценность уже в доисторические времена (Buss, 1991), поскольку их развитие представляло собой комбинацию экспрессии генов с влиянием факторов окружающей среды (Goldberg, 1990). В соответствии с этим различия в структуре личности в целом (Uher and Asendorpf, 2007) и, в частности, в личностных факторах Большой пятерки (King and Figueredo, 1997) также могут наблюдаться у больших обезьян. Кроме того, параметры личности — особенно невротизм — также были связаны с различными аспектами психического здоровья (Khan et al., 2005; О’Лири-Барретт и др., 2015; Хуанг и др., 2017).

Дэвис и Панксепп (2011) сообщают о существенной связи между первичными эмоциями и Большой пятеркой: они наблюдали положительную корреляцию между ИСКУССТВОМ и Открытостью, ИГРой и Экстраверсией, а также ЗАБОТОЙ и Приатливостью, в то время как невротизм положительно коррелировал с ГНЕВОМ, СТРАХОМ и ПЕЧАЛОМ. Сознательность была единственным личностным фактором, не связанным с первичными эмоциями (Abella et al., 2011; Barrett et al., 2013).К раннему возрасту сформировавшаяся личность становится относительно стабильной во времени, когда достаточно зрелые верхние области мозга позволяют префронтальной коре регулировать возникающие эмоции (Коста и МакКрэй, 1994, обзор см; МакКрэй и Коста, 1994).

Таким образом, индивидуальные различия в первичных эмоциях, таких как «эволюционно древние части человеческой личности» (Montag and Panksepp, 2017, p. 2), по-видимому, формируют человеческую личность снизу вверх в тандеме с корковой регуляцией сверху вниз (Montag and Panksepp, 2017, p. 2). и Панксепп, 2017).В деталях, «уникальная личность человека будет формироваться силой как тонических / фазовых эмоциональных всплесков на подкорковых уровнях мозга, так и его способностью удерживать эмоциональную активность (способности к эмоциям)». регуляция) — следовательно, корковая регуляция сверху вниз »(Montag, Panksepp, 2017, стр. 8).

Духовность и благополучие

В рамках AN духовность была названа эмоциональным атрибутом человека более высокого порядка и важным фактором в исследованиях, касающихся личности и психического здоровья (Davis and Panksepp, 2011).Подробно Davis et al. (2003, стр. 60) определял духовность как «чувство« связи »с человечеством и творением в целом, чувство« единства »с творением, стремление к внутреннему миру и гармонии, опору на духовные принципы и поиск смысла в жизнь.» Однако, хотя несколько исследований были сосредоточены на первичных эмоциях, исследований духовности в рамках АН сравнительно мало — даже в статьях Дэвиса и Панксеппа (2011).

Помимо рамок АН, духовность получила большое внимание и обычно описывается как эмоциональная, а именно как «универсальный опыт, а не универсальное богословие» (Vaughan, 1991, p.116). Следовательно, это относится к теистическим (например, христианству), политеистическим (например, индуизм) и нетеистическим верованиям (например, буддизму) (Vaughan, 1991). Кроме того, духовность может быть тесно связана с регулированием эмоций, поскольку считается, что отношения с высшей силой (например, с Богом) соответствуют критериям отношений привязанности и, следовательно, будут предлагать аналогичные психологические преимущества (Kirkpatrick, 2005).

Кроме того, были внесены предложения по расширению классической Большой пятерки с включением духовности в качестве шестого фактора (Piedmont, 1999; MacDonald, 2000; Unterrainer et al., 2010). Это подтверждается исследованиями, в которых сообщается о положительной корреляции доброжелательности, сознательности и экстраверсии с некоторыми аспектами религиозности или духовности (Saroglou, 2010; Unterrainer et al., 2010). Более того, о мистических или трансцендентных переживаниях чаще всего сообщают люди с более высоким уровнем экстраверсии и открытости (Unterrainer et al., 2014). Аналогичным образом, в метааналитическом обзоре сообщается, что повышенная открытость связана с более открытой или зрелой религиозностью и духовностью, а также с менее религиозным фундаментализмом (Saroglou, 2010).

Кроме того, аспекты религиозности и духовности были связаны с различными концепциями психического здоровья и болезней: хорошим примером может служить концепция духовного благополучия (SWB), созданная Эллисоном и Смитом (1991). SWB включает связанное с Богом или трансцендентное измерение религиозного благополучия (RWB), а также имманентное измерение экзистенциального благополучия (EWB), которое связано с удовлетворением жизнью и целью без опоры на высшую силу (Ledbetter et al. , 1991).Было продемонстрировано, что SWB положительно коррелирует с различными показателями психического здоровья, такими как более позитивные аффективные состояния и адекватные стратегии преодоления стресса в клинических, а также неклинических выборках (Ledbetter et al., 1991; Hiebler-Ragger et al., 2016) . В многофакторном расширении этой концепции, многомерная инвентаризация религиозного / духовного благополучия (MI-RSWB) (Unterrainer et al., 2010), изначально два измерения RWB и EWB (Ledbetter et al., 1991) имеют каждое были даны три под-измерения: надежда имманентная, прощение и переживания смысла и значения для EWB и трансцендентная надежда, общая религиозность и взаимосвязанность для RWB.Хотя под-измерения EWB не обязательно связаны с религией, они сильно связаны как с религиозностью, так и с субъективным благополучием. Следовательно, они могут опосредовать связь между религиозностью и здоровьем (Unterrainer et al., 2010). Что касается суб-измерений RWB, общая религиозность имеет более сильную связь с религиозными институтами, сообществами или традициями, в то время как Связность имеет более сильный деинституционализированный характер, включая общую веру в высшую силу.Наконец, «Превосходная надежда» подразумевает меньшее количество экзистенциального страха, а также надежду на лучшую жизнь после смерти (Unterrainer et al., 2010).

Соответственно, RSWB был определен Unterrainer et al. (2011, с. 117) как «способность переживать и интегрировать смысл и цель в существовании через связь с собой, другими или силой, большей, чем он сам». Таким образом, эту многогранную конструкцию можно рассматривать как ориентированную на здоровье практическую реализацию духовности. В соответствии с этим Эллисон утверждает, что SWB «возникает из основного состояния духовного здоровья и является его выражением, так же как цвет лица и частота пульса являются выражением хорошего [физического] здоровья» (Ellison, 1983, p. .332).

Настоящее исследование

В настоящей работе и в соответствии с предыдущими исследованиями (Davis and Panksepp, 2011; Montag and Panksepp, 2017) мы предположили существенную связь между первичными эмоциями, личностными факторами и духовностью: мы выдвинули гипотезу, что более сильные отрицательные первичные эмоции (FEAR, ГНЕЗ и ПЕЧАТЬ) должны быть связаны с повышенным уровнем невротизма, а также с уменьшением количества RSWB. С другой стороны, положительные первичные эмоции (ИСКУССТВО, ЗАБОТА и ИГРА) должны быть связаны с увеличением количества более благоприятных черт личности, таких как экстраверсия и уступчивость.Кроме того, мы намеревались исследовать степень, в которой первичные эмоции предсказывают религиозное / духовное благополучие через опосредующее влияние личности.

Материалы и методы

Описание образца и процедура

В исследование были включены

участников, если они говорили по-немецки в возрасте от 18 до 30 лет и либо закончили стажировку, либо были студентами Университета Граца, Австрия. Анкеты были заполнены онлайн на платформе LimeSurvey ^®.Набор участников проводился через социальные сети и списки рассылки по электронной почте. Основываясь на установленных параметрах (Cohen, 1988), мы рассчитали необходимый размер выборки в 150 участников. Статус набора проверялся регулярно и прекращался, когда количество участников, заполнивших все анкеты, превышало требуемый размер выборки. Совет по этике Университета Граца, Австрия, предоставил этическое одобрение, и от всех участников было получено информированное согласие. Все данные, необходимые для воспроизведения результатов, а также сценарии анализа данных открыты, и к ним можно получить доступ, связавшись с соответствующим автором.

Психометрическое обследование

Первичные эмоции

Шкала аффективной нейробиологии (ANPS; немецкая версия) (Davis and Panksepp, 2011) измеряет шесть нейронных сетей мозга: ИГРАТЬ, ИСКАТЬ, ЗАБОТА, СТРАХ, ГНЕЗ и ПЕЧАТЬ. Каждая подшкала состоит из 14 пунктов. Дополнительные элементы-заполнители при оценке анкеты не используются. Задания должны быть оценены по 4-балльной шкале Лайкерта от 1 (категорически не согласен) до 4 (полностью согласен).

Черты характера

Опросник большой пятерки (BFI-44; немецкая версия) (John and Srivastava, 1999; Lang et al., 2001) — это перечень из 44 пунктов для оценки факторов большой пятерки личности: экстраверсия, дружелюбие, Сознательность, невротизм и открытость. Каждая из пяти подшкал включает от 8 до 10 пунктов. Задания должны быть оценены по 5-балльной шкале Лайкерта от 1 (категорически не согласен) до 5 (полностью согласен).

Религиозное / духовное благополучие

Многомерный реестр религиозного / духовного благополучия (MI-RSWB) (Unterrainer et al., 2010) содержит шесть под-измерений (по восемь элементов на под-измерение): Имманентная надежда, Прощение и переживание смысла и смысла образуют измерение экзистенциального благополучия (EWB), а трансцендентная надежда, общая религиозность и взаимосвязанность образуют измерение религиозности. Благополучие (RWB). Каждый вопрос оценивается по 6-балльной шкале Лайкерта от 1 (категорически не согласен) до 6 (полностью согласен). Суммируя EWB и RWB, можно рассчитать общую сумму религиозного / духовного благополучия (RSWB). Для этого исследования использовались только параметры EWB и RWB, а также общий балл RSWB.

Статистический анализ

Для исследования взаимосвязи между исследуемыми переменными была проведена корреляционная статистика Пирсона. Чтобы проверить предполагаемое влияние личности на взаимосвязь между первичными и высшими эмоциями, был проведен линейный иерархический регрессионный анализ, поскольку этот метод позволяет проводить теоретически обоснованный выбор предикторов (Lewis, 2007). Кроме того, хотя для подтверждения гипотезы посредничества потребуются более сложные процедуры анализа посредничества с несколькими посредниками, например (VanderWeele and Vansteelandt, 2014), иерархическая регрессия ясно демонстрирует, как меняется важность предикторов при вводе дополнительных предикторов и влияют ли они на них. дополнительные предикторы добавляют к изменчивости, объясняемой моделью.Чтобы избежать альфа-раздувания, альфа-уровень был установлен на 0,01.

Результаты

Характеристики образца

В анализ была включена общая выборка из 167 участников (78% женщин). Средний возраст участников составлял 23 года ( SD, = 3,33). Большинство участников были христианами ( n = 116; 70%), 48 (28%) не исповедовали, 3 (2%) не уточнили. 78 (47%) участников назвали себя религиозными. 161 (96%) участник были австрийцами, 6 (4%) — представителями других национальностей.Что касается самого высокого уровня завершенного образования, 2 (1%) участника закончили ученичество, 113 (68%) имели диплом средней школы и 52 (31%) уже закончили бакалавриат.

Результаты проверки гипотез

Результаты статистики корреляции Пирсона, а также описательные характеристики всех переменных (включая альфа Кронбаха) представлены в таблице 1. Как и предполагалось, мы обнаружили, что каждое измерение личности было связано с несколькими первичными эмоциями: в частности, ассоциации были найдено для Extraversion с PLAY ( r = 0.52, p <0,01), согласие с ЗАБОТОЙ ( r = 0,50, p <0,001), сознательность с ИСКУССТВОМ ( r = 0,34, p <0,001), невротизм со СТРАХОМ ( r = 0,76, p <0,001) и открытость с ИСКУССТВОМ ( r = 0,56, p <0,001).

ТАБЛИЦА 1. Описательные характеристики и взаимосвязи исследуемых переменных.

Более того, все первичные эмоции и все аспекты личности были связаны с RSWB и EWB.В частности, были обнаружены связи для RSWB с CARE ( r = 0,40, p <0,001) и согласия ( r = 0,59, p <0,01) и для EWB с PLAY ( r = 0,47, p <0,01) и экстраверсии ( r = 0,60, p <0,01). RWB показал самые сильные связи с ЗАБОТОЙ ( r = 0,32, p <0,001) и доброжелательностью ( r = 0,42, p <0,01).

В иерархическом регрессионном анализе (см. Таблицу 2) пол был введен в качестве контрольной переменной на Шаге 1, поскольку мы обнаружили тенденцию к более высоким уровням RSWB у женщин по сравнению с участниками-мужчинами [ M _{женщина} = 187.87, M _{наружный} = 175,73; F _(1,165) = 4,27, p = 0,04].

ТАБЛИЦА 2. Анализ иерархической регрессии для прогнозирования религиозного / духовного благополучия.

Первичные эмоции были введены на Шаге 2, параметры личности — на Шаге 3. Анализ иерархической регрессии, включая все предикторы и контрольную переменную, составил 64% (скорректировано R ² = 0,61) дисперсии EWB. [ F _(12,154) = 22.96, p <0,01], 31% (скорректированный R ² = 0,26) дисперсии RWB [ F _(12,154) = 5,85, p <0,01] и 53% (скорректированный R ² = 0,49) дисперсии GSI [ F _(12,154) = 14,22, p <0,01]. На Шаге 1 и Шаге 3 секс не был связан с EWB, RWB и RSWB. На шаге 2 это относилось только к EWB (β = -0,17, p <0,01). На шаге 2 только CARE был положительно связан с EWB (β = 0.20, p <0,01), RWB (β = 0,33, p <0,001) и RSWB (β = 0,30, p <0,001). ГНЕВ был отрицательно связан с EWB (β = -0,27, p <0,001) и RSWB (β = -0,21, p <0,01), в то время как SEEKING и PLAY были связаны только с EWB (SEEKING: β = 0,21, p <0,01; ИГРАТЬ: β = 0,24, p <0,01). ПЕЧАЛЬ и СТРАХ не были связаны со всеми измерениями духовности.

На Шаге 3 среди первичных эмоций только отношение ЗЛАВА к EWB оставалось значимым (β = -0.21, p <0,01). Среди параметров личности только Доброжелательность была положительно связана с EWB (β = 0,25, p <0,001), RWB (β = 0,31, p <0,01) и RSWB (β = 0,31, p <0,001). Экстраверсия была положительно связана с EWB (β = 0,32, p <0,001) и RSWB (β = 0,28, p <0,001), а сознательность была связана только с EWB (β = 0,15, p <0,01). Невротизм и открытость не были связаны со всеми измерениями духовности.Соответственно, все три модели показали значительное увеличение R ² между Шагом 2 и Шагом 3 (EWB: Δ R ² = 0,15, p <0,001; RWB: Δ R ² = 0,11, p <0,001; RSWB: Δ R ² = 0,15, p <0,001).

Обсуждение

Это исследование было предназначено для дальнейшего изучения того, в какой степени первичные эмоции выступают в качестве основы личности и эмоций более высокого порядка, таких как духовность.В соответствии с предыдущими исследованиями, наш анализ показал сильную связь между первичными эмоциями и личностными факторами (Davis et al., 2003; Davis and Panksepp, 2011), а также между личностными факторами и духовностью (Saroglou, 2010; Unterrainer et al., 2014). ). Кроме того, регрессионный анализ подтверждает нашу гипотезу о том, что личностные факторы по крайней мере частично опосредуют связь между первичными эмоциями и духовностью. Однако личность также, кажется, имеет прогностическую ценность для духовности, независимо от первичных эмоций.

Хотя первичные эмоции являются основой развития личности в контексте дарвиновской «преемственности» (Bouchard and Loehlin, 2001; Nettle, 2006; Davis and Panksepp, 2011; Panksepp and Watt, 2011), наши результаты показывают, что личность, вероятно, представляет собой комбинацию экспрессии генов организма и влияния факторов окружающей среды (Goldberg, 1990).

В частности, наши результаты показывают, что различные аспекты личности, по-видимому, в основном находятся под влиянием избранных первичных эмоций, которые играют важную роль в концептуализации каждого личностного фактора; Таким образом, тесная связь между Экстраверсией и ИГРЫ, а также между Приятливостью и ЗАБОТОЙ подчеркивает их соответствующую социальную / интерактивную направленность, в то время как сильная связь между невротизмом, СТРАХОМ и грустью подчеркивает его тесную связь с повышенной психопатологией в целом, а также с аффективными расстройствами в частности ( Маккрэй и Джон, 1992; Ланг и др., 2001; Панксепп, Бивень, 2012).

Интересно, что социальные и интерактивные первичные эмоции и аспекты личности также имеют самую сильную связь с религиозным / духовным благополучием, так как ЗАБОТА и Доброжелательность были тесно связаны с RWB, в то время как ИГРА и Экстраверсия были тесно связаны с EWB. В регрессионном анализе CARE был наиболее заметным предиктором RSWB. Однако он потерял свою прогностическую ценность после того, как в регрессионную модель была добавлена большая пятерка личностных факторов. На этом этапе только Экстраверсия и Согласие значительно предсказывали RSWB, что указывает на их посредническую роль в отношениях между первичными эмоциями и RSWB.Примечательно, что ГНЕВ был единственной из первичных эмоций, которая действовала как негативный предиктор EWB, что объясняет сильную отрицательную связь между духовностью и агрессией в литературе (Unterrainer et al., 2010). Более того, посредническая роль личности может быть объяснена тем фактом, что чистое проявление первичных эмоций довольно редко встречается в повседневной жизни человека, поскольку корковая регуляция сверху вниз жестко контролирует эти «нейро-поведенческие и психологические инструменты для выживания» (Montag и Панксепп, 2017, с.5).

Причина, по которой первичные эмоции, по-видимому, имеют гораздо большую прогностическую ценность для EWB, чем для RWB, может быть объяснена исследованиями, показывающими, что религиозная принадлежность, но не духовность, в первую очередь является культурно обусловленной чертой (D’Onofrio et al., 1999). Однако вопрос о том, как влияние окружающей среды, например, диета, дородовой уход или стрессовые жизненные события, взаимодействует с генами в модуляции как религиозности, так и духовности, должно стать целью будущих исследований. Следуя теории, согласно которой на религиозную деятельность гораздо меньше влияют гены, их можно рассматривать как дополнительные факторы окружающей среды, влияющие на духовность (Perroud, 2009).

Особенно неудивительно тесная взаимосвязь между Приятливостью и RSWB, учитывая, что этот аспект личности включает в себя «более гуманные аспекты человечества — такие характеристики, как альтруизм, забота, забота и эмоциональная поддержка на одном конце измерения, а также враждебность, безразличие к другим. , эгоцентризм, злоба и ревность по отношению к другому »(Дигман, 1990, стр. 442). С другой стороны, экстраверсию можно рассматривать как находящуюся на полпути между теплотой и доминированием в межличностном кольце (McCrae and Costa, 1989), хотя некоторые утверждают, что это узкое определение «общительности» (McCrae and John, 1992) может быть расширено, чтобы включить в него положительная эмоциональность как ключевой элемент (Watson and Clark, 1997).Соответственно, EWB можно определить по таким аспектам, как надежда на лучшее будущее, прощение и переживание смысла и смысла, в то время как RWB состоит из таких аспектов, как участие в религиозных сообществах, вера в высшую силу и меньшее количество экзистенциального страха. (Unterrainer et al., 2011).

Понимание взаимодействий между первичными эмоциями, личностью и RSWB может иметь особое значение для клинических исследований, поскольку эти аспекты обсуждались в связи с различными психологическими расстройствами, например.г., (Horton et al., 2015; Hiebler-Ragger et al., 2016; Unterrainer et al., 2017). Например, расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ, были связаны с недостаточностью развития личности (Bernstein et al., 1998; Trull et al., 2000), регуляцией эмоций (Goldstein and Volkow, 2011), а также с низким RSWB (Unterrainer et al., 2013). Кроме того, в предыдущих неклинических исследованиях было обнаружено, что более низкий RSWB связан с аффективными симптомами (Hiebler-Ragger et al., 2016). Однако устоявшаяся биопсихосоциальная модель здоровья и болезней, впервые предложенная Энгелем (1977), не включает эти аспекты религиозности и духовности.Следовательно, использование многомерного RSWB можно также рассматривать как потенциальный вариант для стимулирования методов, которые, хотя в настоящее время охватывают только имманентное состояние здоровья, могут также принять трансцендентные компоненты в будущем (Unterrainer et al., 2014). Это может особенно повлиять на реализацию методов вмешательства, основанных на RSWB.

Кроме того, следует упомянуть, что Панксепп и его коллеги разработали собственную меру для оценки духовности в рамках аффективной нейробиологии, т.е.г., (Дэвис, Панксепп, 2011). Эта шкала была исключена из других версий анкеты, поскольку она «вторична по отношению к нейробиологически обоснованным основным параметрам ANPS» (Barrett et al., 2013, p. 829). В этом исследовании мы также опустили шкалу духовности, поскольку мы хотели реализовать идею отражения духовности в многомерном виде. Эта многомерная концепция RSWB включает аспекты, отличные от чисто эмоциональной формы духовности, что может объяснить, почему она показала более сильные отношения с другими первичными эмоциями и аспектами личности, чем концептуализация Панксеппа (Davis et al., 2003; Дэвис и Панксепп, 2011). Кроме того, Панксепп и его коллеги исключили первичную эмоцию LUST из своей анкеты, аргументируя это тем, что она мало актуальна для человеческой личности и не может быть эффективно измерена, поскольку откровенные ответы были бы сомнительными (Davis and Panksepp, 2011). Поэтому на данный момент невозможно сказать, какой вклад в развитие личности и развитие высших эмоций может внести эта исключенная первичная эмоция.

Результаты этого исследования следует рассматривать как в высшей степени предварительные, и мы признаем необходимость использования результатов в будущей работе.В частности, состав нашей выборки, которая в значительной степени ориентирована на молодых, женщин и участников римско-католической церкви, ухудшает обобщаемость наших результатов и подчеркивает необходимость будущих исследований. Кроме того, включение клинических групп будет представлять особый интерес, поскольку духовность также считается важным фактором в лечении тяжелых психических расстройств, таких как депрессия или наркомания (Davis and Panksepp, 2011). Более того, для выяснения причинно-следственных связей от первичных эмоций к развитию личности и далее к более высоким эмоциям, таким как духовность, потребуются продольные исследования.Более того, будущие исследования могут извлечь выгоду из включения других аспектов духовности и религии: например, модели внутренней и внешней религиозности, в которой утверждается, что «внешне мотивированный человек использует свою религию, тогда как внутренне мотивированный человек живет своей религией» (Allport and Ross, 1967, p. 434) — также был связан с личностью в предыдущих исследованиях (Unterrainer et al., 2014). Кроме того, в будущих исследованиях могут быть рассмотрены потенциально психопатологические аспекты религии и духовности, например.g., касательно расстройств личности (Пьемонт, 2009). Наконец, в будущих исследованиях следует также изучить обоснованность наших результатов для различных культурных и религиозных традиций.

Заключение

, наши результаты не только подтверждают растущее число свидетельств формирования личности посредством первичных эмоций (обзор см. В Montag and Panksepp, 2017). Они также предполагают сильную связь между первичными эмоциями и религиозным / духовным благополучием, которая, по-видимому, опосредована личностными аспектами.Более социальные и интерактивные аспекты личности, такие как доброжелательность и экстраверсия, и первичные эмоции, такие как ЗАБОТА и ИГРА, кажутся особенно тесно связанными с религиозным / духовным благополучием. Однако они, кажется, лучше подходят для предсказания экзистенциального благополучия, чем религиозного благополучия. Это соответствует предыдущим исследованиям (Piedmont, 1999; MacDonald, 2000; Unterrainer et al., 2010), в которых религиозность и духовность представлялись как независимые концепции от личности, но с другими ассоциациями.

Авторские взносы

HU разработал концепцию работы. HD получил данные. MH-R и HD проанализировали и интерпретировали данные. MH-R, HD, CV и JF подготовили и отредактировали статью. HU и AF руководили анализом и интерпретацией данных, а также составлением и редактированием статьи.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Мы хотели бы поблагодарить Николаса Бонатоса и доктора Эмануэля Яука за полезные и неоценимые критические комментарии к рукописи.

Список литературы

Абелла В., Панксепп Дж., Манга Д., Барсена К. и Иглесиас Дж. А. (2011). Испанская проверка личностных шкал аффективной нейробиологии. Пролет. J. Psychol. 14, 926–935. DOI: 10.5209 / rev_SJOP.2011.v14.n2.38

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Олпорт, Г.У. и Росс Дж. М. (1967). Личная религиозная ориентация и предрассудки. J. Pers. Soc. Psychol. 5, 432–443. DOI: 10,1037 / h0021212

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бернштейн, Д. П., Стейн, Дж. А., и Хандельсман, Л. (1998). Прогнозирование патологии личности среди взрослых пациентов с расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ: последствия жестокого обращения в детстве. Наркоман. Behav. 23, 855–868. DOI: 10.1016 / S0306-4603 (98) 00072-0

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бушар, Т.Дж. И Лёлин Дж. К. (2001). Гены, эволюция и личность. Behav. Genet. 31, 243–273. DOI: 10.1023 / A: 1012294324713

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бусс, Д. М. (1991). Эволюционная психология личности. Annu. Rev. Psychol. 42, 459–491. DOI: 10.1146 / annurev.ps.42.020191.002331

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коэн, Дж. (1988). Статистический анализ мощности для поведенческих наук , 2-е изд.Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates, 567. doi: 10.1234 / 12345678

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коста, П. Т., и МакКрэй, Р. Р. (1994). «« Установлен как гипс »- свидетельство устойчивости взрослой личности» в книге «Может ли личность измениться», ? редакторы Т. Хезертон и Дж. Вайнбергер (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация), 21–40. DOI: 10.1037 / 10143-002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дэвис К. Л., Панксепп Дж.(2011). Эмоциональные основы человеческой личности в мозге и шкалы аффективной нейробиологии. Neurosci. Biobehav. Ред. 35, 1946–1958. DOI: 10.1016 / j.neubiorev.2011.04.004

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дэвис, К. Л., Панксепп, Дж., И Норманселл, Л. (2003). Шкалы личности аффективной нейробиологии: нормативные данные и значение. Нейропсихоанализ 5, 57–69. DOI: 10.1080 / 15294145.2003.10773410

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Депуэ, Р.А. и Коллинз П. Ф. (1999). Нейробиология структуры личности: дофамин, содействие побудительной мотивации и экстраверсия. Behav. Brain Sci. 22, 491–517. DOI: 10.1017 / S0140525X9

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дигман, Дж. М. (1990). Структура личности: появление пятифакторной модели. Annu. Rev. Psychol. 41, 417–440. DOI: 10.1146 / annurev.ps.41.020190.002221

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Д’Онофрио, Б.М., Ивз, Л. Дж., Муррелл, Л., Маес, Х. Х. и Спилка, Б. (1999). Понимание биологических и социальных влияний на религиозную принадлежность, отношения и поведение: генетическая перспектива поведения. J. Pers. 67, 953–984. DOI: 10.1111 / 1467-6494.00079

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эллисон, К. У. (1983). Духовное благополучие: концептуализация и измерение. J. Psychol. Теол. 11, 330–340. DOI: 10.1177 / 00

18301100406

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Энгель, Г.Л. (1977). Потребность в новой медицинской модели: вызов биомедицине. Наука 196, 129–136. DOI: 10.1126 / science.847460

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эспиндола, К. Р., Блей, С. Л. (2013). Долгосрочная ремиссия нервной анорексии: факторы, влияющие на исход пациентов женского пола. PLoS One 8: e56275. DOI: 10.1371 / journal.pone.0056275

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фаутс, Р.С.и Уотерс Г.С. (2001). Язык жестов шимпанзе и дарвиновская преемственность: свидетельство неврологической преемственности языка. Neurol. Res. 23, 787–794. DOI: 10.1179 / 016164101101199270

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гольдберг, Л. Р. (1990). Альтернативное «описание личности большой пятеркой». J. Pers. Soc. Psychol. 59, 1216–1229. DOI: 10.1037 / 0022-3514.59.6.1216

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гольдштейн, Р.З., Волков Н. Д. (2011). Дисфункция префронтальной коры при зависимости: результаты нейровизуализации и клинические последствия. Nat. Rev. Neurosci. 12, 652–669. DOI: 10.1038 / nrn3119

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Hiebler-Ragger, M., Falthansl-Scheinecker, J., Birnhuber, G., Fink, A., and Unterrainer, H.-F. (2016). Грани духовности уменьшают позитивную связь между ненадежной привязанностью и патологией настроения у молодых людей. PLoS One 11: e0158069. DOI: 10.1371 / journal.pone.0158069

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хортон, Э. Г., Луна, Н., Маллой, Т. (2015). Изучение взаимосвязи между духовностью и чертами расстройства личности среди выборки стационарных пациентов, проходящих лечение расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ. Внутр. J. Ment. Наркоман здоровья. 3, 16–41. DOI: 10.1007 / s11469-015-9596-4

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хуанг, И.-C., Lee, J. L., Ketheeswaran, P., Jones, C. M., Revicki, D. A., Wu, A. W., et al. (2017). Влияет ли личность на качество жизни, связанное со здоровьем? Систематический обзор. PLoS One 12: e0173806. DOI: 10.1371 / journal.pone.0173806

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джон, О. П., и Шривастава, С. (1999). «Таксономия большой пятерки черт: история, измерения и теоретические перспективы», в Handbook of Personality: Theory and Research 2 , eds L.Первин и О. П. Джон (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 102–138.

Google Scholar

Хан, А. А., Якобсон, К. К., Гарднер, К. О., Прескотт, К. А., и Кендлер, К. С. (2005). Личность и коморбидность общих психических расстройств. Br. J. Psychiatry 186, 190–196. DOI: 10.1192 / bjp.186.3.190

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кинг, Дж. Э., и Фигередо, А. Дж. (1997). Пятифакторная модель плюс доминирование в личности шимпанзе. J. Res. Чел. 31, 257–271. DOI: 10.1006 / jrpe.1997.2179

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Киркпатрик, Л. А. (2005). Привязанность, эволюция и психология религии. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд.

Google Scholar

Ланг, Ф. Р., Людтке, О., и Асендорф, Дж. Б. (2001). Testgüte und psychometrische? äquivalenz der deutschen version Des Big Five Inventory (BFI) bei jungen, mittelalten und alten Erwachsenen. Diagnostica 47, 111–121.DOI: 10.1026 // 0012-1924.47.3.111

CrossRef Полный текст

Ледбеттер, М. Ф., Смит, Л., Фишер, Дж., И Вослер, В. (1991). Оценка исследования и клинической полезности шкалы духовного благополучия. J. Psychol. Теол. 19, 49–55. DOI: 10.1177 / 00

19101

CrossRef Полный текст

Льюис, М. (2007). Пошаговая регрессия в сравнении с иерархической. Бархатная световая ловушка 60, 83–84. DOI: 10.1353 / vlt.2007.0020

CrossRef Полный текст

Лёлин, Дж.К., МакКрэй, Р. Р., Коста, П. Т., и Джон, О. П. (1998). Наследственность общих и специфических компонентов большой пятерки личностных факторов. J. Res. Чел. 32, 431–453. DOI: 10.1006 / jrpe.1998.2225

CrossRef Полный текст | Google Scholar

МакКрэй, Р. Р., Коста, П. Т. (1989). Структура межличностных качеств: циркумплекс Виггинса и пятифакторная модель. J. Pers. Soc. Psychol. 56, 586–595. DOI: 10.1037 / 0022-3514.56.4.586

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

МакКрэй, Р.Р. и Коста П. Т. (1997). Структура черт личности как универсальное человеческое. Am. Psychol. 52, 509–516. DOI: 10.1037 / 0003-066X.52.5.509

CrossRef Полный текст | Google Scholar

МакКрэй, Р. Р., и Джон, О. П. (1992). Введение в пятифакторную модель и ее приложения. J. Pers. 60, 175–215. DOI: 10.1111 / j.1467-6494.1992.tb00970.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Монтэг, К., Хан, Э., Рейтер, М., Спинат, Ф.М., Дэвис, К., Панксепп, Дж. (2016). Роль природы и воспитания для индивидуальных различий в первичных эмоциональных системах: данные исследования близнецов. PLoS One 11: e0157200. DOI: 10.1371 / journal.pone.0151405

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Монтэг, К., Панксепп, Дж. (2017). Первичные эмоциональные системы и личность: эволюционная перспектива. Первичные эмоциональные системы и личность: эволюционная перспектива. Фронт.Psychol. 8: 464. DOI: 10.3389 / fpsyg.2017.00464

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

О’Лири-Барретт, М., Пиль, Р.О., Артижес, Э., Банашевски, Т., Бокде, А.Л.У., Бюхель, К. и др. (2015). Личность, предвзятость внимания к эмоциональным лицам и симптомам психических расстройств в выборке подростков. PLoS One 10: e0128271. DOI: 10.1371 / journal.pone.0128271

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Панксепп, Ю.(1998). Аффективная неврология: основы эмоций человека и животных. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Панксепп Дж., Бивен Л. (2012). Археология разума: нейроэволюционные истоки человеческих эмоций (серия Нортона по межличностной нейробиологии). Нью-Йорк, Нью-Йорк: У. В. Нортон.

Google Scholar

Панксепп Дж. И Ватт Д. (2011). Что является основным в основных эмоциях? длительные уроки аффективной нейробиологии. Emot. Ред. 3, 387–396. DOI: 10.1177 / 1754073

0741

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Перроуд, Н. (2009). «Нет религии / духовности и нейропсихиатрии», в Религия и духовность в психиатрии , редакторы П. Хугелет и Х. Кениг (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 49–64.

Пьемонт, Р. Л. (1999). Является ли духовность шестым фактором личности? духовная трансцендентность и пятифакторная модель. Дж.Чел. 67, 985–1013. DOI: 10.1111 / 1467-6494.00080

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пьемонт, Р. Л. (2009). «Личность, духовность, религиозность и личностные расстройства: взаимосвязь для прогнозирования и последствия лечения», в Религия и духовность в психиатрии , ред. П. Хугелет и Х. Г. Кениг (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 173–189. DOI: 10.1017 / CBO9780511576843.013

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Солдз, С., и Vaillant, G.E. (1999). Большая пятерка личностных качеств и жизненный путь: 45-летнее лонгитюдное исследование. J. Res. Чел. 33, 208–232. DOI: 10.1006 / jrpe.1999.2243

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Трулл, Т. Дж., Шер, К. Дж., Минкс-Браун, К., Дурбин, Дж., И Берр, Р. (2000). Пограничное расстройство личности и расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ: обзор и интеграция. Clin. Psychol. Ред. 20, 235–253. DOI: 10.1016 / S0272-7358 (99) 00028-8

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Угер, Дж.и Asendorpf, J. B. (2007). Оценка личности у больших обезьян: сравнение экологически обоснованных показателей поведения, оценок поведения и оценок прилагательных. J. Res. Чел. 42, 821–838. DOI: 10.1016 / j.jrp.2007.10.004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Unterrainer, H.-F., Hiebler-Ragger, M., Koschutnig, K., Fuchshuber, J., Tscheschner, S., Url, M., et al. (2017). Зависимость как расстройство привязанности: нарушение белого вещества связано с усилением негативных аффективных состояний при употреблении полинаркоманов. Фронт. Гм. Neurosci. 11: 208. DOI: 10.3389 / fnhum.2017.00208

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Унтеррайнер, Х. Ф., Ладенхаф, К. Х., Моазеди, М. Л., Валлнер-Либманн, С. Дж., И Финк, А. (2010). Измерения религиозного / духовного благополучия и их отношение к личности и психологическому благополучию. чел. Индивидуальный. Dif. 49, 192–197. DOI: 10.1016 / j.paid.2010.03.032

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Unterrainer, H.Ф., Ладенхаф, К. Х., Валлнер-Либманн, С. Дж., И Финк, А. (2011). Различные типы религиозного / духовного благополучия по отношению к личности и субъективному благополучию. Внутр. J. Psychol. Религия. 21, 115–126. DOI: 10.1080 / 10508619.2011.557003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Унтеррейнер, Х. Ф., Льюис, А., Колликут, Дж., И Финк, А. (2013). Религиозное / духовное благополучие, стили преодоления и личностные характеристики людей с расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ. Внутр. J. Psychol. Религия. 23, 204–213. DOI: 10.1080 / 10508619.2012.714999

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Унтеррейнер, Х. Ф., Льюис, А. Дж., И Финк, А. (2014). Религиозное / духовное благополучие, личность и психическое здоровье: обзор результатов и концептуальные вопросы. J. Relig. Здравоохранение 53, 382–392. DOI: 10.1007 / s10943-012-9642-5

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Vaughan, F. (1991). Духовные проблемы в психотерапии. J. Transpers. Psychol. 23, 105–119.

Google Scholar

Уотсон Д. и Кларк Л. А. (1997). «Экстраверсия и ее положительное эмоциональное ядро», в Справочнике по психологии личности , ред. Р. Хоган, Дж. А. Джонсон и С. Р. Бриггс (Сан-Диего, Калифорния: Academic Press).

Google Scholar

границ | Вместо «эмоционального интеллекта»: введение интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами

Введение

Эмоциональный интеллект (ЭИ) — это ярлык, присваиваемый широкому спектру индивидуальных различий, который широко используется учеными и практиками.Несмотря на эту популярность, остаются многочисленные опасения относительно теоретической природы конструкций, связанных с EI. Буквально EI должен быть сочетанием эмоций и интеллекта. Эмоции считаются аффективными эпизодами с перцептивным или интеллектуальным компонентом (например, восприятие и оценка эмоциональных сигналов), которые обладают свойством интенциональности (например, ревность по отношению к другому или стыд по отношению к самому себе; Mulligan and Scherer, 2012). Эмоции часто запускаются и управляются по крайней мере одной оценкой стимула (например,g., предстоящий экзамен) и связаны с физиологическими и / или когнитивными изменениями (например, учащение пульса и сомнения в себе; Mulligan and Scherer, 2012). Интеллект определяется как «умственные способности, которые… включают способность рассуждать, планировать, решать проблемы, мыслить абстрактно, понимать сложные идеи, быстро учиться и учиться на опыте» (Gottfredson, 1997, стр. 13). Принимая эту точку зрения на эмоции плюс интеллект (или когнитивные способности), Саловей и Майер (1990, стр. 189) определили EI как когнитивные способности, необходимые для «мониторинга своих собственных и чужих чувств и эмоций, различения между ними и использования этой информации. направлять свои мысли и действия ».Концептуализация ЭИ Саловей и Майер (1990) обсуждалась в академических кругах, но более обобщенная версия ЭИ была быстро принята после публикации Гоулмана (1995) «Эмоциональный интеллект: почему это может иметь большее значение, чем IQ». На рисунке 1 показан всплеск интереса с точки зрения распространенности термина «EI» в журнальных статьях.

РИСУНОК 1. Распространенность термина «эмоциональный интеллект» в журнальных статьях, размещенных в базе данных PubMed в период с 1985 по 2016 год.

Популярное понятие ЭИ включало конструкции, не охваченные моделью когнитивных способностей Салови и Майера (1990), в том числе мотивацию, сочувствие, социальные навыки, счастье и ориентацию на достижения (Goleman, 1995; Bar-On, 1997). В ответ исследователи EI разносторонне развились, разработав множество существенно разных определений и показателей — все под маркой EI (Locke, 2005). Быстрое и разрозненное развитие показателей EI опередило значимые теоретические достижения, а коммерциализация инструментов EI усугубила несоответствия в терминологии, измерениях и эмпирических выводах (Locke, 2005; Zeidner et al., 2008).

Нередко вновь предлагаемые конструкции опережают значимые теоретические разработки (Shaffer et al., 2016) отчасти потому, что создание ярлыков, определений и мер для конструктов проще, чем разработка содержательной теории, а отчасти потому, что последние основаны на первых. . Таким образом, тот факт, что сейчас у нас есть много концептуализаций и операционализаций EI, не обязательно является проблемой. Действительно, утверждается, что «когда авторы начинают составлять концептуальный ландшафт темы, они должны ошибаться в пользу включения слишком большого количества факторов, признавая, что со временем их идеи будут уточнены» (Whetten, 1989, p.490). Многочисленные концептуализации EI имеют свои достоинства, но растущие опасения относительно их теоретического статуса уже нельзя оставлять без внимания (Locke, 2005; Zeidner et al., 2008). Среди этих проблем первостепенное значение имеют вопросы относительно того, что на самом деле представляет собой EI, насколько различные конструкции, связанные с EI, различны и какие конструкции, если таковые имеются, являются избыточными проявлениями «старого вина в новых бутылках» (Locke, 2005; Zeidner et al. др., 2008).

Отсутствие ясности в отношении EI привело к тому, что некоторые отвергли определенные элементы литературы по EI, а некоторые полностью отвергли EI (Ashkanasy and Daus, 2005; Locke, 2005).Мы тоже скептически относимся к EI, но считаем, что призывы к полному отказу преждевременны. Прежде чем мы сможем уверенно отвергнуть или сохранить различные концептуализации EI, нам нужны две вещи: четкие и краткие определения, обеспечивающие четкие границы для каждой конструкции, связанной с EI, и теоретическая основа, описывающая, как они соотносятся друг с другом и с индивидуумом в более широком смысле. арена различий. Только с такой интегративной теоретической структурой мы можем определить, имеет ли EI какую-либо научную ценность.

Предыдущие статьи предоставили таксономию конструкций, связанных с EI, с целью предотвратить обобщение исследователями и практиками различных «типов EI» (например, Ashkanasy and Daus, 2005; Van Rooy et al., 2005; Zeidner et al., 2008). ). Как правило, эти таксономии основаны на инструментах измерения, подходах к измерению (например, максимальная производительность по сравнению с самоотчетом) или сосредоточены на дифференциации EI способности от других моделей (например, Ashkanasy and Daus, 2005; Zeidner et al., 2008; Джозеф и др., 2015). Каждый из этих подходов был полезен, но ни один из них еще не превратился в значимую теоретическую основу, которую можно было бы использовать для тщательной оценки всего диапазона конструкций, связанных с EI, или предотвращения концептуальной путаницы. В самом деле, некоторые классификации, такие как группировка по «смешанной модели», которая по определению является атеоретической, сбивает с толку, имеет небольшую научную полезность и, возможно, усугубляет, а не уменьшает концептуальную путаницу и ложные утверждения (например, Joseph et al., 2015). Напротив, мы стремимся предложить структуру, которая опирается не на характерные особенности показателей EI, а на более широкую литературу по индивидуальным различиям. В частности, в первой части статьи мы утверждаем, что конструкции, связанные с ЭИ, могут быть включены в устоявшиеся теоретические рамки, которые описывают когнитивные способности, личность и регуляцию эмоций. При этом мы устраняем необходимость в таких терминах, как «смешанный EI», и предоставляем простую, но мощную основу для классификации конструкций, связанных с EI.Введя эту теоретически обоснованную классификацию, вторым вкладом статьи является представление Интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами. Эта модель обеспечивает начальное механистическое представление, объясняющее, как различные конструкции, связанные с ЭИ, могут взаимодействовать и объединяться, чтобы влиять на аффективные результаты. Путем дифференциации и интеграции индивидуальных различий, связанных с ЭИ, мы надеемся предоставить ученым и практикам четкую и полезную основу, которая обеспечит платформу для теоретического уточнения, развития измерений и будущих исследований.

Перспектива 1: эмоциональный интеллект как когнитивные способности

Теоретическая основа исследования способностей EI является синонимом общих когнитивных способностей, по сути, что люди различаются по своей когнитивной способности распознавать, понимать и управлять эмоциями во многом так же, как люди различаются по своей способности к числовым рассуждениям или пространственным рассуждениям. осведомленность (Mayer et al., 2001). Однако существование способности EI как формы интеллекта было предметом споров (Mayer et al., 2001; Локк, 2005). Два основных критических замечания были философскими (например, являются ли эмоции рациональными / логическими процессами?) И основанными на измерениях (например, может ли вопрос об эмоциях иметь объективно «правильный / неправильный» ответ?). Эти два пункта споров яростно обсуждались в других источниках, поэтому мы не возвращаемся к ним здесь (см. Bowman et al., 2002; Locke, 2005; Zeidner et al., 2008; Mestre et al., 2016). Вместо этого мы исследуем эмпирические данные для рассмотрения способности EI как составной части более широких моделей когнитивных способностей, таких как модель Кеттелла – Хорна – Кэрролла (Schneider and McGrew, 2018).

Исследование Ability EI основывалось преимущественно на модели Salovey и Mayer (1990) и применило конструкцию с использованием теста эмоционального интеллекта Mayer-Salovey-Caruso (MSCEIT; Mayer et al., 2002; ранее MEIS; Mayer et al., 1999). ). Эта модель предлагает четыре способности, связанные с эмоциями, а именно: восприятие , (точное восприятие эмоций), содействие, (использование эмоций для повышения производительности), понимание, (понимание того, как возникают и развиваются эмоции), и управление, (регулирование). собственные или чужие эмоции) эмоций (Mayer, Salovey, 1997).

MSCEIT был самым популярным средством измерения EI способностей, а измерение и построение часто считаются синонимами. Исследователи недавно признали, что необходимы дополнительные меры EI способности, отчасти потому, что один-единственный показатель вряд ли предоставит достаточные доказательства существования конструкции (Mestre et al., 2016), а также потому, что был высказан ряд заметных критических замечаний. относительно психометрических свойств MSCEIT (например, Matthews et al., 2004; Maul, 2012).Например, фактор восприятия продемонстрировал непоследовательные корреляции с другими показателями распознавания эмоций (например, Matthews et al., 2003; Roberts et al., 2006), а ветвь фасилитации не выполняется в факторном анализе, а меры фасилитации ложатся на плечи. факторы восприятия и управления (например, Roberts et al., 2006; Fan et al., 2010). Действительно, многочисленные исследования теперь подтверждают иерархическую трехфакторную модель, в которой восприятие, понимание и управление эмоциями сильно коррелируют и нагружаются на один фактор EI способностей более высокого порядка (Fan et al., 2010; MacCann et al., 2014).

Несмотря на проблемы измерения, появляется все больше свидетельств в пользу связанного с аффектами интеллекта. Есть четкие доказательства того, что люди постоянно различаются по своей способности воспринимать и понимать эмоции (Mestre et al., 2016). Кроме того, как общий фактор EI способности, так и три подфактора сильно коррелируют с показателями когнитивных способностей, но остаются в некоторой степени разными (Van Rooy and Viswesvaran, 2004; MacCann, 2010; MacCann et al., 2014). Наиболее надежное исследование EI способностей в области когнитивных способностей было проведено MacCann et al. (2014), которые тестировали различные факторные модели, исследующие структурные отношения тестов способности EI и тестов общих когнитивных способностей. Лучше всего подходят модели всех определенных способностей, загруженных тестами на восприятие, понимание и управление эмоциями — как фактор второго слоя общего интеллекта наряду с подвижным интеллектом, кристаллизованным интеллектом, количественным рассуждением, визуальной обработкой и широкой способностью к поиску.В различных факторных моделях EI способности обычно нагружается на g на уровне около 0,80, что аналогично значению других широких тестируемых областей когнитивных способностей (MacCann et al., 2014: таблица 6). MacCann et al. (2014) пришли к выводу, что EI способностей лучше всего рассматривать как субдомен общих когнитивных способностей в рамках широкой модели интеллекта Кеттелла – Хорна – Кэрролла (CHC) (Schneider and McGrew, 2018). Кроме того, новые данные свидетельствуют о том, что различные ветви EI имеют траектории развития, аналогичные тесно связанным когнитивным способностям.Например, восприятие эмоций снижается во взрослом возрасте, как и другие способности сенсорной модальности, а понимание / управление эмоциями продолжает расти на протяжении всей жизни, как и другие способности, подобные знаниям (Mestre et al., 2016).

Хотя способность EI может рассматриваться как подфактор существующих общих моделей когнитивных способностей, это не означает, что он является избыточным или бесполезным. Действительно, данные свидетельствуют о том, что способность EI предсказывает ряд важных результатов при контроле общих когнитивных способностей и других индивидуальных различий (например,г., Ван Рой и Висвесваран, 2004 г .; Newman et al., 2010), причем постепенное прогнозирование наиболее ярко проявляется, когда исследуемые результаты эмоционально нагружены (например, выполнение работы в ролях, требующих высокой эмоциональной нагрузки; Joseph and Newman, 2010).

В целом, EI способностей или индивидуальные различия в способности распознавать, понимать и (знание того, как) управлять эмоциями, по-видимому, существуют и вписываются в более широкую структуру когнитивных способностей (MacCann et al., 2014; Mestre et al. , 2016). Ability EI имеет много общих черт с другими элементами когнитивных способностей и предоставляет полезную информацию для объяснения эмоционально нагруженных результатов (Mayer et al., 2001; Ван Рой и Висвесваран, 2004 г .; Джозеф и Ньюман, 2010 г.). Обобщенные здесь данные подтверждают вывод о том, что EI способности можно рассматривать как субфактор общей когнитивной способности.

Перспектива 2: эмоциональный интеллект как черты личности

Второй взгляд на EI был впервые предложен Петридесом и его коллегами и назван «чертой EI». Определение черты EI со временем развивалось из конструкции, которая представляет «поведенческие предрасположенности и самовоспринимаемые способности» (Petrides and Furnham, 2001). , п.426), до «эмоциональных предрасположенностей» (Petrides et al., 2007b, p. 273), а совсем недавно — до «созвездия эмоционального самовосприятия, расположенного на нижних уровнях иерархии личности» (Petrides, 2010, p. 137). Большой объем доказательств демонстрирует, что EI признака не связан с EI способностей (корреляции часто близки к нулю; Van Rooy et al., 2005; Petrides et al., 2007a). Таким образом, мы можем сказать, что EI черты и EI способностей представляют собой две разные точки зрения на EI, причем EI способностей связано с индивидуальными различиями в интеллекте, а EI черт — с индивидуальными различиями в личности.Тем не менее, остается неуверенность в том, в какой степени черта EI воспроизводит черты существующих личностных моделей или отражает новое измерение личности.

Личность относится к относительно стабильным чертам, которые влияют на типичный образ мышления, чувств и поведения человека (Hughes and Batey, 2017). Учитывая это, черта EI должна относиться исключительно к типичным аффективным тенденциям, а не к самовоспринимаемым способностям, которые отличаются от личности (Chamorro-Premuzic and Furnham, 2004).Однако, как отмечалось выше, черта EI со временем перешла от смешанной конструкции (предрасположенности и самовоспринимаемые способности) к личностной конструкции, и кажется, что текущие измерения черты EI все еще содержат вопросы, касающиеся самовоспринимаемых способностей (например, я бы описываю себя как хорошего переговорщика; я считаю, что полон личных сильных сторон). Это неудивительно, учитывая, что программа EI по чертам не начиналась с определения «всеобъемлющего представления аффективных аспектов личности» (Petrides et al., 2016, с. 336), которую он теперь утверждает, что захватил. Тем не менее, будущие исследования должны доработать показатели EI черт, чтобы они были сосредоточены исключительно на личности.

Самый популярный показатель EI признака, TEIQue (Petrides, 2009), имеет общий фактор, который можно разбить на четыре субфактора и еще 15 аспектов, два из которых считаются вспомогательными, которые не загружаются ни на какие из них. из четырех подфакторов (см. Таблицу 1). Ранние исследовательские аналитические данные, показывающие, что некоторые аспекты EI черты формируют фактор, отдельный от Большой пятерки (Petrides and Furnham, 2001; Petrides et al., 2007b), в сочетании с доказательствами скромного постепенного прогнозирования (помимо кратких измерений Большой пятерки; Петридес и др., 2007a), было интерпретировано как указание на открытие важного нового измерения личности (Петридес и др., 2007b; Pérez- Гонсалес и Санчес-Руис, 2014).

Тем не менее, более поздние исследования продемонстрировали существенное совпадение между существующими характеристиками личности и измерениями EI черт (например, 57% дисперсии EI черты объясняется факторами Большой пятерки), предполагая, что черта EI не была такой новой или такой важной (Pérez-González и Санчес-Руис, 2014).Действительно, при изучении совместного факторного анализа TEIQue и показателя Большой пятерки, проведенного Петридесом и др. (2007b, таблица 4), обнаруживается существенное совпадение. Пять аспектов EI признака не оказали существенной нагрузки на фактор EI признака, но существенно повлияли на другие факторы Большой пятерки. Шесть аспектов EI черты либо имели свою первичную нагрузку на фактор Большой пятерки, либо имели существенные нагрузки как на признак EI, так и на один из факторов Большой пятерки. Четыре аспекта EI признака загружены в основном на фактор EI признака и не имеют значимых перекрестных нагрузок.Итак, из пятнадцати аспектов TEIQue пять лучше всего рассматривать как маркеры нынешней Большой пятерки, а еще шесть можно довольно легко включить в модель Большой пятерки. Этот анализ показывает, что подавляющее большинство аспектов EI признака лучше всего рассматривать как маркеры Большой пятерки, а не как маркеры новой конструкции признака. Действительно, основываясь на качественном обзоре содержания предмета, мы проиллюстрировали дальнейшее совпадение между чертой EI и Большой пятеркой в таблице 1.

ТАБЛИЦА 1. Особенности TEIQue и сходства с Большой пятеркой.

Несмотря на существенное совпадение между моделями EI черт и Большой пятеркой, анализ Петридеса и др. (2007b) показывает, что четыре аспекта (социальная осведомленность, управление эмоциями, выражение эмоций и эмпатия) уникальны для Большой пятерки. Кроме того, наш качественный обзор показывает, что некоторые грани не имеют прямых аналогов в существующих моделях. Таким образом, возможно, что исследование EI определило значимые черты личности, которые могут информировать и расширять существующие модели личности.Это особенно полезно с учетом того, что современные комплексные модели личности (например, Большая пятерка) не являются исчерпывающими в своем охвате личностной сферы (Hughes and Batey, 2017), и это особенно верно для тенденций, связанных с положительным аффектом (например, Pytlik Zillig et al., 2002). В самом деле, ряд «уникальных» аспектов EI, представляющих положительный аффект или низкий уровень невротизма, в настоящее время не охвачены Большой пятеркой (например, регуляция эмоций, адаптивность и оптимизм). Это может объяснить, почему факторы благополучия и самоконтроля, которые включают в себя эти аспекты, часто дают дополнительные прогнозы, когда их исследуют вместе с существующими личностными критериями (Андрей и др., 2016).

Итак, измерения EI черты охватывают ряд связанных с аффектами или нагруженных аффектами черт личности, которые охватывают весь спектр личности (то есть аспекты каждой из Большой пятерки и, по-видимому, за ее пределами). Наличие показателей, обеспечивающих «всестороннее представление аффективных аспектов личности» (Петридес и др., 2016, стр. 336), несомненно, полезно как для исследований, так и для практики (т. Е. Для определения того, какие аспекты следует измерять во время отбора сотрудников, Хьюз и Бейти , 2017).Однако остается спорным, достигают ли этого существующие меры EI. Исследование, которое сейчас необходимо для всестороннего охвата аспектов личности, связанных с аффектами, включает два основных этапа. Во-первых, исследование должно определить, какие аспекты моделей и показателей EI характеристик уникальны, а какие избыточны. Во-вторых, необходимо изучить существующие личностные меры (то есть меры Большой пятерки), чтобы выявить другие связанные с аффектами аспекты (например, тревожность и душевность), которые в настоящее время отсутствуют в моделях EI черт.

В целом, хотя исследование EI черты не так однозначно, как исследование EI способностей, мы можем сделать несколько важных выводов, а именно, что EI черты отличается от EI способностей и что EI черты, по сути, представляет собой совокупность связанных с аффектами черты характера. Чтобы сделать это совпадение и теоретическую перспективу явной, с этого момента мы обращаемся к этой перспективе без использования термина «интеллект». Вместо этого мы называем эту перспективу «личностью, связанной с аффектом». легкомысленное решение, потому что всякий раз, когда вводятся новые термины, возрастает риск запутать ситуацию.Мы рассматривали термин «личностная черта EI» или «сохраняющая черта EI». Однако, поразмыслив, мы пришли к выводу, что было бы более запутанным использовать термин «интеллект» для обозначения совокупности личностных черт.

Перспектива 3: эмоциональный интеллект как регулирование эмоций

Третья широкая группа обычно обсуждаемых конструкций, связанных с ЭИ, относится к эмоциональным и социальным компетенциям (например, Goleman, 1995; Boyatzis, 2009). Компетенции EI «наблюдаются, когда человек демонстрирует… самосознание, самоуправление, социальную осведомленность и социальные навыки в подходящее время и способами с достаточной частотой, чтобы быть эффективным в данной ситуации» (Boyatzis et al., 2000, с. 344). Это определение настолько широкое, что почти любое внутриличностное или межличностное поведение может быть отнесено к этому определению, и многие из них были. Действительно, модели компетентности EI включают конструкции, синонимичные личности (например, сознательность, оптимизм; Джозеф и др., 2015), конструкции, касающиеся регулирования собственных эмоций и эмоций других (например, эмоциональный самоконтроль, сочувствие и управление конфликтами) и широкий спектр результатов деятельности (например, командная работа, ориентация на услуги, новаторство, социальная ответственность, лидерство; Bar-On, 1997; Boyatzis et al., 2000; Бояцис, 2009).

Разнообразный характер этих моделей побудил многих авторов называть их «смешанными моделями» (например, Joseph et al., 2015), причем смешанные модели часто и обоснованно критиковались за отсутствие теоретической ясности (Mayer et al., 2000; Даус, Ашканасы, 2003; Ашканасы, Даус, 2005; Локк, 2005; Зейднер и др., 2008). В самом деле, когда конструкция настолько широка, что может разумно вместить почти все, она по сути является разносторонней и, следовательно, бессмысленной (Hughes, 2018).«Действительные» конструкции имеют четкие определения, четко определенное содержание и четкие границы (Hughes, 2018). В моделях компетентности EI нет ни одной из этих функций (Locke, 2005; Zeidner et al., 2008). Кроме того, показатели компетентности больше коррелируют с показателями других конструктов, чем друг с другом (Brackett and Mayer, 2003), имеют низкую внутреннюю согласованность и надежность повторного тестирования (Zeidner et al., 2008), несвязные и непоследовательные факторные структуры (Ливингстон и Day, 2005), и если их рассматривать вместе с личностью, интеллектом и самовосприятием, они не имеют большой прогностической ценности (Joseph et al., 2015). Учитывая отсутствие подтверждающих доказательств (и весьма убедительных критических доказательств), мы согласны с ранее высказанными взглядами, что компетенции EI представляют собой ту часть литературы по EI, от которой можно отказаться (например, Mayer et al., 2000; Brackett and Mayer, 2003 ; Даус, Ашканасы, 2003; Зейднер и др., 2004, 2008; Ашканасы, Даус, 2005; Локк, 2005). В самом деле, продолжающееся использование моделей компетенций EI, вероятно, принесет «гораздо больше вреда, чем пользы» (Daus and Ashkanasy, 2003, p. 70) при попытке построить последовательные теоретические объяснения аффективных процессов и связанных с ними индивидуальных различий.

Хотя мы не видим значимого будущего для текущих моделей компетенций EI, мы видим, что общая цель оценки эмоциональной компетенции и ее интеграции в широкие рамки индивидуальных различий, связанных с эмоциями, имеет ценность. Как отмечалось выше, конструкции, включенные в модели компетенций, охватывают три области: личность, общие результаты деятельности и регулирование эмоций. При описании представленных нами конструкций, связанных с эмоциями, личностный компонент охвачен термином «личность, связанная с аффектом» (например,g., черта EI) баннер, поэтому любые личностные конструкции здесь будут представлять собой распространение конструктов, а общие результаты деятельности не могут разумно считаться индивидуальными различиями, связанными с аффектами. Однако мы утверждаем, что элементы, связанные с регулированием эмоций, действительно имеют место в широкой области индивидуальных различий, связанных с аффектами. Таким образом, мы бы предпочли, чтобы такая работа отошла от компетенций EI и вместо этого сосредоточилась на регулировании эмоций, которое представляет собой «использование стратегического познания или поведения для улучшения или ухудшения [своих] собственных чувств и чувств других людей в стремлении гедонистические, реляционные и инструментальные цели »(Niven et al., 2011, с. 71). По сути, эмоциональная компетентность и регулирование эмоций направлены на устранение одного и того же явления, а именно на использование эмоций для облегчения достижения цели. В таблице 2 мы отметили некоторые четкие области пересечения между моделями регуляции эмоций и компетенциями EI.

ТАБЛИЦА 2. Перекрытия между классами регуляции эмоций, стратегиями регуляции эмоций и результатами, которые в настоящее время считаются компетенциями эмоционального интеллекта.

Учитывая, что компетенции EI и регуляция эмоций связаны с одними и теми же явлениями и очевидным совпадением основных конструктов (см. Таблицу 2), имеет смысл объединить эти две области, чтобы избежать распространения конструктов (т.е., предложение и маркетинг множества якобы уникальных, но на самом деле в значительной степени пересекающихся конструкций). Эта консолидация, на наш взгляд, может привести к отказу от компетенций EI в пользу регулирования эмоций по трем основным причинам:

Во-первых, регуляция эмоций имеет хорошо разработанные теории, такие как модель процесса регуляции эмоций (Gross, 1998, 2015). Согласно этой модели существует пять классов регуляции эмоций: (i) выбор ситуаций для взаимодействия или избегания (выбор ситуации), (ii) изменение этой ситуации (изменение ситуации), (iii) направление внимания внутри ситуации (развертывание внимания ), (iv) придание значения ситуации (когнитивное изменение) или (v) изменение реакции на ситуацию (модуляция ответа).На всех пяти этапах могут быть приняты различные стратегии регуляции эмоций, которые в случае их успешного внедрения могут способствовать достижению цели (Gross, 2015). Некоторые примеры стратегий показаны в таблице 2. Модель процесса регуляции эмоций недавно была расширена, чтобы учесть существенный пробел, отмеченный автором модели, а именно, как люди приходят к выбору стратегии регуляции эмоций. В частности, Гросс предложил три ключевых предпосылки для реализации регуляции эмоций, а именно идентификацию, выбор и реализацию (Gross, 2015).Как мы обсудим позже, мы видим заметную роль ЭИ способностей и связанных с аффектами личностных черт в объяснении индивидуальных различий в идентификации (то есть, насколько способны / подготовлены люди обращать внимание на эмоции), отбора (то есть способность идентифицировать соответствующий класс регуляции эмоций) и реализация (т. е. конкретные поведенческие нюансы, с помощью которых люди вводят в действие свои регуляции).

Здесь стоит отметить, чем регулирование эмоций отличается от EI способностей и, в частности, ветви управления, которую иногда называют ветвью регулирования (Joseph and Newman, 2010, 2015).Регулирование эмоций, как мы отметили выше, относится к процессам и поведению, касающимся повышающей и понижающей регуляции эмоций. Ветвь способности управления эмоциями EI относится к кристаллизованным знаниям об этих процессах и поведении. Другими словами, разница между знанием того, что употребление алкоголя не улучшит настроение, и его употреблением в любом случае. Эти два понятия взаимосвязаны, но не являются синонимами: одно — это знание, а другое — действие.

Во-вторых, хотя модели компетенций EI относятся к общим результатам (например,g., оптимизм или влияние), модели регуляции эмоций фокусируются на конкретных используемых стратегиях (см. Таблицу 2). Например, оптимизм может быть получен и сохранен посредством позитивной переоценки и использования самоулучшающегося юмора (Scheier and Carver, 1987), в то время как влияние может быть получено несколькими способами, включая соответствующее проявление гнева (например, Sy et al. ., 2005; Côté, Hideg, 2011). Такой акцент на конкретных стратегиях позволяет лучше понять процессы, лежащие в основе аффективных явлений (Mestre et al., 2016) и, таким образом, может привести к более конкретным теориям и полезным практическим рекомендациям (например, программам обучения).

В-третьих, меры регуляции эмоций превосходят меры компетентности EI с точки зрения теоретической согласованности и психометрических свойств (см. Matthews et al., 2003; Bridges et al., 2004). Например, один из наиболее широко используемых показателей, опросник по регулированию эмоций (ERQ; Gross and John, 2003), различает стратегии переоценки и подавления, руководствуясь теоретическими моделями (Gross, 1998; Gross and John, 2003).Кроме того, шкалы ERQ демонстрируют адекватную надежность, стабильную структуру факторов и позволяют прогнозировать многочисленные социально важные результаты (например, депрессию, тревогу, стресс, межличностное взаимодействие, благополучие, социальную адаптацию и принятие решений; см. Spaapen et al. др., 2014).

В целом, как эмоциональная компетентность, так и регулирование эмоций пытаются справиться с одним и тем же явлением: использовать эмоции для облегчения достижения цели. Однако на самом деле этого можно добиться только с помощью регуляции эмоций.По сравнению с моделями компетенций EI, модели регуляции эмоций построены на более сильной теории, содержат более конкретную идентификацию конструктов, побуждают к более совершенным измерениям и демонстрируют лучшие прогностические свойства. Таким образом, мы считаем, что исследователи, заинтересованные в эмоциональной компетентности или навыках, должны избегать моделей компетенций / смешанных моделей EI и вместо этого сосредоточиться на моделях регуляции эмоций. Интеграция исследований EI с регуляцией эмоций перекликается с призывом Mestre et al. (2016, стр. 327), которые недавно заявили, что «изучение ЭИ через теоретические основы регуляции эмоций может привести к большему пониманию механизмов, с помощью которых способности ЭИ влияют на ценные результаты.«Мы согласны с Mestre et al. (2016) и видят большую ценность в интеграции EI и регуляции эмоций (см. Также Hughes and Evans, 2016). В следующем разделе мы расширим эти утверждения, построив интегративную модель, сочетающую ЭИ способностей, связанные с аффектами черты личности и регуляцию эмоций.

Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами

Используя вышеупомянутую теоретически обоснованную классификацию, вторая основная цель этой статьи — представить интегрированную модель индивидуальных различий, связанных с аффектами.Эта модель призвана обеспечить начальное механистическое представление, которое объясняет, как различные конструкции, связанные с ЭИ, могут взаимодействовать и объединяться, чтобы влиять на аффективные результаты. Путем дифференцирования и интеграции индивидуальных различий, связанных с ЭИ, настоящий документ направлен на то, чтобы предоставить ученым и практикам четкую и полезную основу, которая обеспечит платформу для теоретического уточнения, разработки показателей и будущих исследований.

Предыдущие влиятельные модели или классификации конструкций, связанных с EI (например,g., черта против способности; поток 1, 2 и 3; способность по сравнению со смешанными) обычно основывались на неоптимальных определениях или инструментах измерения (например, Ashkanasy and Daus, 2005; Zeidner et al., 2008; Joseph et al., 2015). Например, влиятельная классификация Ashkanasy и Daus (2005) предложила три потока, каждый из которых основан на определенном подходе к измерению, а именно: тесты EI по способностям, EI по самооценке или другим сообщениям и меры по оценке компетентности EI. Хотя такие группировки полезны для различения показателей, они по своей природе атеоретичны и не могут обеспечить прочную основу для теоретических разработок.Точно так же предыдущие обзоры имели тенденцию принимать подход EI способности по сравнению с другими (смешанные модели, EI черты, компетентность), и в результате исследователи склонны рассматривать различные конструкции, связанные с EI, как конкуренты. Действительно, было множество работ, в которых различные модели EI сравнивались друг с другом с целью определения того, какой EI является «правильным» или «лучшим» EI (например, Mayer et al., 2000; Zeidner et al., 2008).

Напротив, мы использовали более широкую литературу по индивидуальным различиям в качестве основы для нашей классификации конструкций, связанных с EI, и не были связаны существующими инструментами измерения или несовершенными определениями (например,г., смешанные модели). В результате наша классификация обращается к призывам обеспечить четкие границы в соответствии с традиционной теорией индивидуальных различий для каждой из основных конструкций, связанных с EI (Zeidner et al., 2004). Важно отметить, что это означает, что эти различные конструкции, связанные с EI, больше не находятся в прямой конкуренции, а вместо этого могут рассматриваться как дополняющие друг друга. Вместо того, чтобы проводить соревнования по предсказательной валидности, противопоставляя различные показатели EI и другие индивидуальные различия, мы можем вместо этого сосредоточиться на построении и тестировании значимых теоретических моделей, которые объясняют, как индивидуальные различия в EI способностях, личности, связанной с аффектами, и регулировании эмоций взаимосвязаны с влиянием аффективное поведение (напр.г., Сил и Эндрюс-Браун, 2010; Хьюз и Эванс, 2016; Местре и др., 2016). Соответственно, теперь мы предлагаем модель, которая объединяет три точки зрения.

Ключевые принципы Интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами, заключаются в следующем. Мы предполагаем, что EI способностей (подфактор когнитивных способностей) и связанные с аффектами личностные черты (совокупность связанных с аффектами черт личности) определяют идентификацию, выбор и успешную реализацию различных стратегий регулирования эмоций.В свою очередь, регулирование эмоций влияет на важные результаты. Визуальное представление Интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами, представлено на рисунке 2. По сути, это интегрированная модель-посредник, в которой регулирование эмоций опосредует эффекты EI способностей и связанных с аффектами личностных черт на результаты (Джозеф и Ньюман , 2010; Côté et al., 2011; Hughes, Evans, 2016; Mestre et al., 2016; Szczygieł, Mikolajczak, 2017). Модель основана на предыдущих интеграциях личности, интеллекта и навыков, которые оказались успешными в объяснении поведения в других областях (например,г., McClelland, 1973; Зейднер, 1995; Чаморро-Премузич и Фернхам, 2004 г.). Возможно, ключевая сила модели состоит в том, что она предоставляет проверяемую основу, которая может объяснить, как индивидуальные различия в способностях EI и личности, связанной с аффектами, проявляются в разнообразном поведении и различных результатах. Модель выходит за рамки простых описательных корреляций и прямых эффектов, которые доминировали в предыдущих исследованиях, и вместо этого пытается объяснить, как аффективные результаты возникают через динамические взаимодействия между индивидуальными различиями, связанными с аффектами.В результате, Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, фокусируется не только на , что предсказывает связанные с EI конструкции, но и на , как эти конструкции влияют на результаты. Лучшее понимание того, как взаимодействуют конструкции, связанные с ЭИ, и природу механизмов, с помощью которых они влияют на результаты, может дать информацию для будущих теорий, измерений и дизайна вмешательства.

РИСУНОК 2. Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами.G — общий коэффициент интеллекта; Gf, подвижный интеллект; Gc, кристаллизованный разум; N — невротизм; E — экстраверсия; О, открытость; А — покладистость; C — добросовестность; ARP, черты личности, связанные с аффектом; Регуляция эмоций, регуляция эмоций.

В нескольких предыдущих статьях были предложены и / или частично протестированы модели, которые объединяют некоторые конструкции, связанные с EI (например, Joseph and Newman, 2010; Seal and Andrews-Brown, 2010; Peña-Sarrionandia et al., 2015; Mestre et al. , 2016). Однако ни одна из этих моделей не включала в себя все уникальные элементы литературы по EI, все они были связаны с существующими инструментами измерения и плохо определенными конструкциями (например,g., смешанные модели), и большинство из них не рассматривали конструкции, связанные с EI, в более широкой литературе по индивидуальным различиям. Например, Сил и Эндрюс-Браун (2010) постулируют опосредованные и регулируемые отношения между тремя показателями, которые они обозначают эмоциональной способностью (Саловей и Майер, 1990), эмоциональным коэффициентом (Бар-Он, 1997) и эмоциональной компетентностью (Гоулман, 1995). . Последние две считаются «смешанными моделями», существенно пересекаются и, как обсуждалось выше, подвергались серьезной критике с теоретической и эмпирической точек зрения.Эта модель также не может предоставить теоретически значимые ссылки на более широкую литературу или провести четкие границы, разделяющие эти конструкции. В результате его полезность для построения теории ограничена. Напротив, Mestre et al. (2016) представляют убедительные доказательства, подтверждающие позиционирование EI способностей как субфактора общей когнитивной способности. Далее они утверждают, что регулирование эмоций может быть процессом, посредством которого способность EI влияет на результаты. Эта связь была подтверждена предыдущим метаанализом, демонстрирующим связь между показателями EI способностей и регуляцией эмоций (Peña-Sarrionandia et al., 2015). Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, основана на этой статье, в которой регуляция эмоций рассматривается как механизм, посредством которого конструкции, связанные с эмоциональным интеллектом, влияют на результаты. Тем не менее, он расширяет это обсуждение за пределы способности EI включать связанные с аффектом черты личности. Кроме того, как мы более подробно обсудим ниже, модель также утверждает, что индивидуальные различия в регуляции эмоций, скорее всего, обусловлены как способностью EI, так и личностными чертами, связанными с аффектами (Hughes and Evans, 2016).

В целом, Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, вносит несколько важных вкладов в литературу. Во-первых, привязывая каждую конструкцию, относящуюся к EI, к существующим моделям индивидуальных различий, она дает ясное, теоретически связное и скупое описание трех ключевых точек зрения. Во-вторых, модель постулирует конструкции, связанные с ЭИ, не как конкуренты, а как дополнительные конструкции, которые значимо переплетаются и объединяются, чтобы произвести эмоционально-релевантное поведение.В-третьих, посредством этой интеграции модель обеспечивает структуру, которая может объяснить, как индивидуальные различия в способностях EI и влиянии на связанные черты личности влияют на модели регуляции эмоций и, следовательно, на социально важные результаты. В следующих разделах мы обсудим интеграцию дальше и рассмотрим существующие эмпирические данные в поддержку предполагаемых ключевых путей. Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, по своей сути является причинно-следственной, но большинство исследований EI носит перекрестный и корреляционный характер.Поскольку такие планы не моделируют данные способом, который подходит для определения причинно-следственных связей (Antonakis et al., 2010; Hughes et al., 2018), там, где они доступны, проводятся исследования, в которых используются экспериментальные схемы, которые лучше подходят для изучения причинной связи. отмечено (Антонакис и др., 2010).

Путь 1:

G → Способность EI

Как обсуждалось выше, способность EI удовлетворяет ряду важных критериев, чтобы считаться когнитивной способностью (Van Rooy and Viswesvaran, 2004; MacCann et al., 2014; Местре и др., 2016). В частности, текущие данные свидетельствуют о том, что ЭИ способности лучше всего рассматривать как фактор второго порядка когнитивных способностей, который иерархически структурирован и состоит из общего фактора и трех субфакторов, а именно способности воспринимать, понимать и управлять эмоциями. (Fan et al., 2010; MacCann et al., 2014). По сути, способность EI отражает когнитивную способность обрабатывать эмоциональную информацию (Mayer et al., 2016).

Путь 2: Большая пятерка → Связанные с аффектом черты личности

Trait EI представляет собой составную конструкцию, содержащую связанные с аффектами черты личности (Petrides et al., 2007b; Петридес, 2010). Учитывая распространенность Большой пятерки и пятифакторной модели (FFM) в исследованиях личности и значительное совпадение между чертой EI и аспектами FFM (см. Таблицу 1), уместно поместить в эту модель перспективу связанных с аффектами личностных черт ( ван дер Зее и Вабеке, 2004). Исторически сложилось так, что большинство исследований личности, связанных с аффектами, фокусировалось на глобальных факторах (например, общих показателях EI черт). Однако мы полагаем, что это неоптимально и может ввести в заблуждение по двум основным причинам.Во-первых, по сравнению с аспектами общие факторы приводят к недооценке и / или искажению оценок конструктивных взаимосвязей (т. Е. К снижению прогностической достоверности, Hughes and Batey, 2017). Это особенно верно, когда фасетное содержание разнообразно (Hughes and Batey, 2017), как и в случае с личностными чертами, связанными с аффектами, которые охватывают всю большую пятерку. Во-вторых, факторы, созданные из выборочного подмножества признаков (например, TEIQue), вполне могут вводить в заблуждение из-за предварительной структуризации данных. Вкратце, факторные решения настолько сильны, насколько сильны переменные, которые вводятся для факторинга, и идентифицированные факторы могут считаться «существующими» или «точными» только в том случае, если они получены из всей области возможных переменных (т.д., все аспекты / элементы личности, связанные с аффектом). Учитывая, что это не относится к таким критериям, как TEIQue (который был разработан на основе модели EI компетенций), возможно, вызывает сомнения, что на самом деле представляют глобальный EI признака и 4 подфактора. В самом деле, как мы обсуждали, ряд аспектов TEIQue не влияет на общий фактор. Таким образом, мы считаем, что целенаправленный, основанный на теории анализ на уровне аспектов — это путь вперед (Hughes and Batey, 2017). То есть исследователи должны измерить связанные с аффектами аспекты личности, имеющие отношение к их изучению.Хотя по несколько иным причинам, эта рекомендация перекликается с недавними призывами пионеров личностно-ориентированного подхода к EI (Petrides et al., 2016).

Путь 3: Способность EI → Регулирование эмоций

Регулирование эмоций относится к стратегиям, используемым для адаптации эмоций (например, подавления или обострения), испытываемых самим собой и другими людьми, для облегчения достижения цели (Niven et al., 2009, 2011; Gross, 2015). Если вы хотите добиться увеличения своих положительных эмоций, вы можете рассказать себе забавную шутку.Если вы хотите снизить тревогу перед экзаменом, вы можете его успокоить. Регулирование эмоций состоит из трех основных решений (Gross, 2015). Во-первых, человек должен выбрать, нужно ли / какие эмоции регулировать в той или иной ситуации (идентификация). Затем человек должен выбрать, когда следует использовать стратегии регулирования (т.е. какой из классов регуляции эмоций, см. Таблицу 1) (выбор). Наконец, на этапе реализации человек должен ввести в действие регулирование, переведя широкую стратегию регулирования эмоций (например,g. когнитивное изменение или модификация ситуации) в конкретные когнитивные или поведенческие стратегии (например, позитивная переоценка или разрешение конфликта). Стадии идентификации, отбора и реализации были недавно поддержаны, и их понимание, вероятно, поможет объяснить существование постоянных индивидуальных различий в частоте и стиле регуляции эмоций (Gross, 2015).

Новость, с которой были поддержаны этапы идентификации, выбора и реализации, означает, что никакая конкретная теория, модель или эмпирические данные не описывают отношения между ними.Тем не менее, появляется все больше свидетельств и все больше теоретических обоснований в поддержку надежной связи между EI способностей и использованием стратегий регулирования эмоций (например, Joseph and Newman, 2010; Peña-Sarrionandia et al., 2015; Hughes and Evans, 2016; Mestre и др., 2016). Например, недавний метаанализ обнаружил ряд умеренно-сильных взаимосвязей между ЭИ способностей и стратегиями регуляции эмоций, охватывающими пять основных классов регуляции эмоций (Peña-Sarrionandia et al., 2015). Как показатель степени взаимосвязи, способность EI надежно предсказала использование девятнадцати из 22 исследованных стратегий регулирования эмоций (т.е. 95% доверительные интервалы, не пересекающие 0). Важно отметить, что сила и направление взаимоотношений не были единообразными, то есть те, кто обладает высокими способностями EI, не просто больше регулируют и / или используют большее количество стратегий. Паттерн взаимоотношений предполагает, что люди с высокими способностями EI регулируют эмоции раньше (что обычно является адаптивным), применяют больше стратегий, которые обычно считаются адаптивными (например, поиск социальной поддержки), и меньше тех, которые обычно считаются неадаптивными (например,, пережевывание; Peña-Sarrionandia et al., 2015). Эти теоретические и эмпирические аргументы предполагают, что способность EI (когнитивная способность обрабатывать эмоциональную информацию), вероятно, является одним из ключевых детерминант характерных паттернов регуляции эмоций, проявляемых людьми (Mestre et al., 2016).

Экспериментальные исследования в этой области в основном конвергентны, при этом способность EI связана с эффективным поддержанием настроения и восстановлением после индукции настроения с помощью видеоклипов (положительных и отрицательных, соответственно; Ciarrochi et al., 2000). Точно так же способность EI была связана с меньшим беспокойством и избеганием совладания во время стрессовых задач (Matthews et al., 2006). Кроме того, используя оборудование для отслеживания взгляда во время экспериментального протокола, Дэвис (2018) обнаружил, что общее ориентировочное предпочтение связано с тем, что управление эмоциями связано с избеганием негативных эмоций (гнева). Тем не менее, более высокий уровень способности EI не всегда считается положительным, поскольку некоторые отношения связаны с более высокой реактивностью кортизола и, следовательно, более медленным восстановлением после стресса (Bechtoldt and Schneider, 2016).

В целом, хотя экспериментальные исследования редки, доступные в целом согласуются с исследованиями опросов и поддерживают идею о том, что EI способностей, вероятно, является одним из предшественников стиля регуляции эмоций. В самом деле, было бы удивительно, если бы способности и знания человека, относящиеся к восприятию, пониманию и управлению эмоциями, не были связаны с регулированием эмоций. Хотя здесь это спекулятивно, можно ожидать, что возникнут значимые отношения между фактором восприятия способности EI и этапом идентификации регуляции эмоций, между пониманием и выбором, а также между управлением и реализацией (см. Рисунок 3, обсуждаемый ниже).

РИСУНОК 3. Возможные взаимодействия между субфакторами EI способностей и личностными чертами при объяснении идентификации, выбора и реализации стратегий регулирования эмоций.

Пути 4A и 4B: Личность, связанная с аффектами → Регулирование эмоций

Хотя способность EI коррелирует с регуляцией эмоций, она сама по себе не объясняет регуляцию эмоций (Mayer et al., 2016). Существует хорошо задокументированный разрыв между способностями и поведением; люди с одинаковым уровнем способностей EI применяют различные стратегии регулирования эмоций, некоторые из которых могут быть непродуктивными (например,г., Côté et al., 2011). Как теоретическое обоснование, так и эмпирические данные свидетельствуют о том, что личность также играет роль в управлении регуляцией эмоций индивида (Côté et al., 2011; Davis and Humphrey, 2014; Fiori, 2015; Peña-Sarrionandia et al., 2015; Hughes and Evans, 2016). ). Черты личности формируют индивидуальные предпочтения, фокус внимания и межличностное поведение, все из которых могут повлиять на выбор стратегии регуляции эмоций (например, Côté et al., 2011; Peña-Sarrionandia et al., 2015). Действительно, метааналитические оценки показывают, что связанные с аффектом черты личности связаны с регулированием эмоций аналогично ЭИ способностей. То есть существует постоянная взаимосвязь (т.е. 35 из 37 рассчитанных величин эффекта, представляющих 95% доверительные интервалы, не включая 0; Peña-Sarrionandia et al., 2015). Природа этих ассоциаций предполагает, что те, кто набирает более высокие баллы по показателям EI, как правило, регулируют раньше и используют регуляторные стратегии, которые обычно считаются адаптивными, чем стратегии, которые обычно считаются неадаптивными.Кроме того, величина эффекта в среднем больше, чем указанная для EI способности (Peña-Sarrionandia et al., 2015). Возможно, в этом нет ничего удивительного, на самом деле было бы более удивительно, если бы личность не формировала стиль регуляции эмоций, например, если бы люди с высоким уровнем оптимизма не часто использовали позитивные переоценки, а люди с высоким уровнем тревожности не часто размышляли.

Результаты экспериментов также подтверждают причинную связь между личностью, связанной с аффектами, и регуляцией эмоций.Например, черта EI отрицательно связана с психологической и физиологической реактивностью при воздействии стрессора (Mikolajczak et al., 2007) и положительно связана с проявлением самоэффективности и оценкой стрессовых ситуаций как проблем, а не угроз (Mikolajczak and Luminet, 2008). ). Точно так же личностные черты, связанные с аффектами, были связаны с большей восприимчивостью к индукции настроения, смягчая влияние экспериментальных стрессоров на последующее ухудшение настроения (Petrides and Furnham, 2003; Mikolajczak et al., 2009).

Выше мы выдвинули гипотезу о том, что могут существовать значимые отношения между тремя основными способностями ЭИ (восприятие, понимание и управление) и этапами идентификации, выбора и реализации регуляции эмоций. Также вероятно, что определенные связанные с аффектами черты личности предрасполагают людей думать и действовать определенным образом на этих этапах. Например, определенные черты характера (например, восприятие эмоций и сочувствие) могут предрасполагать людей прилагать больше усилий для отслеживания собственных эмоций и эмоций других (этап идентификации и ).Другие черты (например, тревога, оптимизм или эмоциональное выражение) могут предрасполагать людей к выбору определенных классов регуляции эмоций (например, выбор ситуации или когнитивное изменение или модуляция реакции) и к реализации их с использованием определенных стратегий (например, избегание совладания с трудностями). или положительная переоценка или выход). Также вероятно, что внутриличностные черты личности, связанные с аффектами (например, управление стрессом), будут предсказывать регулирование собственных эмоций, в то время как межличностные черты (например,ж., социальная осведомленность) будет предсказывать регулирование эмоций других.

Одним из основных механизмов, посредством которого связанные с аффектом черты личности могут влиять на модели регуляции эмоций, являются цели и мотивы (рис. 2, путь 4b). Регулирование эмоций часто, если не всегда, определяется целями (Gross, 2015), и личность формирует ценности, цели и мотивы (Grant and Mayer, 2009; Parks-Leduc et al., 2015), с вероятными личностными чертами, связанными с аффектами. влиять на мотивы и цели в условиях, связанных с эмоциями (Джон и Гросс, 2004; Хьюз и Эванс, 2016).Утверждалось, что общая цель регуляции эмоций должна заключаться в том, чтобы «чувствовать себя хорошо», и поэтому личность, возможно, не является таким ключом (например, Larsen, 2000; Tice et al., 2004). Однако эмпирические данные не подтверждают это утверждение. Люди демонстрируют значительные различия в том, как они хотят себя чувствовать, и в том, в каком направлении они регулируют свои эмоции (например, Gross et al., 2006; Tamir, 2016). Например, Heimpel et al. (2002) обнаружили, что участники с низкой самооценкой, недавно пережившие неудачу / потерю, не хотели сразу же чувствовать себя лучше.Напротив, люди с высокой самооценкой действительно стремились почувствовать себя лучше. Этот документ, посвященный множеству исследований, показал, что различные цели регулирования не были связаны с различиями в знаниях или ожидаемыми изменениями аффекта, а отражали диспозиционные и стилистические предпочтения, которые почти наверняка в некоторой степени сформированы личностью (например, Grant and Mayer, 2009; Augustine et al., 2010; Hughes, Evans, 2016).

Мы считаем, что систематические эмпирические усилия по изучению взаимосвязей между личностью, связанной с аффектами, и целями / мотивами регуляции эмоций были бы чрезвычайно полезны для теоретического развития и объяснения устойчивых индивидуальных различий в регуляции эмоций.Недавно опубликованная таксономия (Tamir, 2016) предоставляет особенно полезную основу для проведения проверок между личностью, целями и регулированием эмоций. Структура состоит из двух классов мотивов более высокого порядка, а именно, гедонических и инструментальных, которые включают шесть классов низшего порядка (см. Tamir, 2016, рисунок 1). Эти низшие классы поддаются ряду гипотез относительно связанных с аффектами личностных черт. Например, общительность, присущая TEIQue и большинству других моделей личности, может порождать цели и мотивы, соответствующие социально-инструментальному классу, определенному Тамиром (2016).Соответственно, можно предположить, что люди с высоким уровнем общительности часто будут мотивированы регулировать эмоции социально-инструментальным образом с помощью стратегий регулирования эмоций, таких как поиск социальной поддержки и использование юмора. Точно так же можно легко теоретизировать связи между оптимизмом и прогедоническими мотивами (т. Е. Мотивом к хорошему самочувствию) или стремлением к достижению черты и мотивами, связанными с производительностью.

Кроме того, большинство предыдущих исследований конструкций, связанных с ЭИ, и регуляции эмоций были сосредоточены почти исключительно на саморегуляции (например,г., Peña-Sarrionandia et al., 2015; Местре и др., 2016; Тамир, 2016). Мы считаем, что это упущение, и ожидаем, что связанные с аффектом личностные черты будут иметь (равное, возможно, даже большее) значение по сравнению с подходами, используемыми при попытке регулировать эмоции других (Niven et al., 2011). Например, многие черты личности, связанные с аффектами (например, сочувствие, социальная осведомленность), приводят к внешнему сосредоточению внимания, которое, вероятно, порождает мотивацию, направленную на то, чтобы ублажить или доставить удовольствие другим. Такие цели могут повлиять на выбор стратегий регулирования эмоций.Например, хотя высказывание (то есть устная жалоба на негативное событие) может быть продуктивной стратегией саморегулирования, оно может быть контрпродуктивным для тех, кто получает выход. Возможно, что люди с высоким уровнем эмпатии или социальной осведомленности с большей вероятностью будут учитывать последствия своего высказывания для других и, таким образом, подавлять свое желание высказаться, чтобы управлять эмоциями других (Hughes and Evans, 2016). Однако в настоящее время мало исследований, изучающих, почему люди участвуют в регулировании эмоций, ориентированных на других, и различных стилях, с которыми они это делают (Niven, 2016).Еще одна недавняя таксономия, которая может быть использована в будущих исследованиях, — это основанная на работе Нивена (Niven, 2016) структура мотивов регулирования межличностных эмоций. Структура определяет восемь конкретных мотивов, которые относятся к трем основным потребностям, предложенным в теории самоопределения. Эта структура имеет ряд общих черт с предложенной Тамиром (2016). Например, существуют различные проявления мотивов в зависимости от того, является ли общая цель гедонистической / удовольствием или инструментальной / ориентированной на исполнение, эти мотивы иерархически структурированы, а самый нижний уровень абстракции обеспечивает систему классификации, которая поддается построению логических гипотез. полагая личностные черты предшественниками этих мотивов.

Путь 5: Взаимодействие между личностью и способностями → Регулирование эмоций

Помимо независимых эффектов, также возможно, что ЭИ способностей и личность, связанная с аффектами, взаимодействуют при объяснении регуляции эмоций (Côté et al., 2011; Fiori, 2015; Hughes and Evans, 2016). Например, Côté et al. (2011) обнаружили, что когда у людей были высокие как способности EI, так и моральная идентичность, они с большей вероятностью вели себя просоциальным образом, но если у них были высокие способности EI и макиавеллизм, они с большей вероятностью демонстрировали межличностные отклонения.Важно отметить, что более высокая способность EI была связана с более высокой производительностью, но направление работы (просоциальность или отклонение) объяснялось личностными чертами. Точно так же Фиори (2015) обнаружил, что способность EI взаимодействует с личностной чертой эмоциональности (аналогично невротизму, отмеченному боязнью, тревогой, сентиментальностью и зависимостью от социальной поддержки) для прогнозирования межличностной эффективности, оцениваемой с помощью задания на презентацию. Здесь люди с высоким уровнем эмоционального интеллекта и низкой эмоциональностью (т.е., эмоционально устойчивые) были лучшими исполнителями, в то время как те, у кого были высокие способности к интеллекту и эмоциональности, были средними исполнителями.

Приведенные выше данные демонстрируют, что для объяснения производительности необходимы как способности EI, так и связанные с аффектами черты личности. Однако все эти исследования упускают важный опосредующий механизм регуляции эмоций и, таким образом, вероятно, недооценивают влияние конструкций, связанных с EI, и снижают их способность объяснять, как конструкции, связанные с EI, повлияли на результаты.Как отмечалось выше, мы также ожидаем, что ЭИ способностей и личностные черты, связанные с аффектами, будут взаимодействовать, чтобы управлять как выбором, так и реализацией различных стратегий регулирования эмоций. Например, два человека с одинаково высокими способностями EI с разными уровнями оптимизма по признакам (аспект EI; Petrides et al., 2007b) могут различаться по скорости и частоте, с которой они участвуют в позитивных интерпретациях (см. 2016 для дальнейшего обсуждения). Некоторые предварительные доказательства этого получены от Дэвиса и Хамфри (2012), которые обнаружили, что способность EI смягчает воздействие стрессоров на стратегии совладания, а эта черта EI смягчает эффекты стратегий совладания с депрессией.Хотя это и не является прямым тестом взаимодействий, предложенных здесь, результаты показали, что конструкции, связанные с ЭИ, действительно взаимодействуют с некоторыми стратегиями регуляции эмоций, и показали, что высокий уровень эмоционального интеллекта способностей и EI черты способствовал эффективному копированию, тогда как высокий уровень одного или другого был недостаточным. недостаточный. По сути, существуют хорошо известные способности и стилистические элементы индивидуальных моделей регуляции эмоций, и также возможно, что эти два компонента могут дополнять друг друга или противоречить друг другу на любой стадии процесса регуляции эмоций (Izard et al., 2008). Если мы рассмотрим эти потенциальные взаимодействия дальше, то, что мы могли бы ожидать увидеть, является закономерность, в которой EI способности учитывает различия в знаниях / способностях, связанных с регулированием эмоций, личность учитывает различия в стиле, а взаимодействие между этими двумя элементами обеспечивает значимое понимание. на индивидуальные различия в регуляции эмоций. Графическое представление основного предлагаемого взаимодействия приведено на рисунке 3.

Таким образом, представленная здесь Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, обеспечивает основу для начала рассмотрения многочисленных важных вопросов, с которыми сталкивается регуляция эмоций:

«Что побуждает человека использовать одну, а не другую из различных стратегий регулирования эмоций, описанных в модели процесса? … Модель ничего не говорит о том, как на самом деле запускаются или останавливаются эти различные стратегии регуляции эмоций.Что инициирует регуляцию эмоций? Что направляет конкретные стратегии регуляции эмоций? И почему одни люди успешно регулируют эмоции, а другие не могут управлять эмоциями должным образом? » (Гросс, 2015, с. 9).

Еще один интересный дополнительный вопрос касается степени, в которой идентификация, выбор и реализация стратегий регуляции эмоций происходит через сознательные или неявные (автоматические) процессы (Fiori, 2009). Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, обеспечивает основу, которая может направлять начальные исследования взаимосвязей между различными элементами EI и регуляции эмоций, а также природы лежащих в их основе когнитивных процессов (Fiori, 2009).

Путь 6: Регулирование эмоций → Результаты

Наконец, мы утверждаем, что регулирование эмоций влияет на значимые внутриличностные (т. Е. Успокаивание себя перед экзаменом) и межличностные (т. Е. Разрешение конфликтов в команде) результаты. Существует множество эмпирических данных, подтверждающих это утверждение (см., Gross, 2015), при этом регулирование эмоций играет «ключевую роль в повседневной социальной жизни» (Niven et al., 2012, p. 247), а полезность демонстрируется во всех социальных и социальных сетях. результаты в области здравоохранения, образования и профессиональной деятельности (Gross, 2002; Peña-Sarrionandia et al., 2015). Действительно, надежная связь с результатами была установлена с использованием гибридных шкал регуляции эмоций, компетентности EI и регуляции-компетентности (например, Austin et al., 2010). Таким образом, этот путь хорошо подтверждается предыдущими данными. Новизна здесь заключается в том, что мы утверждаем, что регулирование эмоций не происходит просто (Gross, 2015), существуют движущие силы регуляции эмоций, и эти движущие силы — связанные с аффектами способности и личностные черты. С этой точки зрения мы можем сказать, что регуляция эмоций представляет собой основной посреднический механизм, через который EI способностей и связанные с аффектами черты личности влияют на результаты (Joseph and Newman, 2010; Hughes and Evans, 2016; Mestre et al., 2016).

Последствия и будущие исследования

Первым ключевым вкладом этой статьи было представление простой теоретической основы, которая четко определяет, чем является каждая связанная с EI конструкция, а что нет. В частности, эта способность EI представляет собой расширение существующих моделей когнитивных способностей, личность, связанная с аффектами (например, черта EI), представляет собой набор аффективных черт личности, а интерес к эмоциональной компетентности должен быть сосредоточен на регулировании эмоций. Некоторым исследователям, занимающимся передовыми технологиями EI, это может показаться относительно скромным расширением существующей литературы.Тем не менее, наше чтение литературы по EI предполагает, что это столь необходимое разъяснение, которое явно демонстрирует, что бесчисленное множество конструкций, связанных с EI, могут быть приспособлены в рамках хорошо установленных рамок индивидуальных различий, и тем самым обеспечивает четкую теоретическую основу. и границы для каждого. Наша структура исключает необходимость использования атеоретических терминов, таких как « смешанный EI », является фальсифицируемой, носит более описательный и пояснительный характер, чем ранее опубликованные классификации (например, потоки 1, 2 и 3), и менее противоречива, поскольку не устанавливает разные точки зрения как конкуренты.Второй примечательный вклад этой статьи — Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, — связан с принятием этих трех точек зрения и комплементарным объединением различных конструкций, связанных с ЭИ. Эта модель обеспечивает начальное механистическое представление, которое объясняет, как различные конструкции, связанные с ЭИ, могут взаимодействовать и объединяться, чтобы влиять на важные эмоционально-релевантные результаты посредством идентификации, выбора и реализации стратегий регулирования эмоций.Соответственно, модель также обеспечивает прочную платформу для эмпирических исследований, теоретического уточнения, разработки показателей и, возможно, практического применения.

Несмотря на свои обещания, Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, носит явно исследовательский характер и требует систематического, тщательного и детального эмпирического исследования. Например, можно утверждать, что некоторые из предложенных путей (например, взаимодействие между способностями и личностью против отдельных путей) представляют собой конкурирующие объяснения одного и того же эмпирического эффекта.Надеюсь, что в будущих исследованиях эти конкурирующие пути будут изучены и будут получены доказательства того, является ли каждый путь наиболее подходящим и когда он является наиболее подходящим. Тем не менее, обсуждаемые данные убедительно подтверждают главную предпосылку модели, а именно, что как EI способностей, так и связанные с аффектами личностные черты влияют на выбор и реализацию стратегий регулирования эмоций (Côté et al., 2011; Davis and Humphrey, 2014; Fiori , 2015; Peña-Sarrionandia et al., 2015; Hughes, Evans, 2016). Соответственно, представленный обзор и предложенная модель позволяют сделать ряд выводов для будущих исследований.

Во-первых, призывы полностью отказаться от всех исследований EI (например, Locke, 2005) кажутся ошибочными. Тем не менее, опасения по поводу распространения и избыточности конструкций все же заслуживают внимания. Точно так же ни один аспект EI не является магической серебряной пулей, о которой часто заявляют (Goleman, 1995), вместо этого элементы литературы по EI можно рассматривать как расширение существующих структур регуляции способностей, личности и эмоций.

Во-вторых, наш обзор исследований, посвященных Интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами, предполагает, что разрозненная оценка конструкций, связанных с ЭИ, приведет к неверным результатам.В будущих исследованиях, заинтересованных в объяснении регуляции эмоций или более широких результатов, необходимо включить показатели способностей и личности и рассмотреть взаимодействие между этими переменными. Точно так же исследования, в которых оценивается прямое влияние между результатами и способностями EI или личностными чертами, связанными с аффектами, вероятно, недооценивают отношения из-за отсутствия регуляции эмоций в качестве посредника.

В-третьих, рассмотренное исследование и гипотезы, сформулированные в этой статье, предполагают, что сосредоточение внимания на глобальном EI способностей, широких факторах, содержащих множественные связанные с аффектами черты личности, и / или широких мерах по регулированию эмоций, вероятно, скроет важные нюансы взаимоотношений.Соответственно, мы предлагаем будущим исследователям применять более конкретный подход к измерению теоретически значимых способностей, личностных черт (или аспектов) и стратегий регулирования. Этот призыв повторяет аналогичные призывы в других прикладных областях (например, индивидуальные различия на работе, Hughes and Batey, 2017) и призывы, сделанные известными исследователями EI и регуляции эмоций (например, Gross, 2015; Mestre et al., 2016; Petrides et al. ., 2016).

В-четвертых, хотя наша статья не сосредоточена на инструментах измерения, наш обзор имеет несколько последствий для природы конструкций, упомянутых под знаменем EI, и того, как они используются.Что касается способности EI, мы отметили ряд психометрических опасений в отношении существующих показателей (например, недостаточная надежность, непоследовательная структура факторов и т. Д.), Которые необходимо устранить при разработке будущих показателей. Мы призываем заинтересованных читателей ознакомиться с вдумчивой критикой и рекомендациями Mestre et al. (2016) в своем недавнем обзоре по этому вопросу (см. Hughes, 2018; Irwing and Hughes, 2018 для руководства по разработке мер).

Что касается личностных черт, связанных с аффектами, существует важная потребность в дальнейших уточнениях показателей.Наш обзор содержания заданий в сочетании с рядом эмпирических исследований показывает явное совпадение между существующими личностными мерами и мерами EI личностных качеств. Что нам теперь нужно, так это систематическое исследование на уровне фасетов, которое может определить, какие фасеты EI черты уникальны, а какие являются избыточными дубликатами. Кроме того, было бы интересно узнать, какие аспекты, связанные с аффектом, если таковые имеются, в настоящее время включены в широкие показатели личности (например, NEO-PI-R), были упущены с помощью конкретных мер (например, NEO-PI-R).г., TEIQue). Эти два направления исследований позволили бы идентифицировать гораздо более полный список аспектов личности, связанных с аффектами (см. Также Laborde and Allen, 2016; Petrides et al., 2016), что было бы очень полезно для исследователей и практиков. Концепция компетенций EI (например, Boyatzis, 2009) является избыточной. Модели и меры, вытекающие из этой точки зрения, охватывают уже учтенные черты личности, самооценки способностей, которые не имеют отношения к делу, и некоторые общие стратегии регулирования эмоций, которые лучше рассматривать в рамках существующих структур регуляции эмоций.Таким образом, мы предлагаем исследователям, интересующимся эмоциональными навыками или компетенцией, принимать меры по регулированию эмоций, а не проблемные меры социальной и эмоциональной компетенции.

В-пятых, четкое разграничение конструкций поднимает вопрос о номенклатуре. В начале статьи мы отметили, что логически любая конструкция, обозначенная как EI, должна состоять как из эмоций, так и из интеллекта. В настоящее время этому критерию соответствует только точка зрения способности EI, и поэтому мы рекомендуем зарезервировать метку «EI» исключительно для этой точки зрения.Мы далеко не первые авторы, дающие такие рекомендации (например, Gignac, 2010), но, несмотря на предыдущие призывы, другие характеристики, связанные с EI, не поддаются изменениям. Тем не менее, соответствующая номенклатура имеет решающее значение для эффективного научного общения и уменьшения заблуждений. Таким образом, мы предлагаем, чтобы с этого момента авторы ссылались на EI способностей (для интеллекта, связанного с аффектами), связанные с аффектами личностные черты (для аффективных показателей личности, таких как те, которые в настоящее время называются EI черты) и регуляцию эмоций (для показателей которые касаются целенаправленного использования эмоций).

Заключение

В этом обзоре мы выделили три теоретических взгляда на ЭИ и предложили теоретически обоснованную Интегрированную модель индивидуальных различий, связанных с аффектами, в качестве ступеньки на пути к более глубокому пониманию индивидуальных различий, связанных с ЭИ, и последующих аффективных феноменов. Эта модель утверждает, что, несмотря на то, что они часто противопоставляются друг другу, разные точки зрения на самом деле значимо переплетаются и сливаются, создавая эмоционально-релевантное поведение.Мы надеемся, что наш обзор и модель послужат руководством для будущих исследований и теоретических разработок. Хотя нам следует по-прежнему скептически относиться к EI и активно критиковать раздутые утверждения, основанные на атеоретических моделях и измерениях, мы надеемся, что этот обзор демонстрирует, что не все потеряно в отношении конструкций, связанных с EI.

Авторские взносы

Оба автора внесли равный вклад в работу и внесли существенный, прямой и интеллектуальный вклад в работу. Оба автора одобрили эту рукопись к публикации.

Заявление о конфликте интересов

Список литературы

Андрей Ф., Зиглинг А. Б., Алоэ А. М., Бальдаро Б. и Петридес К. В. (2016). Возрастающая достоверность анкеты эмоционального интеллекта (TEIQue): систематический обзор и метаанализ. J. Pers. Оценивать. 98, 261–276. DOI: 10.1080 / 00223891.2015.1084630

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Антонакис, Дж., Бендахан, С., Жаккар, П., и Лалив, Р. (2010). О причинных претензиях: обзор и рекомендации. Лидер. Q. 21, 1086–1120. DOI: 10.1016 / j.leaqua.2010.10.010

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ашканасы, Н. М., и Даус, К. С. (2005). Слухи о гибели эмоционального интеллекта в организационном поведении сильно преувеличены. J. Organ. Behav. 26, 441–452. DOI: 10.1002 / job.320

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Августин А., Хеменовер С., Ларсен Р. и Шульман Т. (2010). Состав и последовательность желаемого аффективного состояния: роль личности и мотивации. Motiv. Эмот. 34, 133–143. DOI: 10.1007 / s11031-010-9162-0

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Остин, Э. Дж., Саклофске, Д. Х., и Масторас, С.М. (2010). Эмоциональный интеллект, преодоление стресса и стресс, связанный с экзаменами, у канадских студентов бакалавриата. Aust. J. Psychol. 62, 42–50. DOI: 10.1080 / 00049530

2899

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бар-Он Р. (1997). Bar-On Emotional Quotient Inventory: Измерение эмоционального интеллекта . Торонто, Онтарио: Мульти-системы здравоохранения.

Google Scholar

Бехтольдт, М. Н., Шнайдер, В. К. (2016). Прогнозирование стресса на основе способности подслушивать чувства: эмоциональный интеллект и тестостерон совместно предсказывают реактивность кортизола. Эмоция 16: 815. DOI: 10.1037 / emo0000134

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Боуман, Д. Б., Маркхэм, П. М., и Робертс, Р. Д. (2002). Расширяя границы человеческих когнитивных способностей: намного больше, чем (простой) g! Узнать. Индивидуальный. Отличаются. 13, 127–158. DOI: 10.1016 / S1041-6080 (02) 00076-6

Бояцис, Р. Э. (2009). Компетенции как поведенческий подход к эмоциональному интеллекту. J. Manag. Dev. 28, 749–770.DOI: 10.1108 / 02621710

7647

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бояцис, Р. Э., Гоулман, Д., и Ри, К. С. (2000). «Кластеризация компетентности в эмоциональном интеллекте: выводы из инвентаря эмоциональной компетентности», в Справочник по эмоциональному интеллекту: теория, развитие, оценка и применение дома, в школе и на рабочем месте , ред. Р. Бар-Он и Дж. А. Паркер (Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс), 343–362.

Google Scholar

Брэкетт, М.А. и Майер Дж. Д. (2003). Конвергентная, дискриминантная и возрастающая достоверность конкурирующих показателей эмоционального интеллекта. чел. Soc. Psychol. Бык. 29, 1147–1158. DOI: 10.1177 / 0146167203254596

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чаморро-Премузич, Т., и Фернхам, А. (2004). Возможная модель для понимания интерфейса личность-интеллект. Br. J. Psychol. 95, 249–264. DOI: 10.1348 / 000712604773952458

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чиаррочи, Дж.В., Чан, А.Ю.С., и Капути, П. (2000). Критическая оценка конструкции эмоционального интеллекта. чел. Индивидуальный. Отличаются. 28, 539–561. DOI: 10.1016 / S0191-8869 (99) 00119-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коте, С., Деселлес, К. А., Маккарти, Дж. М., Ван Клиф, Г. А., и Хидег, И. (2011). Джекилл и Хайд эмоционального интеллекта: знание регулирования эмоций способствует как просоциальному, так и межличностному девиантному поведению. Psychol. Sci. 22, 1073–1080. DOI: 10.1177 / 0956797611416251

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Côté, S., and Hideg, I. (2011). Способность влиять на других с помощью проявлений эмоций: новое измерение эмоционального интеллекта. Орган. Psychol. Ред. 1, 53–71. DOI: 10.1177 / 2041386610379257

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Даус, С. С., Ашканасы, Н. М. (2003). Поднимитесь, пожалуйста, настоящий эмоциональный интеллект.О деконструкции «дебатов» эмоционального интеллекта. Ind. Орган. Psychol. 41, 69–72.

Google Scholar

Дэвис, С., Хамфри, Н. (2014). Эмоциональный интеллект способностей и черт характера оказывает двойное влияние на психологическую адаптацию подростков. J. Individual. Отличаются. 35, 54–62. DOI: 10.1027 / 1614-0001 / a000127

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дэвис, С. К., Хамфри, Н. (2012). Влияние эмоционального интеллекта (EI) на копинг и психическое здоровье в подростковом возрасте: разные роли черты и способности EI. J. Adolesc. 35, 1369–1379. DOI: 10.1016 / j.adolescence.2012.05.007

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фан, Х., Джексон, Т., Ян, X., Тан, В., и Чжан, Дж. (2010). Факторная структура теста эмоционального интеллекта Майера – Саловея – Карузо V 2.0 (MSCEIT): метааналитический подход к моделированию структурных уравнений. чел. Индивидуальный. Отличаются. 48, 781–785. DOI: 10.1016 / j.paid.2010.02.004

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фиори, М.(2015). Эмоциональный интеллект компенсирует низкий IQ и повышает уровень эмоциональности людей в задаче самопрезентации. чел. Индивидуальный. Отличаются. 81, 169–173. DOI: 10.1016 / j.paid.2014.08.013

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Жиньяк, Г. Э. (2010). О номенклатуре исследований эмоционального интеллекта. Ind. Орган. Psychol. 3, 131–135. DOI: 10.1111 / j.1754-9434.2010.01212.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гоулман, Д.(1995). Эмоциональный интеллект: почему он может иметь большее значение, чем IQ . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Bantam Books.

Google Scholar

Готфредсон, Л. С. (1997). Основная наука об интеллекте: редакционная статья с 52 подписчиками, историей и библиографией. Интеллект 24, 13–23. DOI: 10.1016 / S0160-2896 (97)

-8

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Грант А. и Майер Д. М. (2009). Хорошие солдаты и хорошие актеры: просоциальные мотивы и мотивы управления впечатлением как интерактивные предикторы аффилированного гражданского поведения. J. Appl. Psychol. 94, 900–912. DOI: 10.1037 / a0013770

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гросс, Дж. Дж. (1998). Возникающая область регулирования эмоций: интегративный обзор. Rev. Gen. Psychol. 2, 271–299. DOI: 10.1037 / 1089-2680.2.3.271

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гросс, Дж. Дж. (2002). Регулирование эмоций: аффективные, когнитивные и социальные последствия. Психофизиология 39, 281–291.

Google Scholar

Гросс, Дж. Дж. (2015). Регулирование эмоций: текущее состояние и перспективы на будущее. Psychol. Inq. 26, 1–26. DOI: 10.1080 / 1047840X.2014.940781

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гросс, Дж. Дж., И Джон, О. П. (2003). Индивидуальные различия в двух процессах регуляции эмоций: влияние на аффект, отношения и благополучие. J. Pers. Soc. Psychol. 85: 348. DOI: 10.1037 / 0022-3514.85.2.348

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гросс, Дж.Дж., Ричардс, Дж. М., и Джон, О. П. (2006). «Регулирование эмоций в повседневной жизни», в Регулирование эмоций в семьях: пути к дисфункции и здоровью, , ред. Д. К. Снайдер, Дж. А. Симпсон и Дж. Н. Хьюз (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация), 13–35.

Google Scholar

Хеймпель, С. А., Вуд, Дж. В., Маршалл, М. А., и Браун, Дж. Д. (2002). Действительно ли люди с низкой самооценкой хотят чувствовать себя лучше? Различия в самооценке и мотивации исправлять плохое настроение. J. Pers. Soc. Psychol. 82, 128–147. DOI: 10.1037 / 0022-3514.82.1.128

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хьюз, Д. Дж. (2018). «Психометрическая валидность: установление точности и соответствия психометрических показателей», в The Wiley Handbook of Psychometric Testing: A Multidisciplinary Approach to Survey, Scale and Test Development , Vol. 2-2, ред. П. Ирвинг, Т. Бут и Д. Дж. Хьюз (Чичестер: Вили Блэквелл), 751–779.

Google Scholar

Хьюз, Д. Дж., И Бейти, М. (2017). «Использование опросников личности для отбора», в Справочник Уайли Блэквелла по психологии найма, отбора и удержания , ред. Х. Голдштейн, Э. Пулакос, Дж. Пассмор и К. Семедо (Чичестер: Вили Блэквелл), 151 –181.

Хьюз, Д. Дж., И Эванс, Т. Р. (2016). Комментарий: черта EI регулирует взаимосвязь между EI способностей и регуляцией эмоций. Emot. Ред. 8, 331–332.DOI: 10.1177 / 17540730502

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хьюз Д. Дж., Ли А., Тиан А. В., Ньюман А. и Легуд А. (2018). Лидерство, творчество и инновации: критический обзор и практические рекомендации. Лидер. Q. 29, 549–569. DOI: 10.1016 / j.leaqua.2018.03.001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ирвинг П., Хьюз Д. Дж. (2018). «Разработка тестов», в The Wiley Handbook of Psychometric Testing: Multidisciplinary reference on Survey, Scale and Test Development , Vol.1–2, ред. П. Ирвинг, Т. Бут и Д. Дж. Хьюз (Чичестер: Вили Блэквелл), 1–47.

Google Scholar

Изард К., Старк К., Трентакоста К. и Шульц Д. (2008). Помимо регулирования эмоций: использование эмоций и адаптивное функционирование. Child Dev. Перспектива. 2, 156–163. DOI: 10.1111 / j.1750-8606.2008.00058.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джон, О. П., и Гросс, Дж. Дж. (2004). Регулирование здоровых и нездоровых эмоций: личностные процессы, индивидуальные различия и развитие в течение жизни. J. Pers. 72, 1301–1334. DOI: 10.1111 / j.1467-6494.2004.00298.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джозеф Д. Л., Джин Дж., Ньюман Д. А. и О’Бойл Э. Х. (2015). Почему самооценка эмоционального интеллекта позволяет прогнозировать эффективность работы? Метааналитическое исследование смешанного ЭИ. J. Appl. Psychol. 100, 298–342. DOI: 10.1037 / a0037681

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Laborde, S., и Аллен, М.С. (2016). Комментарий: измерение и интерпретация исследования признаков EI. Emot. Ред. 8, 342–343. DOI: 10.1177 / 17540730498

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ливингстон, Х. А., Дэй, А. Л. (2005). Сравнение конструкции и критериальной валидности основанных на способностях и смешанных модельных показателей эмоционального интеллекта. Educ. Psychol. Мера. 65, 757–779. DOI: 10.1177 / 0013164405275663

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Макканн, К.(2010). Дальнейшее изучение эмоционального интеллекта как стандартного интеллекта: анализ скрытых переменных жидкого интеллекта, кристаллизованного интеллекта и эмоционального интеллекта. чел. Индивидуальный. Отличаются. 49, 490–496. DOI: 10.1016 / j.paid.2010.05.010

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Макканн, К., Джозеф, Д. Л., Ньюман, Д. А., и Робертс, Р. Д. (2014). Эмоциональный интеллект — это фактор интеллекта второго слоя: данные иерархической и двухфакторной моделей. Эмоция 14, 358–374. DOI: 10.1037 / a0034755

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мэтьюз, Г., Эмо, А. К., Функе, Г., Зейднер, М., Робертс, Р. Д., Коста, П. Т. и др. (2006). Эмоциональный интеллект, личность и стресс, вызванный заданием. J. Exp. Psychol. Прил. 12, 96–107. DOI: 10.1037 / 1076-898X.12.2.96

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мэтьюз, Г., Робертс, Р. Д., и Зейднер, М.(2004). Семь мифов об эмоциональном интеллекте. Psychol. Inq. 15, 179–196. DOI: 10.1207 / s15327965pli1503-01

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мэтьюз Г., Зейднер М. и Робертс Р. Д. (2003). Эмоциональный интеллект: наука и мифы . Бостон, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Мол, А. (2012). Обоснованность теста эмоционального интеллекта Майера – Саловея – Карузо (MSCEIT) как показателя эмоционального интеллекта. Emot. Ред. 4, 394–402. DOI: 10.1177 / 1754073

5811

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Майер Дж. Д., Карузо Д. Р. и Саловей П. (1999). Эмоциональный интеллект соответствует традиционным стандартам интеллекта. Интеллект 27, 267–298. DOI: 10.1016 / S0160-2896 (99) 00016-1

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Майер, Дж. Д., Карузо, Д. Р., Саловей, П. (2016). Модель способностей эмоционального интеллекта: принципы и обновления. Emot. Ред. 8, 290–300. DOI: 10.1177 / 17540739667

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Майер, Дж. Д., и Саловей, П. (1997). «Что такое эмоциональный интеллект?» В «Эмоциональное развитие и эмоциональный интеллект: образовательные последствия», , ред. П. Саловей и Д. Дж. Слейтер (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Основные книги), 3–31.

Майер Дж. Д., Саловей П. и Карузо Д. (2000). «Модели эмоционального интеллекта», в Справочник по интеллекту , изд.Р. Дж. Стернберг (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 396–420.

Google Scholar

Майер Дж. Д., Саловей П. и Карузо Д. (2002). Тест эмоционального интеллекта Майера-Саловея-Карузо (MSCEIT). Версия 2.0 . Торонто, Онтарио: Мульти-системы здравоохранения.

Google Scholar

Майер Дж. Д., Саловей П., Карузо Д. Р. и Ситарениос Г. (2001). Эмоциональный интеллект как стандартный интеллект. Эмоция 1, 232–242. DOI: 10.1037 / 1528-3542.1.3.232

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Макклелланд, Д. К. (1973). Тестирование на компетентность, а не на «интеллект». Am. Psychol. 28, 1–14. DOI: 10,1037 / h0034092

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Местре, Дж. М., Макканн, К., Гил, Р., и Робертс, Р. Д. (2016). Модели когнитивных способностей и эмоций могут лучше информировать современные системы эмоционального интеллекта. Emot. Ред. 8, 322–330. DOI: 10.1177 / 17540730497

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Миколайчак, М., и Luminet, О. (2008). Черта эмоционального интеллекта и когнитивная оценка стрессовых событий: исследовательское исследование. чел. Индивидуальный. Отличаются. 44, 1445–1453. DOI: 10.1016 / j.paid.2007.12.012

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Миколайчак, М., Петридес, К. В., Куманс, Н., и Люминет, О. (2009). Смягчающий эффект эмоционального интеллекта на ухудшение настроения после лабораторного стресса. Внутр. J. Clin. Health Psychol. 9, 455–477.

Google Scholar

Миколайчак, М., Рой, Э., Люмине, О., Филле, К., и де Тимари, П. (2007). Сдерживающее влияние эмоционального интеллекта на реакцию свободного кортизола на стресс. Психонейроэндокринология 32, 1000–1012. DOI: 10.1016 / j.psyneuen.2007.07.009

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маллиган, К., Шерер, К. Р. (2012). К рабочему определению эмоции. Emot. Ред. 4, 345–357. DOI: 10.1177/1754073

5818

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ньюман, Д. А., Джозеф, Д. Л., и Макканн, К. (2010). Эмоциональный интеллект и производительность труда: важность регулирования эмоций и эмоционального контекста труда. Ind. Орган. Psychol. 3, 159–164. DOI: 10.1111 / j.1754-9434.2010.01218.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нивен, К. (2016). Почему люди занимаются регулированием межличностных эмоций на работе? Орган. Psychol.Ред. 6, 305–323. DOI: 10.1177 / 2041386615612544

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нивен, К., Тоттерделл, П., Холман, Д., и Хедли, Т. (2012). Влияет ли регулирование чувств других на собственное эмоциональное благополучие людей? J. Soc. Psychol. 152, 246–260. DOI: 10.1080 / 00224545.2011.599823

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нивен, К., Тоттерделл, П., Страйд, К., и Холман, Д. (2011). Регулирование эмоций других и себя (EROS): разработка и проверка новой меры индивидуального различия. Curr. Psychol. 30, 53–73. DOI: 10.1007 / s12144-011-9099-9

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Пенья-Саррионандия, А., Миколайчак, М., и Гросс, Дж. Дж. (2015). Интеграция традиций регулирования эмоций и эмоционального интеллекта: метаанализ. Фронт. Psychol. 6: 160. DOI: 10.3389 / fpsyg.2015.00160

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Перес-Гонсалес, Х. К., и Санчес-Руис, М.-Ж. (2014). Черта эмоционального интеллекта, закрепленная в рамках большой пятерки, большой двойки и большой единицы. чел. Индивидуальный. Отличаются. 65, 53–58. DOI: 10.1016 / j.paid.2014.01.021

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В. (2009). «Психометрические свойства анкеты эмоционального интеллекта (TEIQue)», в Assessing Emotional Intelligence: Theory, Research, and Applications , ред. К. Стоу, Д. Саклофске и Дж. А. Паркер (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Спрингер), 85– 101.

Google Scholar

Петридес, К. В. (2010). Теория черт эмоционального интеллекта. Ind. Орган. Psychol. 3, 136–139. DOI: 10.1111 / j.1754-9434.2010.01213.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В., и Фернхам, А. (2001). Черта эмоционального интеллекта: психометрическое исследование со ссылкой на установленные таксономии черт. Eur. J. Pers. 15, 425–448. DOI: 10.1002 / per.416

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В., и Фернхам, А. (2003). Черта эмоционального интеллекта: поведенческая проверка в двух исследованиях распознавания эмоций и реакции на индукцию настроения. Eur. J. Pers. 17, 39–57. DOI: 10.1002 / per.466

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В., Миколайчак, М., Мавровели, С., Санчес-Руис, М.-Дж., Фернхам, А., и Перес-Гонсалес, Х.-К. (2016). Развитие исследований черт эмоционального интеллекта. Emot. Ред. 8, 335–341. DOI: 10.1177 / 17540730493

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В., Перес-Гонсалес, Дж. К., и Фернхам, А. (2007a). О критерии и возрастающей значимости черты эмоционального интеллекта. Cogn. Эмот. 21, 26–55. DOI: 10.1080 / 02699930601038912

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Петридес, К. В., Пита, Р., и Коккинаки, Ф. (2007b). Расположение черты эмоционального интеллекта в пространстве личностных факторов. Br. J. Psychol. 98, 273–289. DOI: 10.1348 / 00712606X120618

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Питлик Циллиг, Л. М., Хеменовер, С. Х., и Динстбьер, Р. А. (2002). Что мы оцениваем, когда оцениваем черту Большой пятерки? Контент-анализ аффективных, поведенческих и когнитивных процессов, представленных в личностных кадастрах Большой пятерки. чел. Soc. Psychol. Бык. 28, 847–858. DOI: 10.1177 / 0146167202289013

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Робертс Р. Д., Шульце Р., О’Брайен К., Макканн К., Рид Дж. И Мол А. (2006). Изучение достоверности теста эмоционального интеллекта Майера-Саловея-Карузо (MSCEIT) с установленными показателями эмоций. Эмоция 6, 663–669. DOI: 10.1037 / 1528-3542.6.4.663

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Саловей, П.и Майер Дж. Д. (1990). Эмоциональный интеллект. Imagin. Cogn. Чел. 9, 185–211. DOI: 10.2190 / dugg-p24e-52wk-6cdg

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шайер, М. Э., и Карвер, С. С. (1987). Диспозиционный оптимизм и физическое благополучие: влияние ожидаемых обобщенных результатов на здоровье. J. Pers. 55, 169–210. DOI: 10.1111 / j.1467-6494.1987.tb00434.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шнайдер, В.Дж., И МакГрю, К. С. (2018). «Теория когнитивных способностей Кеттелла-Хорна-Кэрролла», в Contemporary Intellectual Assessment: Theories, Tests, and Issues , ред. Д. П. Фланаган и Э. М. Макдонаф (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Publications), 73–163.

Google Scholar

Сил, К. Р., Эндрюс-Браун, А. (2010). Интегративная модель эмоционального интеллекта: эмоциональная способность как модератор опосредованных отношений эмоционального фактора и эмоциональной компетентности. Орган. Manag. J. 7, 143–152. DOI: 10.1057 / omj.2010.22

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шаффер, Дж. А., Дегест, Д., и Ли, А. (2016). Решение проблемы распространения конструкций: руководство по оценке дискриминантной достоверности концептуально связанных конструкций. Орган. Res. Методы 19, 80–110. DOI: 10.1177 / 1094428115598239

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Spaapen, D. L., Waters, F., Brummer, L., Stopa, L., и Бакс, Р.С. (2014). Анкета регуляции эмоций: проверка ERQ-9 в двух выборках сообщества. Psychol. Оценивать. 26, 46–54. DOI: 10.1037 / a0034474

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Си Т., Кот С. и Сааведра Р. (2005). Заразительный лидер: влияние настроения лидера на настроение членов группы, эмоциональный тон группы и групповые процессы. J. Appl. Psychol. 90, 295–305. DOI: 10.1037 / 0021-9010.90.2,295

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Щигел, Д., Миколайчак, М. (2017). Почему люди с высоким эмоциональным интеллектом счастливее? Они максимально используют свои положительные эмоции. чел. Индивидуальный. Отличаются. 117, 177–181. DOI: 10.1016 / j.paid.2017.05.051

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тайс, Д. М., Баумейстер, Р. Ф., и Чжан, Л. (2004). «Роль эмоций в саморегуляции: различная роль положительных и отрицательных эмоций», в книге «Регулирование эмоций» , ред.Филиппот и Р. С. Фельдман (Махва, Нью-Джерси: издательство Lawrence Erlbaum Associates), 213–226.

Google Scholar

ван дер Зее, К., и Вабеке, Р. (2004). Эмоциональный интеллект — это просто или больше, чем просто черта? Eur. J. Pers. 18, 243–263. DOI: 10.1002 / per.517

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Рой, Д. Л., и Висвесваран, К. (2004). Эмоциональный интеллект: метааналитическое исследование прогностической валидности и номологической сети. J. Vocat. Behav. 65, 71–95. DOI: 10.1016 / S0001-8791 (03) 00076-9

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Рой, Д. Л., Висвесваран, К., и Плута, П. (2005). Оценка достоверности конструкта: что такое эмоциональный интеллект? Хум. Выполнять. 18, 445–462. DOI: 10.1207 / s15327043hup1804-9

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зейднер М. (1995). «Личностные корреляты интеллекта», в Международном справочнике личности и интеллекта .Перспективы индивидуальных различий , ред. Д. Х. Саклофске и М. Зейднер (Бостон, Массачусетс, Springer), 299–319.

Google Scholar

Зейднер М., Мэтьюз Г. и Робертс Р. Д. (2004). Эмоциональный интеллект на рабочем месте: критический обзор. Заявл. Psychol. 53, 371–399. DOI: 10.1111 / j.1464-0597.2004.00176.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Зейднер М., Робертс Р. Д. и Мэтьюз Г. (2008). Наука об эмоциональном интеллекте: текущий консенсус и разногласия. Eur. Psychol. 13, 64–78. DOI: 10.1027 / 1016-9040.13.1.64

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Основные моменты, вопросы без ответов и возникающие проблемы

Реферат

Эмоции — это этап нейробиологической активности, ключевой компонент эмоций и взаимодействия эмоций и познания. Эмоциональные схемы, наиболее часто встречающиеся эмоциональные переживания, представляют собой динамические эмоционально-познавательные взаимодействия, которые могут состоять из мгновенных / ситуативных реакций или устойчивых черт личности, которые проявляются во время развития.Эмоции играют решающую роль в эволюции сознания и работе всех психических процессов. Типы эмоций по-разному относятся к типам или уровням сознания. Необузданное воображение и способность симпатической регуляции эмпатии могут представлять как потенциальные выгоды, так и потери в результате эволюции и онтогенеза эмоциональных процессов и сознания. Нерешенные проблемы включают игнорирование психологией уровней сознания, отличных от доступного или рефлексивного сознания, и использование термина «бессознательный разум» в качестве мусорной корзины для всех психических процессов, которые считаются не подлежащими регистрации.Связь мемов и системы зеркальных нейронов с эмпатией, симпатией и культурными влияниями на развитие социально-эмоциональных навыков — это нерешенные вопросы, призванные привлечь внимание к будущим исследованиям.

Ключевые слова: схемы эмоций, взаимодействия эмоций и познания, знание эмоций, регулирование эмоций, использование эмоций, мем, развитие, сознание, уровни осведомленности, эмоциональные чувства

ВВЕДЕНИЕ

Эта вводная глава, как и любое эссе, обзор, или статья, основанная на данных, определяется мнением автора по поводу рассматриваемых тем и вопросов, а также личностью автора и его социальным и культурным опытом.Чтобы уравновесить влияние таких влияний на эту статью и дать некоторое представление о ее содержании, я представляю ниже основные тезисы, которые возникли в ходе моих теоретических исследований и исследований эмоций.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ

Ключевые принципы теории дифференциальных эмоций (DET; Izard 2007a) периодически менялись. Они меняются в первую очередь из-за достижений в методологии и исследованиях. Они также могут измениться в результате теоретических дебатов, которые подчеркивают необходимость некоторых разъяснений и различий между конструкциями.Текущий набор принципов четко выделяет различные типы эмоций и их роли в эволюции и развитии разных уровней сознания / осведомленности и разума, человеческого мышления и поведения. Текущему пересмотру принципов DET способствуют достижения в науке об эмоциях, когнитивной нейробиологии и клинической науке о развитии, а также в социальной психологии и психологии личности. Для данной статьи семь принципов, приведенных ниже, руководили выбором тем и выборочным обзором литературы по эмоциям и их отношениям к познанию, действию и сознанию.Они привели к новому взгляду на связанные с эмоциями приобретения и потери в результате эволюции и открыли дверь для теоретических разработок и исследований по новым темам, таким как роль системы зеркальных нейронов в эмоциональном опыте, эмпатии, симпатии и мемах и их отношении к ним. схемы эмоций.

Всеобъемлющим аспектом теоретической точки зрения, представленной в следующих принципах и в этой статье, является то, что эмоции и познание, хотя часто правильно рассматриваются как имеющие функционально отдельные черты и влияния (например,g., Bechara et al. 2000, Talmi & Frith 2007), интерактивны и интегрированы или смешаны в мозгу (см. Lewis 2005, Pessoa 2008, Phelps 2006). Этот тезис согласуется с давним признанием высокой степени взаимосвязанности между нейронными структурами и системами мозга. Я предполагаю, что эмоции будут иметь существенное и измеримое влияние на познание и действия, когда стимул или ситуация являются лично или социально значимыми. Вышеизложенный общий тезис и более конкретная гипотеза, по-видимому, противоречат крайним конструктивистским позициям.Такие позиции (например, Barrett 2006) определяют или локализуют эмоцию на уровне восприятия и, по-видимому, не имеют места для идеи взаимодействия между отдельными характеристиками эмоции (например, мотивация / чувство) и познания (например, концептуальные процессы более высокого порядка) . Настоящая позиция может иметь некоторое сходство с компонентно-динамическими подходами, по крайней мере, с точки зрения постоянно меняющихся аспектов или конфигураций психических процессов (например, Ellsworth 1994, Scherer 2000). Однако нынешняя позиция может отличаться от последней, когда мы рассматриваем эмоции и познание как всегда взаимодействующие и, таким образом, обычно исключающие чистые когнитивные и эмоциональные состояния.

СЕМЬ ПРИНЦИПОВ

Эмоциональное чувство ( a ) происходит от эволюции и нейробиологического развития, ( b ) является ключевым психологическим компонентом эмоций и сознания, а ( c ) чаще по своей природе является адаптивным, чем дезадаптивным. .
Эмоции играют центральную роль в эволюции сознания, влияют на возникновение более высоких уровней осознания в онтогенезе и в значительной степени определяют содержание и фокус сознания на протяжении всей жизни.
Эмоции являются мотивационными и информационными, прежде всего в силу их эмпирической или чувственной составляющей. Эмоциональные чувства составляют основной мотивационный компонент умственных операций и открытого поведения.
Базовые эмоции помогают организовать и мотивировать быстрые (и часто более или менее автоматические, хотя и податливые) действия, которые имеют решающее значение для адаптивного реагирования на непосредственные вызовы выживанию или благополучию. В схемах эмоций нейронные системы и ментальные процессы, участвующие в эмоциональных чувствах, восприятии и познании, постоянно и динамически взаимодействуют, генерируя и отслеживая мысли и действия.Эти динамические взаимодействия (которые варьируются от кратковременных процессов до черт или чертоподобных явлений) могут генерировать бесчисленные эмоциональные переживания (например, схемы гнева), которые имеют одно и то же основное состояние чувства, но разные перцепционные тенденции (предубеждения), мысли и планы действий. .
Использование эмоций, обычно зависящее от эффективных взаимодействий эмоций и познания, представляет собой адаптивное мышление или действие, которое частично вытекает непосредственно из переживания эмоционального чувства / мотивации, а частично — из приобретенных когнитивных, социальных и поведенческих навыков.
Схемы эмоций становятся неадаптивными и могут привести к психопатологии, когда обучение приводит к развитию связей между эмоциональными чувствами и неадаптивным познанием и действием.
Эмоция интереса постоянно присутствует в нормальном уме при нормальных условиях, и это центральная мотивация для участия в творческих и конструктивных усилиях и для чувства благополучия. Интерес и его взаимодействие с другими эмоциями обусловливают избирательное внимание, которое, в свою очередь, влияет на все другие психические процессы.

Разработку и эмпирическую поддержку принципов 1–6 можно найти в следующих источниках и списках их литературы (Акерман и др., 1998; Изард, 2002, 2007а; Изард и др., 2008a, b, c; Сильвия, 2006). Принципы 1–3 применимы ко всем эмоциям, а принципы 4–6 в первую очередь относятся к схемам эмоций. Принцип 7 состоит из предположений о самой распространенной из всех человеческих эмоций — интересе-возбуждении. Конкретной эмпирической поддержки гипотезы о постоянном интересе к нормальному разуму не существует.

В этой статье я обсуждаю вопросы определения термина «эмоция» и типы эмоций, взаимодействия эмоций и познания, эмоции и сознание, отношения между типами эмоций и типов сознания, и отмечаю некоторые замечательные достижения и потери от эволюция эмоций и многоуровневого сознания.

Эта статья обращается к критической необходимости четкого различия между основными положительными и основными отрицательными эмоциями и, в частности, между краткими эпизодами основных эмоций и схемами эмоций.В отличие от основных отрицательных эмоций, которые возникают в коротких эпизодах и включают очень мало познания, помимо минимальных процессов восприятия, схемы эмоций включают эмоции и познание (часто познание более высокого порядка) в динамических взаимодействиях (Izard 1977, 1984; см. Эмоциональную интерпретацию, Lewis 2005).

Эта статья также противопоставляет феноменальное (первичное) и доступное (рефлексивное) сознание, рассматривает конструкцию уровней сознания и ставит под сомнение целостность текущих концептуализаций бессознательного.Обычно психологи игнорируют концепции феноменального сознания и уровней сознания и не отделяют эти конструкции от бессознательного. В заключение я определил некоторые оставшиеся без ответа вопросы и кратко прокомментирую несколько возникающих тем — непрерывное взаимодействие эмоций и познания, мемы и эмоции, а также система зеркальных нейронов и эмпатия, — которым, похоже, суждено стать более заметным в психологической науке в ближайшие годы.

О ПРОИСХОЖДЕНИИ И ПРИРОДЕ ЭМОЦИЙ

Ни одна из многих попыток дать широко приемлемое определение эмоции не увенчалась успехом (Izard 2006, Panksepp 2003a).Тем не менее, я осмеливаюсь еще раз поднять знаменитый вопрос 124-летней давности, заданный Джеймсом (1884 г.): что такое эмоции? Так получилось, что ответ Джеймса на его собственный вопрос получил довольно популярную отсрочку в анналах современной нейробиологии. Как и Джеймс, Дамасио (1999) утверждал, что реакции мозга составляют эмоцию или телесное выражение эмоции, и что эмоции являются следствием нейробиологического (телесного) выражения. Напротив, я предлагаю рассматривать эмоции как фазу (а не как следствие) нейробиологической активности или телесного выражения эмоций (ср.Langer 1967/1982).

Происхождение эмоций

Рассел (2003) предположил, что основной аффект непрерывен в мозгу и предоставляет информацию об удовольствии / неудовольствии и значении стимулов для возбуждения. Напротив, я утверждал, что дискретная эмоция или паттерн взаимодействующих эмоций всегда присутствует (хотя и не обязательно обозначен или артикулирован) в сознательном мозге (Изард 1977, глава 6; Изард 2007a, b). Барретт (2006) предположил, что дискретные эмоции возникают в результате концептуального воздействия на основной аффект или как функция «концептуальной структуры, предоставляемой языком» (Barrett et al.2007, стр. 304). Напротив, мы предположили, что отдельные эмоции не могут быть созданы, обучены или изучены посредством когнитивных процессов (Izard & Malatesta 1987; Izard 2007a, b). Как заметили Эдельман и Тонони (2000), «… эмоции имеют фундаментальное значение как для происхождения сознательного мышления, так и для стремления к нему» (стр. 218, ср. Изард 1977, глава 6). Итак, перцептивные и концептуальные процессы и само сознание больше похожи на эффекты эмоций, чем на источники их происхождения. Дискретные эмоциональные переживания возникают в онтогенезе задолго до того, как дети овладевают языком или концептуальными структурами, адекватно формирующими квалиа, которые мы знаем как дискретные эмоциональные чувства.Более того, овладение языком не гарантирует, что эмоциональные переживания всегда могут быть идентифицированы и переданы устно. Даже взрослым очень трудно сформулировать точное описание своих эмоциональных чувств (ср. Langer 1967/1982).

Таким образом, эмоциональные чувства могут активироваться и влиять на процессы восприятия, оценки, концептуальные и некогнитивные процессы (Izard 1993), но не могут быть ими созданы. Описывая происхождение квалиа — сознательных переживаний, включающих эмоциональные чувства, — Эдельман и Тонони (2000) писали: «Мы можем проанализировать их и дать рецепт, как они возникают, но, очевидно, мы не можем дать им начало, не вызвав сначала соответствующий мозг. структуры и их динамика в теле отдельного организма »(с.15). Они утверждали, что такие структуры возникают в результате изменений мозга из-за «отбора в процессе развития» (стр. 79), аспекта нейронного дарвинизма. Избегая когнитивно-конструктивистского подхода, пропагандируемого Барреттом (2006), Эдельман и Тонони (2000) пришли к выводу, что «развитие самых ранних квалиа происходит в основном на основе мультимодальной, телесно-центрированной дискриминации, осуществляемой проприоцептивной, кинестетической и вегетативной системами. присутствует в эмбрионе и мозге младенца, особенно в стволе мозга »(стр.157).

Эмоциональное ощущение как нейробиологическая активность

Очевидно, в соответствии с позицией Эдельмана (2006), Лангера (1967/1982) и Панксеппа (2003a, b), я предполагаю, что эмоции — это фаза нейробиологической активности, которая воспринимается организм. Он ощущается и выражается даже у детей без коры головного мозга (Merker 2007). Этот компонент эмоции всегда переживается или ощущается, хотя не обязательно обозначен, артикулирован или присутствует в сознании доступа.

Чувство эмоции, как и любая другая нейробиологическая активность, варьируется от низкого до высокого уровня интенсивности. Вегетативная нервная система может модулировать эмоции, но не меняет их качества или валентности (ср. Tomkins 1962, 1963). Для возникновения эмоциональных переживаний не требуется ни умеренного, ни высокого уровня активности вегетативной нервной системы. Сознательный разум способен обнаруживать и различать небольшие изменения в нейробиологической активности и результирующие квалиа (Edelman 2006), которые включают эмоциональные чувства.[В отличие от более ранних формулировок (Izard 1971, Tomkins 1962), нейронные процессы в наблюдаемых мимиках могут быть или не быть частью критической нейробиологической активности, связанной с эмоциональным чувством.]

Эмоциональные чувства возникают в результате интеграции параллельной активности в мозгу структуры и цепи, которые могут включать ствол мозга, миндалину, островок, переднюю поясную извилину и орбитофронтальную кору коры (см. Damasio 2003; Lane et al. 1997; Panksepp 2003a, b). Уровни эмоциональных переживаний, как и других нейробиологических активностей, варьируются от низкого и тонкого до высокого и экстремального.Текущая теория и данные свидетельствуют о том, что чувственный компонент эмоций способствовал эволюции сознания, а также аффективным, когнитивным процессам и процессам действия, связанным с целенаправленным поведением.

Определение эмоций как фазы нейробиологического процесса позволяет обойти аргумент, что чувство нефизично и, следовательно, не может быть причинным. Однако контраргумент состоит в том, что чувства в лучшем случае являются лишь квалиа нейробиологических процессов, а не нейробиологической активностью как таковой.Однако, даже если бы это было правдой, Эдельман (2006) утверждает, что квалиа все еще могут быть описаны как причинные, потому что они являются истинными репрезентациями основной таламо-корковой активности. Таким образом, независимо от того, принимает ли кто-либо настоящее предположение о том, что чувства являются фазой нейробиологической активности, их все же можно рассматривать как причинные процессы.

Настоящая формулировка происхождения и природы эмоциональных чувств отличается от тех, которые описывают эмоции и эмоциональное состояние (или связанную с эмоциями нейробиологическую активность) как отдельные и независимые (например,г., Lambie & Marcel 2002). Более того, взгляд на эмоции как на фазу нейробиологической активности или телесного выражения эмоций отличается от идеи о том, что нейробиологическое или телесное выражение должно предшествовать эмоциональному чувству (Damasio 1999, p. 283). Современное описание чувства эмоции равносильно утверждению, что оно представляет собой развившуюся и неизученную нейробиологическую деятельность. Для тех, кто думает, что представление об эмоциональных чувствах как об эволюционном нейробиологическом процессе странно или необоснованно, возникают непростые вопросы: откуда еще могут возникнуть эмоциональные чувства? Кем еще они могли быть?

Чувство — ключевой психологический аспект эмоции: мотивация и информация

Чувство — динамический компонент эмоции (см.Панксепп 2003a, b) и в двух связанных психобиологических процессах — увлечении и индивидуации (ср. Langer 1967/1982). Мотивационная, сигнальная и информационная функции чувств позволяют им увлекать или упрощать и организовывать то, что может стать (особенно в сложных ситуациях) подавляющим числом импульсов, в сфокусированные когнитивные процессы и несколько адаптивных действий (см. Langer 1967 / 1982). Такое опосредованное чувствами увлечение импульсов через ситуации и время развития способствует формированию паттернов чувство-познание-действие, которые составляют индивидуацию — организацию черт и их сборку в уникальную личность.Однако ощущение эмоции не гарантирует, что она будет обозначена, сформулирована или ощутима в рефлексивном сознании или на высоком уровне осознания. Уровень осознания эмоционального чувства частично зависит от его интенсивности и выражения, а после овладения языком — от обозначения, артикуляции и признания переживания эмоции. Эти способности, имеющие решающее значение для личности и социального развития, зависят от нейронной активности и связанных с ней процессов, связанных с символизацией и языком.

В процессе развития концептуальное «я» становится важным для процесса ощущения и выражения эмоций, но концептуальное «я» более высокого порядка не является существенным ни для того, ни другого. Младенцы испытывают и выражают основные эмоции задолго до того, как они смогут предоставить какое-либо свидетельство самооценки (Изард и др., 1995), как и дети без коры головного мозга (Меркер 2007).

Мотивационные и вызывающие сигналы эмоции-чувства предоставляют информацию, имеющую отношение к познанию и действию (Izard 1971, p.185). Другие концептуализировали эмоции как информацию, и эта тема послужила поводом для значительного количества связанных исследований (Clore et al. 2001, Schwarz & Clore 1983). В соответствии с идеей о том, что эмоции являются сигнальными и информационными явлениями, они также могут позволить себе своего рода предвидение. Чувства могут предсказать эффект будущих стимулов, предвидя связь между будущими критическими ситуациями и последующими эмоциональными переживаниями и потребностями, например, опасность → страх → безопасность или потеря → печаль → социальная поддержка (см.Лангер 1967/1982, т. 1, стр. 101). Такие упреждающие действия могут облегчить процессы социализации, связанные с обучением связанным с эмоциями социальным навыкам в воображаемом или «как будто» мире.

Хотя эмоциональное чувство может начать формировать взаимные отношения с восприятием или познанием к тому времени, когда оно полностью ощущается, нет оснований предполагать, что его качество изменяется в результате процессов восприятия и концептуальности (Panksepp 2003a, b). На самом деле, особое качество каждого отдельного эмоционального чувства развилось, потому что его влияние на другие чувства, познание и действие, как правило, адаптивно (ср.Эдельман и Тонони 2000). Для всех основных эмоций процессы мотивации и действия происходят одинаково в разных ситуациях. Однако схемы эмоций сильно различаются между собой в мотивационных, когнитивных процессах и процессах действия. Детерминанты того, какое именно эмоциональное чувство и какое когнитивное содержание присутствует в конкретной эмоциональной схеме, включают индивидуальные различия, обучение, культуру и концептуальные процессы, на которые они влияют (Изард 2007a; ср. Шведер 1994).

Соглашение о компонентах и характеристиках эмоции

Хотя нет единого мнения относительно общего определения термина «эмоция» (см. Kleinginna & Kleinginna 1981), многие эксперты согласны с тем, что эмоции имеют ограниченный набор компонентов и характеристик ( Изард 2006). Хотя они не согласны во всех деталях, они согласны с тем, что у эмоций есть инфраструктура, включающая нейронные системы, посвященные, по крайней мере частично, эмоциональным процессам, и что эмоции мотивируют познание и действие и задействуют системы реагирования.Мы также можем прийти к единому мнению, что существуют разные формы эмоций, например, базовые эмоции, коренящиеся и определяемые в первую очередь в эволюции и биологии, а также в схемах эмоций, которые включают когнитивные компоненты, которые различаются у разных людей и культур (Izard 2007a, Panksepp 2007).

Эмоции как причинные процессы

Хотя эксперты согласны с тем, что эмоции мотивируют или влияют на познание и действие, не все сходятся во мнении, что именно опосредует эффекты эмоций. Ответ может зависеть от того, является ли это базовой эмоцией или схемой эмоций.Это также может зависеть от того, проводится ли различие в ролях эмоциональной нейрофизиологии и эмоциональных чувств и каким образом (ср. Panksepp 2003a, b).

Возможно, ни одна вещь (даже эмоция) никогда не является единственным посредником в личном или социально значимом поведении. Другие люди и контекстные переменные обычно вносят свой вклад в причинные процессы. Тем не менее, я предполагаю, что эмоциональное чувство практически всегда является одним из посредников действия в ответ на базовую эмоцию и посредником мысли и действия в ответ на схемы эмоций.Таким образом, конкретное влияние эмоций на формирование и изменение поведения зависит от типа эмоции, вовлеченной в причинный процесс. Чувство основных эмоций влияет на действия, но не на познание более высокого порядка, которое практически не участвует в основных эмоциональных процессах. Чувства в схемах эмоций могут часто влиять на действия и, несомненно, влияют на познание. Мышление — ключевой фактор в регулировании (иногда подавлении; Gross 2002) и управлении поведением, проистекающим из схем эмоций.

ТИПЫ ЭМОЦИЙ

Эмоции можно разделить на два широких типа или вида — эпизоды основных эмоций и динамические эмоционально-познавательные взаимодействия или схемы эмоций.Неспособность провести и сохранить различие между этими двумя видами эмоциональных переживаний может быть самым большим источником недопонимания и заблуждений в современной науке об эмоциях (Изард 2007a, Грей и др., 2005). Я включил сюда обновленную информацию о различиях между типами эмоций по двум причинам. Во-первых, я считаю фундаментальную природу эмоций и тесно связанную проблему процессов эмоции-познания-действия центральными в науке об эмоциях сейчас и в обозримом будущем. Во-вторых, я думаю, что исследователи часто ищут корреляты и эффекты основных эмоций (обозначенных просто как эмоции), когда переменные в их экспериментах на самом деле являются взаимодействием эмоций и познания или схемами эмоций.

Базовые эмоции

Раньше я использовал термин «базовая эмоция» для обозначения любой эмоции, которая считается фундаментальной для человеческого мышления и адаптивного поведения (Izard 1977). Недавно недоразумения и споры о его значении привели меня к тому, чтобы провести четкое различие между базовыми эмоциями и аффективно-когнитивными структурами или схемами эмоций (Изард 2007a). Здесь, в соответствии с этим различием, термин «базовая эмоция» относится к аффективным процессам, генерируемым эволюционно старыми системами мозга при ощущении экологически значимого стимула (Изард 2007a).

Основные положительные эмоции

Основные положительные эмоции интереса и радости (например, интерес младенца, вызванный человеческим лицом; Лангсдорф и др., 1983) и радость, вызванные знакомым лицом ее матери (Изард и др., 1995) одинаково важны для выживания, эволюции и развития. Однако их структура и временной ход могут существенно отличаться друг от друга. Переживания радости у младенца могут быть относительно короткими по сравнению с переживаниями интереса. Основная положительная эмоция интереса мотивирует игру на раннем этапе развития и, таким образом, может иметь короткую или относительно длительную продолжительность.

Основные положительные эмоции возникают в раннем онтогенезе (Изард и др., 1995). Как и основные отрицательные эмоции, они подвержены изменениям в развитии. Наиболее важные из этих изменений опосредованы приобретением языковых и эмоциональных ярлыков и способностью передавать (или делиться) эмоциональными переживаниями с помощью символических процессов или языка (Изард, 1971, Изард и др., 2008).

Основные отрицательные эмоции

Основные отрицательные эмоции (грусть, гнев, отвращение, страх) обычно проходят автоматически и стереотипно в течение короткого промежутка времени.Основная эмоция страха (или эпизод страха-действия) была довольно точно описана в самых ранних человеческих записях: «Человек, который наткнулся на гадюку, отпрыгнет: как дрожь охватывает его колени, его щеки бледнеют; он отступает и отступает… »(Гомер Илиада , ок. 7000 г. до н. э., стр. 68).

Исследования неоднократно демонстрировали, что у млекопитающих переживание и выражение базового страха опосредовано миндалевидным телом (LeDoux 1996, Mobbs et al. 2007). Как правило, основные негативные эмоции активируются подкорковыми сенсорно-дискриминационными процессами в ответ на экологически значимые стимулы (Ekman 2003, LeDoux 1996, Öhman 2005).Процессы восприятия и действия обычно следуют своим курсом быстро и автоматически, чтобы повысить вероятность получения адаптивного преимущества (ср. LeDoux 1996, Öhman 2002, Tomkins 1962). Из-за их природы некоторые основные отрицательные эмоции (например, грусть, гнев, страх) трудно исследовать в лаборатории. Таким образом, большинство дошедших до нас исследований того, что обычно называют эмоциями (чаще всего отрицательными), на самом деле касается схем отрицательных эмоций.

Базовые или фундаментальные эмоции?

Дискретные эмоции стыда, вины и презрения (иногда называемые социальными эмоциями или эмоциями самосознания) и образец эмоций в любви и привязанности можно считать базовыми в том смысле, что они являются фундаментальными для человеческой эволюции, нормативного развития, человеческий менталитет и эффективная адаптация.После овладения языком эмоции, связанные с самооценкой или самосознанием, обычно представляют собой схемы эмоций, которые включают познание более высокого порядка (например, о себе и отношениях между собой и другими людьми) и имеют когнитивные компоненты, связанные с культурой (Tangney et al. 2007 ).

Схемы эмоций: динамическое взаимодействие эмоции и познания

Основная идея динамического взаимодействия между эмоцией и познанием имеет долгую и почтенную историю, восходящую, по крайней мере, к самым ранним письменным записям: «… Пелей… набросился на него, позволив своему гневу ехать в проклятии… »(Гомер Илиада , ок.7000 г. до н.э.). Эта идея была широко представлена в философии семнадцатого века (Бэкон 1620/1968, Спиноза 1677/1957) и была наиболее красноречиво развита Лангером (1967/1982).

В просторечии, а также в большей части литературы по науке об эмоциях термин «эмоция» чаще всего относится к тому, что здесь описывается как схема эмоций. Схема эмоции — это эмоция, динамически взаимодействующая с процессами восприятия и познания, чтобы влиять на разум и поведение. Эмоциональные схемы часто вызываются процессами оценки, а также образами, воспоминаниями и мыслями, а также различными некогнитивными процессами, такими как изменения нейротрансмиттеров и периодические изменения уровней гормонов (Izard 1993).Любой из этих явлений или все, а также цели и ценности могут составлять их когнитивный компонент. Процессы оценки, обычно рассматриваемые как механизмы активации эмоций (обзор см. В Ellsworth & Scherer 2003), помогают обеспечить когнитивную основу для эмоционального компонента схем эмоций. Их основной мотивационный компонент эмоциональных схем состоит из процессов, связанных с эмоциональными чувствами. На схемы эмоций, особенно на их когнитивные аспекты, влияют индивидуальные различия, обучение, а также социальные и культурные контексты.Тем не менее, чувственный компонент данной схемы эмоций (например, схемы печали) качественно идентичен чувству в базовой эмоции печали. Хотя могут быть некоторые различия в лежащих в их основе нервных процессах, чувство печали в каждом типе эмоций имеет общий набор мозговых цепей или нейробиологических действий, которые определяют его качество (см. Edelman 2006, Edelman & Tononi 2000).

Схемы положительных и отрицательных эмоций могут иметь относительно короткую продолжительность или продолжаться бесконечно долго.Основная причина, по которой они могут выдерживать более или менее бесконечно долго, заключается в том, что их постоянно взаимодействующий когнитивный компонент обеспечивает средства для их регулирования и использования. Свидетельства указывают на то, что экспериментально облегченное формирование эмоциональных схем (простое обучение обозначать и сообщать об эмоциях) дает адаптивные преимущества (Изард и др., 2008a; ср. Либерман и др., 2007). Хотя у нас очень мало данных об их нормативном развитии, нейробиологи начали расширять наши знания о субстратах эмоционально-когнитивных взаимодействий (Fox et al.2005, Gross 2002, Lewis 2005, Northoff et al. 2004, Фелпс 2006).

Эмоциональные схемы и черты темперамента / личности

Часто повторяющиеся эмоциональные схемы могут стабилизироваться как эмоциональные черты или как мотивационные компоненты темперамента / личностных черт (Динер и др., 1995, Голдсмит и Кампос, 1982, Изард, 1977, Магай и Ханзикер, 1993, с. Magai & McFadden 1995; ср. Mischel & Shoda 1995, Tomkins 1987). При нормальном развитии когнитивное содержание схем эмоций должно усиливать регуляторные, мотивационные и функциональные возможности их компонентов чувств.Однако при некоторых взаимодействиях с окружающей средой гена X группа взаимосвязанных схем эмоций может стать формой психопатологии (например, тревожные и депрессивные расстройства: Davidson 1994, 1998; JA Gray 1990; JR Gray et al. 2005; Izard 1972; Magai & McFadden 1995).

Ранние схемы эмоций

Помимо простых эмоционально-познавательных связей, которые формирует доязычный младенец (например, между его собственными чувствами интереса и радости и восприятием / изображением лица матери), возможно, состоят самые ранние эмоциональные схемы. прикрепления ярлыков к выражениям эмоций и чувств.Развитие маркировки эмоций и процесс выражения чувств словами начинается к концу второго года жизни и продолжается в течение дошкольного и младшего школьного возраста (Izard, 1971) и на протяжении всей жизни. В самом деле, игры и занятия, которые способствуют точному обозначению выражений эмоций и переживаний, уже много лет являются компонентом процессов вмешательства (обзоры см. В Domitrovich & Greenberg 2004 и Denham & Burton 2003).

Схемы эмоций или аффективно-когнитивные единицы?

Концепция аффективно-когнитивной структуры или схемы эмоций (Изард 1977, 2007a) кажется очень похожей на концепцию аффективно-когнитивной единицы, описанную в теории личности когнитивно-аффективной системы личности (CAPS) (Mischel & Shoda 1995, стр. 1998).Одно из существенных различий может заключаться в том, что в подходе CAPS аффективно-когнитивная единица понимается в основном как стабильный или характерный опосредующий процесс или часть системы личности. В DET эмоциональная схема может быть либо стабильным во времени характерным феноменом (аффективно-когнитивная структура), либо кратким эмоционально-познавательным взаимодействием, которое может опосредовать поведение в конкретной ситуации. По сравнению с подходом CAPS, DET придает эмоциям большую роль в мотивации и предполагает, что эмоциональный компонент схемы эмоций управляет поведением, отображаемым или обрамленным перцептивно-когнитивными процессами.DET также подчеркивает, что, как это особенно четко видно на раннем этапе развития и в профилактических вмешательствах, основанных на эмоциях, соединение соответствующего познания с эмоциональными чувствами увеличивает способность человека к модуляции эмоций и саморегуляции (Izard et al. 2008a). DET и CAPS соглашаются отводить значительную причинную роль динамическому взаимодействию эмоций и познания в определении человеческого поведения. Оба подхода также концептуализируют взаимодействие эмоций и когнитивных процессов как источники данных об идеографических или внутрисубъектных различиях в отношениях эмоции-познание-поведение.

Короче говоря, схемы эмоций — это причинные или опосредующие процессы, которые состоят из эмоций и познания, которые постоянно динамически взаимодействуют, чтобы влиять на разум и поведение. Именно динамическое взаимодействие этих отличительных черт (эмоции и познания) позволяет эмоциональной схеме, действующей в форме фактора конкретной ситуации или черты темперамента / личности, оказывать особое и мощное воздействие на саморегуляцию и саморегуляцию. на восприятие, мысль и действие (Изард и др., 2008a).

Переходы от базовых эмоций к схемам эмоций

На раннем этапе развития первые шаги в переходе от базовых положительных эмоций к схемам положительных эмоций заключаются в простом использовании младенцем своих возрастающих когнитивных способностей и способности обработки эмоций для установления связи между положительными эмоциями и эмоциями. позитивные мысли, воспоминания и ожидания людей, событий и ситуаций. Благодаря обучению и опыту те же стимулы, которые когда-то вызывали базовую положительную эмоцию, могут стать стимулами для схем положительных эмоций и больших ожиданий (см.Фредриксон 1998, 2007).

Основные отрицательные эмоции относительно чаще возникают в младенчестве, чем в более позднем развитии. Более того, переход от базовых негативных эмоций к базовым схемам негативных эмоций и регуляторное преимущество, обеспечиваемое их когнитивным компонентом, могут оказаться трудными и трудными. Переход от основного гнева (протесты) и печали (отстранения) малыша, разлученного с мамой, к реакции интереса-радости четырехлетнего ребенка, которого бросили в детский сад, может включать несколько довольно стрессовых моментов для многих детей.

Для взрослых переход от базовой эмоции к схеме эмоций может начаться внезапно, но закончиться плавно и быстро. Простое ощущение того, что объект на вашем пути и всего на шаг впереди вас длинный, круглый и движущийся, может активировать базовую эмоцию страха и сопутствующие нейробиологические реакции высокой интенсивности. Однако если язык, обучение и еще 50 мс позволят вам распознать и обозначить объект как безобидную садовую змею (т. Е. Построить схему эмоций), вы можете даже осторожно взять его в руки, а не проявлять крайнее поведение.Сопутствующие изменения в нервных и нейромоторных цепях представляют собой парадигматический переход между типами и валентностями эмоций и связанных с эмоциями феноменов. В этом случае можно было бы перейти от базового страха к последовательностям интерес-познание-действие в схеме положительных эмоций.

ЭМОЦИИ И СОЗНАНИЕ

Что бы это ни было, эмоции — это, по сути, ощущения. Таким образом, эмоциональные чувства, как и другие ощущения, по определению являются процессами, которые ощущаются или, по крайней мере, доступны (в широком смысле этого термина) на определенном уровне сознания.Уровень когнитивного развития, а также нисходящие процессы, такие как переключение внимания и фокусировка, могут влиять (или препятствовать) регистрации чувств в рефлексивном или когнитивно доступном сознании (Buschman & Miller 2007). Когда это происходит, эмоциональные чувства / переживания возникают в феноменальном сознании (или на низком уровне осознания). Феноменальное осознание эмоционального чувства, самого переживания, как правило, сопутствует некоторому уровню рефлексивного / отчетного сознания (см.Чалмерс 1996). Таким образом, я предполагаю, что обычно существуют взаимодействия между нейронными системами, которые поддерживают эти два типа сознания (см. Pessoa 2008). Эти взаимодействия между двумя наборами нейронных систем позволяют эмоциональным чувствам сохранять свою функциональность, влияя на мысли и действия, даже у младенцев, достигших доязычного возраста (Izard et al. 2008b).

Факторы, влияющие на отношения между эмоциями и сознанием

Еще одним определяющим фактором нашего уровня осознания эмоций является интенсивность нейробиологической активности, связанной с эмоциональным переживанием.Эмоциональное чувство низкой интенсивности (например, возбуждение интереса, мотивирующее обучение навыкам, связанным с аспектами работы) обычно не привлекает внимание так же, как гадюка, и может остаться незамеченным. В этом случае (и в других случаях слабого возбуждения) «незамеченный» не означает, что чувство «бессознательное». Он может регистрироваться и полностью функционировать на каком-то уровне сознания (см. Lambie & Marcel 2002). Развитие теории и методов изучения действия эмоциональных чувств на разных уровнях осознания должно помочь уменьшить количество психологических процессов, которые в настоящее время относятся к неоднозначной концепции бессознательного (Izard et al.2008b; ср. Bargh & Morsella 2008).

Эмоциональные чувства и сознание

Как следует из приведенной выше формулировки, нейробиологические процессы, вовлеченные в эмоции, порождают сознательные переживания чувств (эмоциональные ощущения), точно так же, как при наблюдении за зеленой нейробиологической активностью в зрительном мозге создается переживание / ощущение зелени (ср. Хамфри 2006). Сенсорные процессы, связанные с такими эмоциями, как радость, печаль, гнев и страх, могут представлять собой прототипы эмоциональных переживаний.Такие эмоциональные переживания имеют решающее значение для эволюции человеческого мышления и рефлексивного сознания (см. Edelman 2006, Langer 1967/1982).

Эмоциональные переживания / ощущения продолжают иметь решающее значение для поддержания и функционирования сознания. Когда травма приводит к повреждению или дисфункции сенсорной системы, она влияет на человека в целом, включая ощущение себя и других как застенчивых. Например, когда дисфункциональная зрительная кора головного мозга привела к слепому зрению, слепой человек мог довольно точно угадывать расположение объектов в окружающей среде и учиться перемещаться по ним.Тем не менее, она пережила свое видение без ощущений как бесчувственное и сообщила, что «видеть без эмоций невыносимо» (Хамфри, 2006, стр. 68–69). Она также может думать о себе как о том, «что меньше я» и о том, кто не может чувствовать себя «вовлеченным в« неотъемлемость, истинность и я »переживания момента» (Хамфри, 2006, с. 70). В социальном мире слепому человеку не хватает основы для сочувствия и понимания психического состояния других с помощью моделирования.

Взятые вместе, эти наблюдения за последствиями потери зрительной сенсорной системы (которая обеспечивает основную часть нашей поступающей информации) предполагают, что наличие ощущений может быть отправной точкой сознания (Humphrey 2006, стр.66–71). Возникновение способности переживать эмоции и реагировать на них, возможно, было наиболее важным шагом в его эволюции (см. Langer 1967/1982). Дискретные эмоции играют центральную роль в прогнозировании эффектов будущих стимулов, а также в организации и интеграции связанной информации для представления стратегий и увлечения импульсов для целенаправленных когнитивных процессов и действий. Слияние управляемых эмоциями упреждающих процессов, вовлечения (организационных и интегративных процессов) и возникающих в результате индивидуации и чувства свободы воли могло составить начало человеческого сознания (ср.Эдельман 2006, Хамфри 2006, Лангер 1967/1982).

ТИПЫ ЭМОЦИИ И ТИПЫ СОЗНАНИЯ

Понятиям сознания и осознания уделяется очень мало внимания в современной психологии. За некоторыми исключениями, авторы недавно отредактированного тома об эмоциях и сознании затронули множество интересных вопросов, помимо некоторых критических, касающихся природы сознания и его связи с эмоциями (Barrett et al. 2005b). Большинство участников явно или неявно предполагали, что доступное или рефлексивное сознание было либо единственным видом сознания, либо единственным, имеющим значение для психологов (см.Lambie & Marcel 2002, Merker 2007).

Основные эмоции и феноменальное сознание

Вполне разумно предположить, что человеческие младенцы (и все млекопитающие, кроме человека; Панксепп 2003a, b) обладают некоторой формой сознания (Izard et al. 2008b, Merker 2007). Более широкое признание этого понятия избавит младенцев от боли. Различные инвазивные процедуры (включая обрезание и уколы иглой для взятия крови для анализа) по-прежнему выполняются без анальгетиков. Выражение лица младенцев, подвергающихся таким процедурам, представляет собой прототипное выражение боли.С возрастом прототипное выражение боли в ответ на эти процедуры чередуется с прототипным выражением гнева (Izard et al. 1987).

Данные о развитии показывают, что младенцы младшего возраста испытывают базовые эмоции (Изард и др., 1995). Их неспособность передать свои эмоциональные переживания с помощью языка исключает идею о том, что они испытывают эмоции в доступном (вербальном) сознании, и предполагает, что их эмоциональные чувства должны проявляться на каком-то другом уровне осознания или в феноменальном сознании.Однако современные представления о феноменальном сознании не могут объяснить все эмоциональные переживания в младенчестве (Изард и др., 2008b).

Ученые, работающие в области развития, получили доказательства, которые показывают, что младенцы с проязычными состояниями не только воспринимают предметы и события, но также осмысленно реагируют на объекты и события и сообщают об этом невербально (Изард и др. 2008b). Более того, их опыт часто включает эмоции, которые индексируются эмоционально-экспрессивным поведением и другими формами действий, влияющими на социальный и физический мир (Claxton et al.2003 г., Изард и др. 1995). По-видимому, это поведение отражает развитие различных уровней или сложностей осознания, и дальнейшие их исследования могут предложить возможности расширения существующих концептуальных представлений о способах доступа к феноменологическому опыту. Эти переживания не вписываются точно в категории «феноменального» или «доступного» сознания, как это традиционно определяется. Тем не менее, эти переживания, несомненно, являются частью феноменологии младенца, и функциональность этих переживательных процессов ясно демонстрирует, что они доступны некогнитивными путями (Изард и др.2008b, Merker 2007; ср. Блок 2008 г.).

Эмоциональные чувства и феноменальное сознание

Концептуализация эмоций как фазы нейробиологического процесса согласуется с идеей о том, что эмоции можно ощущать и регистрировать в феноменальном сознании и на низких уровнях осознания, не будучи воспринятыми. Я думаю, что такие эмоциональные чувства часто ошибочно описываются как бессознательные эмоции (см. Clore et al. 2005, Lambie & Marcel 2002). То, что может быть бессознательным, — это не чувство, а восприятие чувства, и это отсутствие восприятия может объяснить неспособность чувства зарегистрировать в доступном сознании.Поскольку эмоциональное чувство в основе своей является ощущением, порождение чувства ipso facto порождает состояние сознания. Таким образом, эмоциональное чувство всегда регистрируется в феноменальном сознании. Часто, если не всегда, он также регистрируется на каком-то другом уровне сознания, доступном различными путями. После овладения языком об эмоциях часто (но не всегда) можно сообщить с помощью символических процессов. У младенцев, дошкольников, маленьких детей и других людей с недостаточным словарным запасом эмоций, это может проявляться в опосредованном эмоциями поведении (см.Изард и др. 2008b). Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что эмоции действуют и выражаются посредством движений лица, тела и другого поведения, даже если не подлежат отчетности (см. Lambie & Marcel 2002).

К счастью, обработка огромного количества информации проходит очень хорошо в сфере бессознательного, но я предлагаю, чтобы функциональность эмоциональных чувств (которые не находятся в доступе или рефлексивном сознании) можно было бы лучше объяснить в терминах феноменальных или других уровней. сознания.Термин «бессознательная» эмоция подразумевает нечувствительную эмоцию. Кажется очень трудным, если не невозможным, идентифицировать и объяснять посредников эффектов нечувствительных или бессознательных эмоций (например, de Gelder 2005). Многое из того, что называют бессознательными эмоциями, не отвечает «требованию преднамеренного исследования косвенными методами» (Lambie & Marcel 2002, p. 16). Также не были исследованы данные о бессознательных эмоциях с точки зрения функциональных коррелятов предполагаемых эмоциональных чувств. Такое исследование может предложить заменить концепцию психологического бессознательного концепцией феноменального сознания или какого-либо другого уровня сознания, о котором невозможно передать словесно.

Концепция немаркированного, неартикулированного и лингвистически недоступного чувства эмоции в феноменальном сознании или каком-либо другом когнитивно недоступном уровне сознания совместима с представлением о том, что этот компонент эмоции ощущается и функционирует как посредник поведения (см. Clore et al. 2005, Изард и др. 2008b, Ламби и Марсель 2002). Поскольку это ощущается, эмоция сохраняет свои характерные мотивационные и информационные качества. Сказать, что чувственный компонент эмоции может не ощущаться в феноменальном сознании, на любом другом уровне сознания или в бессознательном, кажется чистым несоответствием.

Признание того, что субъективный компонент эмоции ощущается и реален на феноменальных и других когнитивно недоступных уровнях сознания, может вдохновить теорию и исследования того, как эмоции остаются функциональными и мотивационными, не будучи символизированными и доступными в рефлексивном сознании через язык. Доказательства функциональности эмоциональных переживаний у младенцев и детей, не имеющих коры головного мозга, до появления языка, по-видимому, поддерживают аргумент в пользу дополнительных исследований функциональности эмоциональных чувств в феноменальном сознании.То же самое и с наблюдениями о том, что пациенты, страдающие слепотой, сообщают о чувствах, не имея соответствующих визуальных переживаний (Weiskrantz 2001). С другой стороны, субъекты со слепым зрением могут воспринимать объекты и делать точные перцепционные суждения без каких-либо соответствующих ощущений или чувств (Humphrey 2006). В какой степени эти, казалось бы, разрозненные наблюдения за людьми со слепым зрением информируют о нормативных отношениях между восприятием, ощущениями и эмоциями, пока не ясно. То же самое и с эффектами и ограничениями нисходящего контроля ощущений по отношению к восприятию и эмоциональным чувствам и их регистрации на каком-то уровне сознания (Buschman & Miller 2007).

Схемы эмоций и доступ к сознанию

Эмоциональные чувства могут действовать в феноменальном сознании с незначительным когнитивным содержанием или без него. Этот факт легко оценить, вспомнив, что феноменальный опыт — это модальное разнообразие у младенцев, не имеющих языка, и млекопитающих, не являющихся людьми. Хотя доязычные младенцы явно демонстрируют более высокий уровень осознания, чем феноменальное сознание, они определенно не могут проявлять рефлексивное сознание, как это традиционно определяется с точки зрения когнитивной доступности.

Как только развитие позволяет эмоциональным переживаниям связываться с познанием более высокого порядка, дети начинают связывать эмоциональные чувства и концепции и формировать все более и более сложные схемы эмоций. Язык, связанный с данным эмоциональным чувством в определенных ситуациях, становится инструментом управления эмоциями, саморегуляции и других исполнительных функций (Изард и др., 2008a).

Прибыли и убытки в эволюции эмоций и сознания

Дарвин обнаружил множество поворотов в эволюции, которые указывали на кажущуюся жестокость естественного отбора — опасные для жизни паразиты, рептилии-убийцы и кровавая работа хищников (Докинз 1989).Он также признал адаптивные преимущества в положительных эмоциях и их выражении в социальных взаимодействиях: «… мать одобрительно улыбается и тем самым поощряет своих детей на верный путь или хмурится неодобрительно» (Дарвин 1872/1965, стр. 304). Прибыль, так или иначе связанная с эмоциями и их взаимодействием с восприятием и познанием, может представлять собой лучший — и, возможно, самый сложный — продукт эволюции.

Среди самых прекрасных и интересных продуктов эволюции было приобретение способности к языку и, в конечном итоге, изучение словарного запаса для обозначения эмоций, описания эмоций и обмена ими.Эти достижения также помогли людям предвидеть желаемые и нежелательные эмоции в будущем. Взятые вместе, эти недавно появившиеся способности представляют собой огромный выигрыш в исполнительных функциях, особенно в понимании и управлении эмоциями и саморегуляции (Изард 2002, Изард и др. 2008a). Они имеют прямую и косвенную пользу для когнитивных процессов и процессов действий, участвующих в адаптивном идиосинкразическом и социальном функционировании (Изард и др., 2008b, Либерман и др., 2007). Некоторые утверждали, что огромные успехи, достигнутые в результате эволюции мозга, овладения языком и сопутствующего увеличения когнитивных способностей, не обошлись без сопутствующих потерь (Langer 1967/1982).

Возможная потеря: эволюционный обмен сочувствием и сочувствием

Базовая эмпатия зависит главным образом от нейрофизиологических систем ответа, которые не требуют или не задействуют когнитивные процессы более высокого порядка, участвующие в сочувствии (Hoffman 2000). Таким образом, задолго до того, как человеческая эволюция породила язык и сопутствующие ему когнитивные способности, у нечеловеческих животных появился высокий уровень способности к сочувствию и эмпатическому реагированию (Langer 1967/1982). Эта огромная способность к сочувствию, по-видимому, объясняет отсутствие хищничества и каннибализма среди нечеловеческих млекопитающих.«Среди высших животных лишь немногие из хищников — медведи, волки, львы и другие большие кошки — обычно охотятся на себе подобных» (Langer 1967/1982, Vol. 1, p. 141). Их удерживают от хищничества не с помощью сигналов умиротворения или сдачи, а с помощью «готовой чуткой реакции, настолько общей и эффективной, что не требуется никаких моральных или иных принципов, чтобы защитить представителей вида от аппетитов друг друга в обычных условиях »(Лангер 1967/1982, том 1, стр. 142).

Сочувствие животных, которое представляет собой защиту от специфического хищничества, устанавливает особый вид отношений, которые позволяют по существу физиологическую передачу «чувства одного существа к другому, чтобы последнее казалось последним как свое собственное» (Langer 1967/1982 , Vol.1, стр. 140). Напротив, поскольку средства массовой информации имеют обыкновение напоминать нам подробными отчетами о вопиюще агрессивном, этически и морально извращенном поведении, люди довольно часто охотятся друг на друга. И такое хищничество часто приводит к смерти и разрушениям, даже геноциду. Более того, хотя каннибализм (полное нарушение эмпатии) обычно отсутствует среди нечеловеческих животных более высокого порядка, он наблюдается во многих человеческих культурах.

По сравнению с мгновенным сочувствием сочувствие во многом зависит от концептуальных процессов (включая прогнозируемые затраты и выгоды от помощи), которые происходят значительно медленнее и с меньшей вероятностью возникают.Симпатические реакции также более подвержены контролю сверху вниз (например, умственные манипуляции, возникающие из предубеждений и воображаемых последствий), чем быстрое автоматическое сочувствие животных. Таким образом, сочувственные реакции часто могут быть слишком слабыми и слишком запоздалыми для жертв бедствий, некоторые из которых являются результатом лишь слегка замаскированного человеческого хищничества, примером которого являются сделки между богатыми и бедными, а также между этническими группами с высоким и низким статусом. Таким образом, остается потенциально серьезный вопрос: представляет ли эволюционный сдвиг в способностях сочувствия и симпатии чистую потерю или чистую прибыль?

Плюсы и минусы необузданного воображения

Есть также некоторые вопросы относительно того, следует ли рассматривать эволюционное увеличение силы воображения как чистую выгоду или убыток при взвешивании связанных с эмоциями продуктов эволюции.У некоторых людей и обстоятельств необузданное воображение может способствовать трагедиям личного, национального и глобального масштаба. Воображение может подпитываться либо положительными, либо отрицательными эмоциями, либо их взаимодействием, и, в свою очередь, оно может вызывать изобилие как положительных, так и отрицательных эмоциональных стимулов и поведенческих реакций (см. Langer 1967/1982). Воображение, несомненно, сыграло роль в создании ядерного оружия и до сих пор играет роль в планировании его предполагаемого использования.Это также фактор развития заводов, продуктов и политики, которые опасными темпами усиливают глобальное потепление и загрязнение земли и атмосферы.

Напротив, в раннем онтогенезе паттерны необузданного воображения и чувства-мышления способствуют когнитивному и социальному развитию с первого момента, когда маленький ребенок участвует в выдуманной или ролевой игре. В этих процессах развития и на протяжении всей жизни воображение остается частично эмоциональным чувством и частично познанием.Он продолжает дополнять индивидуальные и культурные достижения благодаря творческим усилиям художников и ученых.

Таким образом, «В эволюции разума воображение настолько же опасно, насколько и необходимо» (Langer 1967/1982, Vol. 1, p. 137). Воспитание воображения на протяжении всей жизни с хорошим балансом эмоциональных чувств и поощрением сочувствия, сочувствия и разума, а также с пониманием того, как эти ингредиенты могут взаимодействовать и работать вместе для общего блага, всеобщего мира, а также сохранения и процветания виды кажутся одинаково важными.

Замечательные выгоды от объединения эмоциональных чувств и языка

Процесс символизации эмоций в осознании может значительно улучшить адаптивную личность и социальное функционирование. Язык, безусловно, является наиболее распространенным методом символизации среди людей и культур, и исследователи подтвердили на поведенческом и нервном уровнях положительные эффекты связывания слов с отдельными выражениями эмоций и чувств (L. Greenberg & Paivio 1997, Izard 1971, Izard et al. al.2008a, Kennedy-Moore & Watson 1999, Lieberman et al. 2007). Среди положительных эффектов, которые возникают, когда мы можем использовать язык для обозначения эмоциональных чувств, особенно на раннем этапе развития, но также и на протяжении всей жизни, являются те, которые связаны с увеличением знаний об эмоциях, регулированием эмоций и их использованием.

Использование эмоций — это использование присущего эмоции адаптивного компонента мотивации / чувства в конструктивных аффективно-когнитивных процессах и действиях (Izard 1971, 2002, 2007a; Izard et al.2008c; ср. Mayer & Salovey 1997). Использование эмоций включает как спонтанные, так и запланированные действия, и концептуально отличается от прямых попыток регулировать эмоции или связанное с ними поведение (см. Eisenberg & Spinrad 2004). Хотя регулирование эмоций и использование эмоций — это разные конструкции, они динамично взаимодействуют. Использование эмоций можно рассматривать как оптимальный способ регулирования эмоций, и различные формы последнего усиливают первый.

Трудно переоценить значение цивилизационного и социализирующего эффекта обучения распознаванию, артикуляции и конструктивному использованию эмоций не только в раннем развитии, но и на протяжении всей жизни.Ключевым процессом здесь является развитие связи между чувствами, словами и мыслями. К сожалению, связь эмоциональных чувств с дезадаптивными мыслями, такими как те, которые характеризуют расизм, сексизм, эйджизм, необузданные мотивы прибыли и планы мести, мести или терроризма, может нанести серьезный ущерб отдельным людям, этническим группам и всему человечеству. Чтобы получить множество доказательств, подтверждающих вышеизложенное утверждение, прочтите историю и посмотрите или послушайте любую ежедневную программу новостей.

НЕРЕШЕННЫЕ ВОПРОСЫ И ТЕМЫ ДЛЯ БУДУЩИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Две нерешенные проблемы, кажется, препятствуют научным достижениям в изучении сознания и уровней осведомленности.Первый касается роли феноменального сознания и различных лингвистически недоступных уровней осведомленности в исследованиях психики и поведения. Второй касается отношения феноменального сознания и психологического бессознательного, их сходства и различия.

Пренебрежение психологами феноменальным сознанием

Несколько факторов могли способствовать общему пренебрежению феноменальным сознанием в психологической теории и исследованиях. Первый — это давнее нежелание признать, в какой степени эмоции управляют познанием и действием, а также возможность того, что некоторые из движущих эмоций регистрируются только в феноменальном сознании.Вторая — это сильная тенденция господствующей психологии пренебрегать перспективами развития по критическим вопросам и, таким образом, игнорировать свидетельства существования и функциональности феноменального сознания и других лингвистически недоступных уровней осведомленности в раннем развитии и, вероятно, при различных формах психопатологии. Третья проблема заключается в том, что многие психологи считают, что большинство эмоций эпизодичны, имеют ограниченную продолжительность и находятся в фокусе осознания. Связанное с этим заблуждение состоит в том, что как только эмоциональный эпизод заканчивается, разум становится свободным для чисто рациональных процессов.Это представление сохраняется, несмотря на красноречивые аргументы в пользу того, что не существует такой вещи, как чистый разум (Creighton 1921, Langer 1967/1982), особенно в отношении личных или социально значимых вопросов. Данные свидетельствуют о том, что у людей невозможно изучать познание и эмоции по отдельности (Lewis 2005, Phelps 2006). Этот вывод вполне согласуется с нынешней позицией, если термин «эмоция» относится к эмоциональным схемам.

Более подходящей целью было бы разработать более эффективные способы изучения взаимодействий эмоций и познания и интеграции / смешения и последующего изменения поведения, особенно в исследованиях, которые включают такие конструкции, как схемы эмоций (Izard 1977, 2007a), эмоциональные интерпретации (Lewis 2005). , или аффективно-когнитивные единицы (Mischel & Shoda 1995).Это будет включать большинство исследований эмоций, которые не фокусируются на основных эпизодах негативных эмоций.

Последняя и, возможно, самая тревожная причина того, почему феноменальное сознание до сих пор не вызывает серьезной озабоченности психологов, заключается в том, что его отождествляют с психологическим «бессознательным». Ясно, что огромное количество процессов мозга и остального тела (кровообращение, пищеварение) часто действительно происходит без нашего ведома и, в нормальных обстоятельствах, без прямого воздействия на мысли и действия.Когда значимые поведенческие эффекты действительно возникают без легко наблюдаемых причин, они часто относятся к психологическому бессознательному, механизмы которого трудно идентифицировать и объяснить (Kihlstrom 1999).

Более экономные и точные объяснения бессознательного поведения могут быть получены, если мы будем искать посредников мысли и действия (например, эмоций), которые находятся в феноменальном сознании. Примером может служить феноменологический (чувственный) компонент немаркированного и, следовательно, неартикулированного эмоционального опыта, чувства, которое вы знаете, что испытываете, но не можете конкретно идентифицировать или описать.Неспособность выразить чувство словами лишает его языковой доступности и, следовательно, доступа к сознанию, как это обычно определяется, но не к феноменальному сознанию и различным уровням осознания. Эмоциональное чувство на феноменальном и других нелингвистических уровнях сознания сохраняет свои свойства, в том числе способность мотивировать и регулировать познание и действие. Таким образом, концептуализация полностью функциональных эмоциональных чувств как процессов в феноменальном сознании (Panksepp 2005) обеспечивает альтернативный способ объяснения большей части того, что другие приписывают психологическому бессознательному (например,g., Kihlstrom 1999, Winkielman et al. 2005; ср. Clore et al. 2005, Ламби и Марсель 2002).

Забота о типах сознания может стимулировать дальнейшие размышления и исследования о том, какие психические процессы относятся к феноменальному сознанию, а какие действительно бессознательны. Такое исследование может искать процессы, которые находятся на уровне осведомленности, недоступном через когнитивный или вербальный доступ, но не обязательно через другие формы доступа. Некоторые типы невербального поведения отражают действия психических процессов, которые явно не находятся в лингвистически доступном сознании и могут находиться в феноменальном сознании (Izard et al.2008b; ср. Merker 2007). Отсутствие языковой доступности не делает эмоцию или эмоцию нефункциональной.

Феноменальное сознание и другие формы лингвистически недоступного сознания могут быть лучшими концепциями для психологии, чем концепция бессознательного. Последнее понятие, как известно, расплывчато и плохо определено в психологической литературе. Словарные определения характеризуют его как несознательное как состояние, без осознания или ощущения, практически нефизическое, и поэтому некоторые его применения очень близки к областям призрачности и картезианского дуализма.

Психологическое бессознательное: объяснительная конструкция по умолчанию?

Хотя существует значительное согласие относительно качеств мыслительных процессов в психологическом или доступном (устно сообщаемом) сознании, нет единого мнения о содержании и процессах бессознательного (см. Bargh & Morsella 2008). Поведение доъязычных младенцев предполагает, что неразумно обозначать все процессы, о которых не сообщается вербально, как бессознательные — практика, которая может препятствовать поиску причинных процессов или вводить в заблуждение.Лучшая эвристика может быть получена из концептуализации механизмов причинно-следственных связей, действующих на разных уровнях осведомленности и доступных для различных форм поведения, кроме словесного сообщения. Разделение разума и всех психических процессов на две области — сознательную и бессознательную — может быть величайшим упрощением в современной психологической науке. Более того, неправильное приписывание причинных процессов бессознательному может открыть ящик Пандоры, изобилующий тупиками и тупиками.

Четыре вещи способствовали склонности психологов приписывать причинные процессы бессознательному, а не эмоциональным чувствам, включая эмоциональные чувства в феноменальном сознании.Во-первых, многие психологи обычно ищут неэмоциональных посредников для объяснения изменений в познании и действиях. Во-вторых, эмоциональные чувства (и их роль в влиянии на когнитивные процессы), как известно, трудно идентифицировать и описывать словами (Creighton 1921, Langer 1967/1982). Однако младенцы и маленькие дети испытывают эмоции и осмысленно реагируют на них задолго до того, как они смогут обозначить или описать эмоции (Изард и др., 2008b). Такие данные указывают на полезность оценки эмоциональных чувств путем измерения их функциональных коррелятов.В-третьих, многие психологи по-прежнему не хотят приписывать эмоциям значительную причинную роль в обычном, а также в критическом мышлении, принятии решений и действиях, несмотря на растущее количество доказательств обратного (например, Bechara et al. 2000, DeMartino et al. 2006 , Lerner & Tiedens 2006, Miller 2006, Naqvi et al. 2006). В-четвертых, многие психологи склонны думать, что эмоции обычно кратковременны, а эмоции всегда достаточно интенсивны, чтобы привлечь и удержать внимание. На самом деле, правдоподобные аргументы предполагают, что эмоциональные чувства — это явления, которые варьируются в очень широком измерении интенсивности, сохраняя при этом свои функциональные / причинные свойства (Izard 2007a).

Возникающие проблемы: непрерывные эмоции, мемы и система зеркальных нейронов

Темы непрерывных эмоций или непрерывного взаимодействия и интеграции эмоций и познания, мемов и системы зеркальных нейронов (MNS) могут оказаться критическими для науки об эмоциях и к психологии в целом. Идея непрерывных эмоций в феноменальном сознании или доступном сознании окажется трудной для рассмотрения в эмпирических исследованиях, но вскоре это может измениться с появлением улучшенной технологии изучения взаимосвязей между мозгом, эмоцией и поведением.Между теоретиками и исследователями, которые утверждают, что не существует такой вещи, как сознательный разум без эмоций или аффектов, уже есть некоторое совпадение (Изард 2007a; ср. Lewis 2005, Phelps 2006, Russell 2003). Два других, мемы и MNS, относятся к эмоциям и поведению не совсем понятным образом. Тем не менее, они уже стали горячими темами для тех, кто интересуется новыми подходами к пониманию передачи когнитивных структур и структур действий внутри и между поколениями, а также нейробиологических основ передачи эмоциональных чувств при эмпатии и процессов эмпатического и сочувственного реагирования.

Непрерывное эмоционально-познавательное взаимодействие

Представление о том, что некоторая эмоция или эмоционально-познавательное взаимодействие является непрерывным в феноменальном или доступном сознании или некотором уровне осведомленности, не ново (например, Bacon 1620/1968). Гипотезу, скрытую в этой идее, может оказаться трудно опровергнуть. Тем не менее, без приписывания причинной силы эмоциям (чувствам) и концепции непрерывного взаимодействия эмоций и познания у нас может не быть способа объяснить избирательное внимание. И избирательное внимание является необходимым фактором в простейших формах исследования и обучения, а также в познании более высокого порядка и последовательностях организованного поведения.

Я предположил, что мозг автоматически генерирует интересующие эмоции, чтобы улавливать и поддерживать внимание к определенным объектам, событиям и целям. Этот режим работы является стандартным, когда мозг не реагирует на внутренние или внешние условия, которые активируют другие эмоции, схемы эмоций или взаимодействия эмоции, познания и окружающей среды (Izard 2007a; ср. Panksepp 2003a, b).

Основная задача будущих исследований — понять, как эмоции и познание ведут себя в их непрерывном взаимодействии.Одна из возможностей состоит в том, что они достигают полной интеграции и влияют на поведение как единая сила или единый фактор. Однако я предполагаю, что, хотя эмоции и познание постоянно взаимодействуют, они не теряют своей индивидуальности. Они сохраняют отдельные и отличные функциональные свойства (см. Pessoa 2008). В то время как эмоции, несомненно, содержат некую информацию (Clore et al. 2001) или сигналы поведения (Izard 1971, 2007a), эмоции по-прежнему связаны в первую очередь с мотивацией. Познание (особенно в отношении концепций целей, которые обычно имеют эмоциональный компонент) может рассматриваться как имеющее мотивационный аспект, но оно остается в первую очередь о знании.

Мемы и эмоции

Мемы — один из нескольких эпигенетических механизмов, которые бросают вызов доминированию ДНК как центральной жизненной силы (см. Noble 2006). Естественный отбор может воздействовать не только на гены, ДНК или РНК. Он также может воздействовать на «репликантные» единицы (мемы), которые состоят из моделей познания и действий, вещей, отличных от биологических структур, которые могут передаваться посредством имитационного обучения (Dawkins 1989). По-видимому, мемы возникли, чтобы выполнять уникальные адаптивные функции в социальных взаимодействиях.

В ходе эволюции мозг продолжал развиваться и усложняться, пока обучение через имитацию не стало основным инструментом в репертуаре человека и способом приобретения мемов. Имитация и воображаемые игры на раннем этапе развития должны стать благодатной почвой для изучения передачи мемов. Даже новорожденные младенцы могут имитировать простое лицевое поведение (Meltzoff & Moore, 1994), которое может составлять часть выражений эмоций, которые они проявляют позже в младенчестве (Izard et al.1995). К трем годам дети демонстрируют отличные навыки подражания, наслаждаясь миром воображаемых игр и приобретая социально-эмоциональные навыки, принимая на себя роли людей, значительно превосходящих их по возрасту, знаниям, навыкам и опыту. Таким образом, как филогенетическая передача, так и высоко творческие процессы онтогенетического развития (Noble 2006) создали способность к имитационному обучению, что, в свою очередь, по существу создало контекст, в котором мемы могли воспроизводиться и конкурировать (Jablonka & Lamb 2005).

Хотя мемы изначально описывались в терминах моделей познания и действий (Докинз, 1989), исключение эмоции как компонента могло быть случайным. Действительно, схемы эмоций кажутся идеальными кандидатами на получение статуса мемов. У них есть не только когнитивный компонент, но также эмоциональный компонент и своего рода компонент действия (тенденции действия в эмоциональных состояниях; Изард 2007a, b). Таким образом, схемы эмоций хорошо подходят для того, чтобы возникать и действовать как мемы. Компонент их эмоционального чувства часто выражается через сигналы лица, голоса и движений тела, которые легко имитируются даже маленькими детьми.Кроме того, имитация выразительного поведения другого человека может активировать нейронные и сенсомоторные процессы, которые увеличивают вероятность переживания эмоций (и тенденций к действиям) другого человека (Izard 1990, Niedenthal 2007). Подражание маленьким детям выражению положительных эмоций и их взаимодействию со своими родителями может способствовать развитию мемов, которые представляют собой важные социальные навыки. Таким образом, мемы эмоциональной схемы (ESM) как репликантные единицы с чувственно-мотивационным компонентом кажутся ожидаемым (эпигенетическим) продолжением биогенетико-эволюционных процессов.

Поскольку эмоции заразительны (Hatfield et al. 1993, Tomkins 1962), мемы, которые по сути являются схемами эмоций, могут распространяться обильно. Они могут сделать это по двум причинам. Во-первых, такие схемы обладают привлекающей внимание и мотивационной силой эмоции (Youngstrom & Izard 2008). Во-вторых, они являются высокофункциональными феноменами, независимыми от их отношения к биологической приспособленности и выживанию (см. Aunger 2002, Blackmore 1999, Distin 2004). Идея о том, что эмоциональная схема может образовывать репликантную единицу, открывает еще одну дверь для исследований передачи адаптивных, а также неадаптивных паттернов эмоций, познания и действий внутри и между поколениями.

Мемы схемы эмоций начинают развиваться на раннем этапе онтогенеза, становятся многочисленными и могут иметь существенное отношение к MNS. Интерес к MNS резко возрос, отчасти потому, что он может быть одним из нейронных субстратов принятия социальной точки зрения и сочувствия (например, Carr et al.2003, Keysers & Perrett 2004, Rizzolatti & Craighero 2004).

Зеркальные нейронные системы, эмоции и эмпатия

Если концепция мемов станет основой психологии, это может произойти по двум причинам.Во-первых, возможно, наиболее интересные и социально значимые мемы имеют эмоциональный компонент и по сути представляют собой схемы эмоций, поведенческие проявления которых (выражение лица, голос, жесты) можно легко наблюдать и анализировать. Во-вторых, они могут частично зависеть от MNS, который, кажется, является посредником в способности воспринимать перспективу и сопереживать. MNS может позволить одному взглянуть на точку зрения другого и обеспечить общее эмоциональное чувство, которое определяет сущность сочувствия (ср.Dapretto et al. 2006, Keysers & Perrett 2004). MNS, по-видимому, переводит чувственно-перцептивные переживания и сопутствующие им представления о выражениях и движениях других в паттерны нейронной активности наблюдателя (см. Langer 1967/1982). Эта нейронная активность и ее продукты помогают наблюдателю понимать и предсказывать мысли и чувства наблюдаемого человека.

MNS может также относиться к симпатии и альтруизму. Когнитивный компонент схемы эмоций во взаимодействии с его чувственным компонентом может преобразовать сочувствие в сочувствие.Эта трансформация повлечет за собой переход от реакции, управляемой в первую очередь нейрофизиологической инфекцией или инфекцией моторных систем, к реакции, требующей концептуальных процессов (ср. Langer 1967/1982). MNS, который способствует процессам сочувствия, альтруизма и подражания, будет способствовать высокоадаптируемым преимуществам (Miller 2008, Talmi & Frith 2007).

Одного сочувствия не всегда достаточно для мотивации помогающего поведения (Rosenthal 1964/1999). Познание (особенно планы действий) в ESM обеспечивает контекст для его чувственного компонента, а взаимодействие познания и чувства в меме может направлять симпатические действия.Дисфункция MNS может помочь объяснить дефицит социализации, который наблюдается при расстройствах аутистического спектра (Oberman & Ramachandran 2007) и антисоциальной личности или, возможно, при любом расстройстве, включающем дефицит или дисфункцию социальных навыков (Iacoboni 2007).

Возможность того, что MNS и связанные с ним эмоциональные системы опосредуют создание и распространение мемов, предполагает плодотворность изучения мемов, которые можно четко идентифицировать как ESM. ESM должны быть многочисленны, потому что они чрезвычайно привлекательны для сил, которые генерируют и распространяют мемы.Эмоциональный компонент ESM обладает мотивационной способностью влиять на восприятие, привлекать внимание, генерировать больше структур эмоций и познания и влиять на действия. ESM могут быть основным фактором, который формирует сознание, личность и социальное функционирование, а также культуру (Youngstrom & Izard 2008).

анализ индивидуальных различий в нейронных и поведенческих коррелятах успешной переоценки

Аннотация

Распространенной и наиболее эффективной стратегией регулирования эмоций является переоценка.Во время переоценки активность в областях мозга, контролирующих когнитивные функции, увеличивается, а активность в областях мозга, связанных с реагированием на эмоции (например, миндалевидное тело), уменьшается. Сразу после переоценки было замечено, что активность миндалины снова увеличивается, что может отражать парадоксальное последствие. Хотя существует обширное эмпирическое свидетельство этих нейронных коррелятов регуляции эмоций, лишь несколько исследований были посвящены ассоциации с индивидуальными различиями в личностных чертах.Целью данного исследования является более тщательное изучение этих ассоциаций. Семьдесят шесть здоровых участников выполнили измерения общих черт личности (большая пятерка, положительные и отрицательные аффекты), а также более узких черт (привычное использование регуляции эмоций) и выполнили экспериментальную задачу переоценки фМРТ. Участников проинструктировали разрешить свои эмоции или отстраниться от представленных негативных и нейтральных картинок. После каждого изображения был включен период релаксации.Успех переоценки определялся рейтингом возбуждения и активностью миндалины. Во время переоценки мы обнаружили активацию в префронтальной коре и деактивацию в левой миндалине. Во время периода расслабления было обнаружено немедленное последействие в затылочных областях и незначительно в миндалевидном теле. Ни черты личности, ни привычное использование регуляции эмоций не предсказывали успеха переоценки или величины последействия. Мы воспроизвели типичные паттерны активации и дезактивации во время преднамеренной регуляции эмоций и частично воспроизвели немедленное последействие в миндалевидном теле.Однако не было никакой связи между личностными качествами и успехом в регулировании эмоций.

Ключевые слова: личность, регуляция эмоций, фМРТ, переоценка, миндалевидное тело

Регулирование эмоций можно определить как любой процесс, с помощью которого люди изменяют свои эмоциональные переживания, выражения и физиологию (Gross, 1998b), что позволяет им функционировать в их повседневная жизнь. Дефицит регуляции эмоций может быть связан как с физическим, так и с психическим ущербом для здоровья (Davidson, Pizzagalli, Nitschke, & Putnam, 2002; Gross & Muñoz, 1995; Johnstone & Walter, 2014; Kanske, Heissler, Schönfelder & Wessa, 2012).Гросс (1998a) различает разные стратегии регуляции эмоций. Автор предполагает когнитивные стратегии, такие как переоценка, на ранней стадии процесса генерации эмоций и модуляцию реакции, такую как подавление экспрессии на поздних стадиях процесса (Gross, 1998a, 2014; Webb, Miles, & Sheeran, 2012). Часто было показано, что переоценка эффективно снижает субъективные рейтинги возбуждения, интуитивные суждения и негативные эмоции, о которых сообщают сами (например, Feinberg, Willer, Antonenko, & John, 2012; Gross, 1998b; Ray, McRae, Ochsner, & Gross, 2010) .Более того, Aldao, Nolen-Hoeksema и Schweizer (2010) могли метааналитически показать, что более привычное использование Reappraisal связано с меньшим количеством симптомов психопатологии.

Преднамеренная когнитивная регуляция эмоций в целом связана с взаимодействием различных областей мозга. Соответственно, активность в префронтальных и теменных областях, участвующих в когнитивном контроле и внимании, увеличивается, в то время как активация в областях, связанных с генерацией эмоциональных реакций, снижается (например,, Buhle et al., 2014; Дёрфель и др., 2014; Голдин, Макрей, Рамел и Гросс, 2008; Канске, Хейсслер, Шенфельдер, Бонгерс и Весса, 2011 г .; Кон и др., 2014; McRae et al., 2010; Охснер, Бунге, Гросс и Габриэли, 2002; Филлипс, Ладусер и Древец, 2008 г .; Walter et al., 2009). Предполагается, что области, участвующие в когнитивном контроле, оказывают тормозящее влияние на миндалину через вентральные префронтальные области (Buhle et al., 2014; Lee, Heller, van Reekum, Nelson, & Davidson, 2012; Ochsner et al., 2002; Wager, Davidson, Hughes, Lindquist, & Ochsner, 2008).

1.1. Отстраненность как стратегия регулирования эмоций

Особая стратегия переоценки — отстраненность, которая будет в центре внимания данного исследования. Используя непривязанность, человек воображает себя сторонним наблюдателем, тем самым меняя точку зрения, которую он или она принимает в отношении сцен или стимулов (Kalisch et al., 2005). Отстраненность метааналитически доказала, что является эффективной стратегией регулирования эмоций и превосходит другие формы регулирования эмоций (Webb et al., 2012). С размером эффекта d
₊ = 0,45, он оказал небольшое или среднее влияние на результаты в показателях эмоционального опыта.

Аналогичным образом, при использовании отслоения в качестве стратегии регуляции эмоций наблюдалось снижение активности миндалины, а также активация дорсолатеральной префронтальной коры (dlPFC), нижней теменной коры и дорсальной передней поясной извилины коры головного мозга (Erk et al., 2010 ; Kalisch et al., 2005; Ochsner et al., 2002; Ochsner, Silvers, & Buhle, 2012; Walter et al., 2009). По сравнению с другими стратегиями регуляции эмоций отслоение увеличивает активацию, особенно в правой угловой извилине (Dörfel et al., 2014).

1.2. Последствия регуляции эмоций в мозговой активности

Гросс (2014) заявил, что разные стратегии регуляции эмоций имеют разные краткосрочные и среднесрочные последствия. В соответствии с этим были обнаружены немедленные краткосрочные эффекты после отслоения (Walter et al., 2009). В период релаксации после смещения изображения, следовательно, после получения инструкций по подавлению негативных эмоций, активность миндалевидного тела увеличилась и достигла пика.Напротив, после просмотра негативных изображений без каких-либо инструкций по регулированию такого увеличения не наблюдалось. Это может отражать немедленное, парадоксальное последствие или сдвиг активности миндалины из-за отслоения. Подобные немедленные последствия, например, были описаны в контексте подавления мысли (Abramowitz, Tolin, & Street, 2001; Wegner, Schneider, Carter, & White, 1987). Интересно, что степень немедленного последействия эмоциональной реактивности в исследовании Walter et al.(2009) исследование было положительно связано с подавлением мысли. Кроме того, такие парадоксальные эффекты также наблюдались в различных областях мозга (префронтальной и затылочной областях) после подавления эмоций и могут рассматриваться как взаимодействия задачи и отдыха (Lamke et al., 2014). Среднесрочный эффект регулирования во втором задании, через несколько минут после задания регулирования, также был продемонстрирован у участников, которым было дано указание использовать непривязанность для регулирования негативных эмоций (Erk et al., 2010; Walter et al., 2009). Кроме того, наблюдалась положительная связь между непосредственным последействием и среднесрочным регулирующим эффектом (Walter et al., 2009), указывающая на сложное взаимодействие между краткосрочными, средними и, возможно, даже долгосрочными эффектами понижающей регуляции отрицательная эмоция.

1.3. Регулирование эмоций и индивидуальные различия

Переживание и регулирование эмоций могут значительно различаться у разных людей (например, Gross & John, 2003; Mauss, Cook, Cheng, & Gross, 2007).Эти вариации были связаны с процессами когнитивного контроля (например, McRae, Jacobs, Ray, John, & Gross, 2012), и предыдущие исследования показали, что нейронная активность и связь во время когнитивной регуляции эмоций связаны с различиями в успешности регуляции эмоций (Morawetz, Bode, Baudewig, & Heekeren, 2017), а также с различиями в использовании привычной регуляции эмоций (Drabant, McRae, Manuck, Hariri, & Gross, 2009; Vanderhasselt, Baeken, Van Schuerbeek, Luypaert, & De Raedt, 2013).Кроме того, нарушения регуляции эмоций связаны с расстройствами настроения и тревожными расстройствами (Davidson et al., 2002; Erk et al., 2010; Johnstone, van Reekum, Urry, Kalin, & Davidson, 2007; Johnstone & Walter, 2014). Чтобы лучше понять индивидуальные различия в поведенческих и нейронных моделях регуляции эмоций и их вклад в психическое благополучие, представляется полезным рассмотреть переменные черт, которые могут объяснить такие индивидуальные различия. Хорошо известно, что невротизм увеличивает риск некоторых психологических расстройств (например,д., депрессия), связанные с недостаточными способностями к регулированию эмоций (He, Song, Xiao, Cui, & McWhinnie, 2018; Hettema, Neale, Myers, Prescott, & Kendler, 2006; Kotov, Gamez, Schmidt, & Watson, 2010; Navrady. и др., 2018). Кроме того, в одном исследовании использование дезадаптивных стратегий регуляции эмоций смягчило взаимосвязь между невротизмом и депрессивными симптомами (Yoon, Maltby, & Joormann, 2013). Было показано, что люди с высоким уровнем невротизма чаще испытывают негативное воздействие (Larsen & Ketelaar, 1991) и испытывают трудности с отвлечением внимания от раздражителей, провоцирующих тревогу (Derryberry & Reed, 2002).

Связи между личностными чертами и субъективно сообщаемым использованием стратегий регуляции эмоций, измеренные с помощью опросника регуляции эмоций (ERQ; Gross & John, 2003), также хорошо изучены (Gross & John, 2003; John & Eng, 2014). Лица с более негативным аффектом, измеренные с помощью Таблицы позитивных и негативных аффектов (PANAS), демонстрируют меньше привычного использования переоценки и более привычного использования подавления. И наоборот, более позитивный аффект связан с более привычным использованием Переоценки и менее привычным использованием Подавления.Следовательно, люди с большим количеством отрицательных эмоций могут также демонстрировать меньший успех в подавлении эмоций при использовании непривязанности.

Сообщалось о связях между большой пятеркой (экстраверсия, невротизм, открытость, дружелюбие, сознательность; McCrae & Costa, 2008) и регулированием эмоций, но результаты неоднозначны. Большинство открытий связано с невротизмом и экстраверсией. Невротизм связан с меньшим использованием переоценки, более привычным использованием подавления и стратегий регулирования эмоций в целом (John & Gross, 2004; Kokkonen & Pulkkinen, 2001).Экстраверсия положительно связана с положительным аффектом (Larsen & Ketelaar, 1991), положительных эмоций, — это даже аспект экстраверсии (McCrae & Costa, 2008) и привычное использование переоценки (Gross & John, 2003; John & Eng, 2014). ), а также к пониманию и регулированию эмоций (как аспектов эмоционального интеллекта, Ciarrochi, Chan, & Caputi, 2000).

Свидетельства связи между дополнительными измерениями личности и способностями регуляции эмоций существуют, хотя и менее полно.Люди с высоким уровнем доброжелательности, как правило, прилагают больше усилий, чтобы контролировать свои эмоции (Tobin, Graziano, Vanman, & Tassinary, 2000). Известно, что открытость и добросовестность (John, Naumann, & Soto, 2008) имеют умеренные положительные ассоциации с привычным использованием переоценки (Gross & John, 2003; John & Eng, 2014). С помощью иерархической регрессии Мацумото (2006) смог объяснить культурные различия в регуляции эмоций с помощью сознательности, экстраверсии и невротизма. Моравец, Александрович и Хикерен (2017) предсказали успех регуляции эмоций с помощью нейротизма (успешное увеличение), сознательности (успешное увеличение) и открытости (успешное снижение) в модели структурного уравнения.

Это приводит к следующему вопросу: отражаются ли эти скромные отношения личностных черт с успехом регуляции поведенческих эмоций в индивидуальных различиях на нейронном уровне? Paschke et al. (2016) сообщили, что черта самоконтроля предсказывает успех регуляции эмоций, отраженный в подавлении миндалевидного тела в течение более длительного периода времени. Харенски, Ким и Хаманн (2009) обнаружили связь между префронтальной активностью во время регуляции эмоций и невротизмом. Невротизм также зависит от объема областей мозга, связанных с негативным аффектом, тогда как сознательность зависит от объема латеральных префронтальных областей (DeYoung et al., 2010). В исследовании фМРТ люди с более высоким негативным воздействием, как правило, проявляли большую активность в миндалевидном теле при просмотре пугающих изображений (Kret, Denollet, Grezes, & de Gelder, 2011). Однако количество исследований, показывающих убедительную связь между индивидуальными различиями в личностных чертах и успехом поведенческой и нервной регуляции эмоций, не является удовлетворительным. Срочно необходимы дальнейшие исследования этого вопроса. Таким образом, наша цель в этом исследовании состояла в том, чтобы изучить, имеют ли черты личности, а точнее положительные и отрицательные аффекты и большая пятерка, различное влияние на успех регуляции эмоций, измеряемый рейтингами возбуждения и активацией миндалины во время и после регуляции эмоций посредством отстраненности.

В качестве проверки манипуляции нам нужно было воспроизвести результаты снижения рейтинга возбуждения, а также снижения активности в областях мозга, связанных с отрицательными эмоциями (например, миндалевидное тело), во время подавления отрицательных эмоций (успех поведенческой и нейронной регуляции эмоций, соответственно) и повышенная активность в областях мозга, связанных с когнитивным контролем (например, dlPFC) во время подавления негативных эмоций. Нам нужно было воспроизвести немедленное парадоксальное последействие в миндалевидном теле.Это означает, что разрешение отрицательных эмоций во время представления изображения приводит к усилению активации миндалины по сравнению с преднамеренной регуляцией эмоций, но после подавления отрицательных эмоций (в период расслабления) миндалевидное тело активируется сильнее, чем после разрешения эмоций.

Рассматривая связи между личностными чертами и успехом регуляции эмоций, мы выдвинули гипотезу, что: (1) Отрицательный аффект, о котором сообщают сами люди, невротизм и привычное использование подавления отрицательно связаны со снижением рейтинга возбуждения после подавления эмоций и положительного аффекта, Экстраверсия, открытость, доброжелательность, сознательность и привычное использование переоценки положительно связаны со снижением рейтинга возбуждения после подавления эмоций; (2) Отрицательный аффект, невротизм и привычное использование подавления отрицательно связаны со снижением активации миндалины во время подавления эмоций, а положительное влияние, экстраверсия, открытость, доброжелательность, сознательность и привычное использование переоценки положительно связанное с активацией, уменьшается в миндалине во время подавления эмоций.Принимая во внимание непосредственное последействие в миндалевидном теле, хотел изучить (3), связан ли этот эффект с положительным аффектом, отрицательным аффектом, невротизмом, экстраверсией, открытостью, доброжелательностью, сознательностью, привычным использованием подавления или привычным использованием переоценки.

2. Методы

В этом анализе мы фокусируемся на индивидуальных различиях в успешности регуляции эмоций. Поэтому для решения этой проблемы мы решили объединить две выборки из двух немного разных экспериментов из более крупного исследования нейронных коррелятов и индивидуальных различий в регуляции эмоций и их последствий (SFB 940 Project A5).«Мы сообщаем, как мы определили размер нашей выборки, все исключения данных (если таковые были), все манипуляции и все меры в исследовании» (Simmons, Nelson, & Simonsohn, 2012). Обратите внимание, что некоторые результаты по другим вопросам исследования нашего исследования в образце 1, а также в образце 2 будут опубликованы в другом месте (Diers et al., В новой редакции; Diers et al., В стадии подготовки).

2.1. Участники

Расчет размера выборки производился исходя из соображений осуществимости. Таким образом, мы стремились к тому, чтобы окончательный размер выборки составлял более 48 участников за эксперимент.По окончании процесса сбора данных выборки из двух экспериментов содержали N = 47 участников каждый, в основном студентов, набранных из университетского сообщества (Diers et al., В пересмотренной версии). Девять участников были исключены из-за отсутствия значительных частей миндалины на изображениях фМРТ. Были проанализированы данные остальных N = 85 здоровых участников (36 мужчин; возраст: 25 ± 4,4 года, диапазон: 18–38). Что касается нашего внимания к анализу индивидуальных различий в успешности регуляции эмоций, окончательный размер выборки составил N = 76.Этот размер выборки позволил нам выявить корреляции r ≥ 0,39 со степенью 1- β = 0,80 и двусторонней поправкой Бонферрони α = 0,00625 (из-за восьми личностных показателей в исследовании см. ниже 2.3.). Все участники были правши и не имели в настоящее время или ранее неврологических или психических заболеваний или лечения. Местный комитет по этике Технического университета Дрездена утвердил протокол эксперимента (номер ссылки: EK 10012012). Участие было добровольным, и было получено письменное информированное согласие.Участники получили финансовую компенсацию за потраченное время и усилия.

2.2. Парадигма и процедура экспериментальной регуляции эмоций

Участники выполнили задание на регулирование эмоций с негативными (категории: животные, тело, катастрофа, отвращение, травмы, страдания, насилие и оружие) и нейтральными (категории: объекты, люди и сцены) изображениями. Фотографии были взяты из Международной системы эмоциональных изображений (IAPS; Lang, Bradley, & Cuthbert, 2008) и набора эмоциональных изображений (EmoPicS, Wessa et al., 2010) и разделены на наборы из 16 стимулов, чтобы получить 1 подмножество изображений для каждого условия (см. Ниже). Значения валентности (V) и возбуждения (A) этих наборов сопоставимы с оценками Walter et al. (2009): Для первого эксперимента два набора негативных изображений (один набор: V = 2,71, A = 5,85; второй набор: V = 2,65, A = 5,69) и два набора нейтральных изображений (первый набор: V = 5,17, A = 2,94; набор два: V = 5,13, A = 2,96). Для второго эксперимента три набора негативных изображений (первый набор: V = 2,71, A = 5.85; установить два: V = 2,65, A = 5,69; установите три: V = 2,65, A = 5,55) и три набора нейтральных изображений (установите один: V = 5,17, A = 2,94; установите два: V = 5,13, A = 2,96; установите три: V = 5,19, A = 2,85. ) были использованы.

2.2.1. Эксперимент 1

Измерение с помощью сканера фМРТ длилось примерно 60 мин. Он состоял из четырех экспериментальных прогонов продолжительностью 10 минут каждый, анатомического измерения МРТ (6 минут) и повторного воздействия (12 минут). Через неделю было запланировано второе измерение фМРТ с повторением повторного воздействия и измерения в состоянии покоя.Учитывая объем вопросов настоящего исследования, повторное воздействие в тот же день, а также повторное воздействие в течение 1 недели и измерения в состоянии покоя здесь не будут сообщаться.

Во время четырех экспериментальных прогонов участников просили разрешить или подавить свои эмоции. Во время выполнения условия «разрешение» участники должны внимательно посмотреть на картинку и позволить любые эмоции, которые могут возникнуть. Им было приказано немедленно представить, как они становятся свидетелями изображенной ситуации. Однако им не следует добровольно усиливать свои эмоции, переосмысливать ситуацию или отвлекать себя.В состоянии «отстранения» их просили «занять позицию стороннего наблюдателя, нейтрально думая о картине». Чтобы добиться отстраненности, участникам было предложено уменьшить личное участие в изображенной ситуации, например, приняв личное или физическое расстояние. Еще раз участникам было сказано не интерпретировать ситуацию как ненастоящую, придавать ситуации другой смысл и не отвлекать себя. Эти стратегии доказали свою эффективность в предыдущей работе (Diers, Weber, Brocke, Strobel, & Schönfeld, 2014; Dörfel et al., 2014; Paschke et al., 2016; Walter et al., 2009). Все участники получили письменные инструкции с примерами и прошли тренинг вне МРТ сканера, который длился около 15 минут и состоял из 16 испытаний. После этого участников опросили об их стратегиях регулирования эмоций.

Каждый из 4 прогонов основного эксперимента по регулированию эмоций состоял из 16 испытаний с 4 попытками каждого условия. В первые 10 секунд каждого испытания участники просматривали картинку.В течение первых 2000 мс этого периода полупрозрачное наложение было представлено по центру изображения, которое содержало инструкции для каждого условия в виде одного слова. Еще восемь секунд была видна только картинка (стимуляция). После этого участники должны расслабиться во время просмотра креста фиксации в течение 16–24 с (в среднем: 20 с, Расслабление). В течение этого длительного периода ЖИРНЫЙ ответ может вернуться к своему базовому уровню. Общая продолжительность одного испытания составила в среднем 30 с.После каждого прогона сканер производил ретроспективную оценку возбуждения в диапазоне от «совсем не возбужден» до «очень сильно возбужден». Участники оценили свое возбуждение по каждому состоянию.

2.2.2. Эксперимент 2

Измерение с помощью сканера фМРТ длилось примерно 70 мин. Он состоял из четырех экспериментальных прогонов продолжительностью 11 минут каждый, анатомического измерения МРТ (6 минут) и повторного воздействия (12 минут). Через неделю было запланировано второе измерение фМРТ с повторением повторного воздействия и измерения в состоянии покоя, о которых здесь не сообщается.

Участников попросили разрешить, ослабить или усилить свои эмоции. Инструкции для условий «разрешения» и «отсоединения» соответствовали инструкциям, данным в эксперименте 1 (см. Выше). Во время состояния «интенсификации» участников проинструктировали усилить свои предстоящие эмоции путем усиления физических изменений и воображения, чтобы участвовать в изображенной ситуации. Опять же, участники получили письменные инструкции, включая примеры, и прошли тренировку за пределами МРТ-сканера.Это заняло около 15 минут и состояло из 24 попыток. В этом отчете условием «интенсификации» не будет внимания (но см. Diers et al., В стадии подготовки).

Каждый из 4 прогонов основного эксперимента по регулированию эмоций состоял из 16 испытаний с 4 попытками каждого условия. В первые 8 секунд каждого испытания участники просматривали картинку. В течение первых 2000 мс этого периода полупрозрачное наложение было представлено по центру изображения, которое содержало инструкции для каждого условия в виде одного слова.Еще шесть секунд была видна только картинка (стимуляция). Затем участники должны расслабиться во время просмотра креста фиксации в течение 12–20 с (в среднем: 16 с, Расслабление). В течение этого длительного периода ЖИРНЫЙ ответ может вернуться к своему базовому уровню. Общая продолжительность одного испытания составила в среднем 24 с. После каждого прогона сканер производил ретроспективную оценку возбуждения в диапазоне от «совсем не возбужден» до «очень сильно возбужден». Участники оценили свое возбуждение по каждому состоянию.

2.3. Психометрические измерения

После сеанса сканирования участники заполнили множество различных анкет для измерения личностных качеств, способностей к регулированию эмоций, потребности в познании, подавления мыслей, внимательности, принятия, беспокойства и беспокойства. Эти анкеты были следующими: Немецкая версия пересмотренной пятифакторной инвентаризации NEO (NEO-FFI; Costa & McCrae, 1992; немецкая версия, см .: Borkenau & Ostendorf, 2007) оценивает невротизм (внутренняя согласованность α =.85, ретест-надежность р
_tt = 0,80), Экстраверсия ( α = 0,80, r
_tt = 0,81), открытость ( α = 0,71, r
_tt = 0,76), Согласие ( α = 0,71, r
_tt = 0,65) и добросовестность ( α = 0,85, r
_tt = 0,81; Боркенау и Остендорф, 2007). PANAS (Watson, Clark, & Tellegen, 1988; немецкая версия: Janke & Glöckner-Rist, 2014) измеряет положительное влияние (PA), которое характеризуется энергией, концентрацией и радостной приверженностью (α =.84, r _tt = 0,66, Krohne, Egloff, Kohlmann, & Tausch, 2016). Отрицательный аффект (NA) характеризуется плохим характером, напряжением и тревогой (α = 0,86, r _tt = 0,54, Krohne et al., 2016). Привычное использование подавления и привычное использование переоценки оценивалось с использованием немецкой версии ERQ (Gross & John, 2003; немецкая версия: Abler & Kessler, 2009). Более того, потребность в познании личностных качеств оценивалась с помощью шкалы потребности в познании (NFC; Cacioppo & Petty, 1982; немецкая версия: Bless, Wanke, Bohner, Fellhauer & Schwarz, 1994).В качестве меры контроля мышления участники заполнили Опросник подавления белых медведей (WBSI; Wegner & Zanakos, 1994; немецкая версия: Fehm, Höping, & Hoyer, 2002). Анкеты, связанные с осознанностью и принятием, включали в себя шкалу осознанности внимательности (MAAS; Brown & Ryan, 2003; немецкая версия: Michalak, Heidenreich, Strohle, & Nachtigall, 2008) и анкета принятия и действия (AAQ-II; Bond et al. ., 2011; немецкая версия: Hoyer & Gloster, 2013). В качестве вопросников, связанных с беспокойством и тревогой, опросник Penn State Worry Questionnaire (PSWQ; Meyer, Miller, Metzger, & Borkovec, 1990; немецкая версия: Glöckner-Rist & Rist, 2014) и State-Trait Anxiety Inventory (STAI; Spielberger, Gorsuch) , & Lushene, 1970; немецкая версия: Grimm, 2009).Наконец, социальная желательность была оценена с использованием шкалы социальной желательности (SES-17, Stöber, 1999).

Основное внимание в настоящем исследовании уделяется измерению личностных качеств. Таким образом, из перечисленных выше инструментов мы проанализировали ответы на NEO-FFI, PANAS и ERQ. У восьми человек пропущен один пункт NEO-FFI. Тем не менее, баллы соответствующих шкал были рассчитаны в соответствии с рекомендациями Боркенау и Остендорфа (2007). Полностью отсутствовали анкеты N = 9 участников, они были исключены из всех анализов, касающихся личностных качеств.

2.4. Функциональная визуализация

Визуализацию выполняли на сканере 3,0 Тесла Siemens Magnetom Trio (Siemens AG, Эрланген, Германия) с использованием 12-канальной катушки с головкой. Функциональные данные были получены с использованием T2 * -взвешенной эхопланарной последовательности визуализации. Поле зрения (FOV) имело размер 192 мм × 192 мм, размер матрицы 64 × 64, угол поворота 80 °, расстояние между срезами 1 мм, время повторения (TR) = 2410 мс и время эха (TE) = 25. РС. Было получено 42 аксиальных среза с размером вокселя 3,0 мм × 3,0 мм × 2.0 мм. Стимулы на всех занятиях и тренинге были представлены с использованием презентации (Neurobehavioral Systems, Олбани, Калифорния, США). Для каждого субъекта были получены анатомические (T1-взвешенные) изображения с использованием последовательности MPRAGE, состоящей из 176 сагиттальных срезов толщиной 1 мм (TR: 1900 мс, TE 2,26 мс, угол поворота 9 °, FOV: 256 мм × 256 мм. , размер матрицы 256 × 256).

2.5. Анализ данных

2.5.1. Предварительная обработка данных фМРТ

Предварительная обработка и статистический анализ проводились с использованием SPM 8 (http: // www.fil.ion.ucl.ac.uk/spm/software/spm8), SPM 12 (http://www.fil.ion.ucl.ac.uk/spm/software/spm12), Matlab 2010b (MathWorks, Natick, MA) и R (https://www.r-project.org/). Первые четыре тома каждого выпуска были отброшены. Предварительная обработка включала коррекцию движения, совместную регистрацию отдельных функциональных и анатомических изображений, пространственную нормализацию анатомических данных к шаблону MNI, применение оцененных параметров преобразования к зарегистрированным функциональным изображениям с использованием разрешения повторной выборки 2 × 2 × 2 мм³ и пространственное сглаживание функциональных изображений (FWHM 8 мм).

2.5.2. Статистический анализ первого уровня данных фМРТ

Для эксперимента 1 использовалась общая линейная модель (GLM) с регрессорами, основанными на экспериментальных условиях, а также шесть дополнительных регрессоров движения, не представляющих интереса. Инструкции и изображение были собраны вместе как одно мероприятие. Для каждого условия эти события были смоделированы двумя способами, чтобы охватить кратковременные и устойчивые реакции. Временные паттерны были смоделированы как функция прилипания (продолжительность 0 с, переходные реакции) или как функция товарной последовательности (продолжительность 10 с, устойчивые ответы, соответственно).Результаты будут в основном описаны для функции товарного вагона. Результаты для модели функции ручки будут сообщены в дополнительном материале. Согласно предыдущему анализу периодов «отдыха» (Lamke et al., 2014), пострегулирующая фаза (расслабление) также была включена в нашу модель. Отправной точкой было смещение изображения, и оно длилось до периода стимуляции (10 с). Это привело к появлению восьми регрессоров интереса («Нейтральное разрешение», «Нейтральное отстранение», «Отрицательное разрешение» и «Отрицательное отстранение» для периодов стимуляции и релаксации соответственно).Все регрессоры были свернуты с функцией канонического гемодинамического ответа (HRF). Четыре прогона эксперимента по визуализации были объединены в одной модели с фиксированными эффектами.

GLM для эксперимента 2 соответствовал GLM для эксперимента 1, за исключением того, что он дал 12 представляющих интерес регрессоров («Нейтральное разрешение», «Нейтральное отсоединение», «Нейтральное усиление», «Отрицательное разрешение», «Отрицательное отсоединение», «Негативное усиление» для периода стимуляции и расслабления). Как описано выше, условием усиления можно пренебречь.Длительность регрессоров составляла 0 с (для функции стика) и 8 с (для функции товарного вагона) соответственно.

2.5.3. Статистический анализ данных фМРТ на втором уровне

В качестве проверки манипуляции контрасты «Негативная стимуляция разрешения»> «Негативная стимуляция отсоединения» (разрешающая) и «Отрицательная стимуляция отсоединения»> «Стимуляция отрицательного разрешения» (отсоединение) были проанализированы с использованием второго -уровневые однократные t-тесты. Поэтому соответствующие контрастные изображения из первого уровня обоих экспериментов были введены в анализ.Результаты теста T — статистические данные имели пороговое значение p <0,05 семейная ошибка (FWE, Nichols & Hayasaka, 2003) исправлена.

Наш анализ непосредственного последействия был основан на методике, использованной Lamke et al. (2014). На первом уровне взаимодействия с отдыхом при обратной задаче вычислялись с контрастом [(«Негативная разрешающая стимуляция»> «Негативная стимуляция отсоединения»)> («Отрицательная релаксация отсоединения»> «Отрицательная разрешающая релаксация»)].Эти контрасты первого уровня обоих экспериментов были введены в одинарный t-тест второго уровня для проверки значимых эффектов взаимодействия в различных областях мозга. Эффекты взаимодействия для одной области можно интерпретировать только в том случае, если одна область, демонстрирующая этот эффект, также показывает значительную активацию в однократных t-тестах второго уровня контрастов стимуляции и релаксации (Lamke et al., 2014). Следовательно, результаты эффекта взаимодействия были замаскированы двумя контрастами: «Негативная стимуляция разрешения»> «Негативная стимуляция отсоединения» и «Отрицательная релаксация отсоединения»> «Негативная разрешающая релаксация».Степень непосредственного последействия была определена путем извлечения оценок контраста для контраста «Отрицательная релаксация отрыва»> «Отрицательная релаксация разрешения» в наших областях интереса (ROI). Оценки контрастности для соответствующих контрастов были извлечены и вычислены с использованием функции суммирования SPM. Курсы времени активации в наших ROI были извлечены с помощью набора инструментов rfxplot (Glascher, 2009) (http://rfxplot.sourceforge.net).

Для всех контрастов второго уровня номер эксперимента (один или два) вводился как ковариант, следовательно, учитывалась дисперсия, возникающая в результате этой переменной.

2.5.4. ROI-анализ

Мы определили ROI, используя пик активности второго уровня в двусторонней миндалине во время основного воздействия эмоции (контраст: «Отрицательная стимуляция»> «Нейтральная стимуляция»). Вокруг каждого из двух вокселей (слева: x = −22, y = −6, z = −14; справа: x = 22, y = −6, z = — 12) была построена сфера (радиус: 3 мм) и средняя активность внутри этих сфер для контрастов интересов (см. Ниже) была извлечена для каждого участника с помощью MarsBaR (http: // marsbar.sourceforge.net/). Пиковый воксель для переходных характеристик немного отличался (слева: x = −18, y = −6, z = −14; справа: x = 22, y = −6, z = −12).

2.5.5. Связь между поведенческой и нейронной регуляцией эмоций

После вычисления средних оценок самооценки возбуждения после каждого прогона мы определили поведенческих успехов регуляции эмоций как разницу между оценками возбуждения для отрицательного разрешения и отрицательного отстранения. Успех регуляции эмоций нейронов был определен как активность в вышеупомянутых областях интереса миндалины для контраста «Негативная стимуляция разрешения»> «Негативная стимуляция отсоединения».

Чтобы проверить, коррелируются ли изменения нейронной активации во время подавления эмоций с самооценкой эмоционального возбуждения, успехи поведенческой и нейронной регуляции эмоций были введены в частичный корреляционный анализ с информацией об эксперименте (1 или 2) в качестве ковариант.

2.5.6. Проверка гипотез

Для проверки успешной регуляции поведенческих эмоций на предмет межиндивидуальных различий был проведен иерархический регрессионный анализ. На первом этапе был введен эксперимент как ковариата, потому что план задач в двух экспериментах немного отличался, что могло повлиять на успех ER. На втором этапе мы ввели PA, NA (как измерения для положительного и отрицательного аффекта), экстраверсию и невротизм, а также привычное использование переоценки и подавления.Мы ввели эти предикторы за один шаг, поскольку ранее были обнаружены связи между ними. На третьем этапе были добавлены открытость, доброжелательность и добросовестность (как дополнительные черты личности). Данные N = 9 участников с полностью отсутствующими анкетами были исключены из этого анализа. Рейтинги возбуждения N = еще 5 участников также отсутствовали, что в сумме составило N = 71 набор данных, введенных в анализ. Коэффициенты регрессии считались значимыми, если p
_корр <.0056 (из-за девяти корреляций, проверяющих нашу гипотезу).

Затем, чтобы проверить индивидуальные различия в успешности нейрональной регуляции эмоций , была проведена иерархическая регрессия. Подобно иерархической регрессии для успешной регуляции поведенческих эмоций, эксперимент был введен первым, ПА, НС, экстраверсия и невротизм, а также привычное использование переоценки и подавления были введены вторым, а открытость, доброжелательность и сознательность — третьим шагом.Опять же, данные N = 9 участников с полностью отсутствующими анкетами были исключены из этого анализа. Статистическая значимость этих вычислений составила p
_корр <.0056.

Для анализа индивидуальных различий, последствий регуляции личности и эмоций, была введена степень непосредственного последействия в вышеупомянутых областях интереса миндалины вместе с ПА, NA, экстраверсией, невротизмом, открытостью, доброжелательностью, сознательностью, привычным использованием переоценки и подавления. частичный корреляционный анализ, а также эксперимент как ковариант.И снова в анализ были включены только данные участников с полными баллами по анкете.

4. Обсуждение

В настоящем исследовании мы исследовали, связаны ли межиндивидуальные различия в личностных чертах с различиями в нейронной активности во время регуляции эмоций с использованием непривязанности к отрицательным стимулам и разрешения отрицательных эмоций. В качестве предварительного условия подавление негативных эмоций было успешным в комбинированной выборке, о чем свидетельствуют значительно более низкие субъективные оценки возбуждения, а также подавление миндалевидного тела и затылочной области.Напротив, префронтальные области были сильнее активированы во время регуляции эмоций, чем при разрешении эмоций. Вопреки нашим гипотезам, личностные черты не предсказывали различий в субъективных оценках возбуждения, а также активности миндалины во время регуляции эмоций. Дальнейшей целью этого исследования было изучение связи между непосредственным последействием на миндалины после смещения изображения Walter et al. (2009) и личностные качества. Непосредственные последствия можно было обнаружить в различных областях мозга, включая миндалевидное тело.Однако после применения строгой статистической коррекции остались только эффекты в затылочной и височной областях. Черты личности не были связаны с непосредственным последействием миндалины.

4.1. Связь между личностными и индивидуальными различиями в поведенческой и нейронной регуляции эмоций

Ни личностные аспекты Большой пятерки, ни позитивные и негативные аффекты, ни привычное использование переоценки и подавления не могут объяснить различия в успехе поведенческой регуляции эмоций, измеряемой с помощью рейтингов возбуждения а также в успехе нервной регуляции эмоций.Эти результаты не согласуются с существующей литературой (например, Drabant et al., 2009; Gross & John, 2003; John & Gross, 2004; Morawetz, Bode et al., 2017), возможные причины расходящихся результатов будут обсуждаться в следующий раздел.

В отношении невротизма и негативного аффекта имеются убедительные доказательства, указывающие на ограниченные способности регуляции эмоций (Derryberry & Reed, 2002; Gross & John, 2003; Kokkonen & Pulkkinen, 2001). Гросс и Джон (2003) обнаружили, что невротизм умеренно связан с менее привычным использованием переоценки и более привычным использованием подавления.Согласно этим результатам, мы пришли к выводу, что люди с более высоким невротизмом демонстрируют меньший успех в регулировании эмоций при использовании непривязанности, одной из форм переоценки. Однако оценки могли зависеть от процессов памяти и отличаться от немедленной оценки, поскольку оценки возбуждения оценивались ретроспективно после каждого блока. Поэтому связи между параметрами личности и субъективной оценкой успеха регуляции эмоций остаются неясными. Кроме того, связи между личностными чертами и привычным использованием переоценки, измеренной с помощью опросника самоотчета, невелики (Gross & John, 2003).Обсуждалось, что измерения в анкете относятся к реальному поведению лишь в незначительной степени (Back, Schmukle, & Egloff, 2009; Mischel, 1968). Мы предполагаем, что наше измерение (фактическое поведение во время задачи по регулированию эмоций в сканере вместо самоотчетов) может объяснить уменьшение ранее описанных скромных ассоциаций между личностными чертами и регуляцией эмоций. Особенно в отношении личностных качеств (измеренных с помощью анкеты, например, Consciencies, Openness, John & Eng, 2014), где сообщалось о довольно небольших корреляциях с привычным использованием переоценки, более вероятно, что будут обнаружены незначительные эффекты.Чтобы преодолеть эту проблему, было бы полезно изучить более крупные выборки, чтобы иметь достаточное количество случаев в каждой подгруппе. Таким образом, можно будет найти хотя бы скромные ассоциации между невротизмом и сознательностью с успехом регуляции поведенческих эмоций в задачах переоценки (Morawetz, Alexandrowicz et al., 2017). Однако анализ Morawetz, Alexandrowicz et al. (2017) отличаются от нашего анализа несколькими способами. Во-первых, Моравец и др. использовали моделирование структурных уравнений для прогнозирования успеха регуляции поведенческих эмоций, интегрируя подшкалы нескольких личностных показателей в качестве скрытых факторов и векторов оценок отдельных факторов (полученных в результате моделирования элементов каждой меры как явных переменных).Во-вторых, окончательная модель содержала не только показатели личности, но также активность нижней лобной извилины и миндалины во время задания на регулирование эмоций для прогнозирования успеха регуляции поведенческих эмоций. Вместо использования активации миндалины в качестве зависимой переменной Morawetz et al. определил его как предсказатель. Напротив, основываясь на предыдущих исследованиях нашей рабочей группы и других (Diers et al., 2014; Dörfel et al., 2014; Ochsner et al., 2004; Paschke et al., 2016; Walter et al., 2009), мы решили, что успех регуляции эмоций можно измерить по подавлению миндалевидного тела, а также по субъективным оценкам возбуждения.

Хотя в некоторых исследованиях была обнаружена связь между активностью мозга и личностными качествами (например, Harenski et al., 2009), наш нулевой результат согласуется с другими результатами, опубликованными в литературе. Например, во время обработки негативного эмоционального выражения лица лобная активность и активность миндалины были предсказаны повседневным использованием переоценки, но не личностными чертами (Drabant et al., 2009). В соответствии с этим мы обнаружили небольшую положительную ассоциацию ( β =.30) между привычным использованием переоценки и активностью левой миндалины во время преднамеренной регуляции эмоций на номинальном уровне значимости. Однако этот результат не выдержал поправки на множественные сравнения.

4.1.1. Ограничения методов измерения

Кроме того, мы предполагаем, что широкие личностные конструкции скорее демонстрируют ассоциации с паттернами реализации стратегии регуляции эмоций в различных ситуациях (гибкость регуляции эмоций, см. Aldao, Sheppes, & Gross, 2015; Dore, Silvers, & Ochsner, 2016) вместо успешной регуляции эмоций с помощью единственной стратегии.Например, сообщалось, что люди с высоким невротизмом предпочитают усиливать (а не уменьшать) переживание беспокойства перед прохождением сложного теста (Tamir, 2005). Также было показано, что невротизм отрицательно связан с психологической гибкостью, в то время как сознательность продемонстрировала положительную связь с гибкостью (Latzman & Masuda, 2013). Однако до сих пор не было исследований, посвященных индивидуальным различиям в гибкой реализации различных стратегий регуляции эмоций и их взаимодействию с личностными диспозициями (Kobylinska & Kusev, 2019).

Связанная проблема может заключаться в другом иерархическом уровне наших показателей. Что касается личностных черт, мы исследовали широкие конструкции для предсказания очень узкого критерия, то есть субъективного рейтинга возбуждения и активации миндалины после просмотра негативных картинок. Если мы будем следовать концепции симметрии Брунсвика, «предикторы и критерии должны быть симметричными друг другу, чтобы получить максимальную предсказуемость» (Wittmann & Süß, 1999, p. 79). В этом случае привычное использование переоценки и черт личности, таких как невротизм, выявляет большую симметрию, повышая вероятность обнаружения значимых ассоциаций.Однако была также критика в отношении связи между очень широкими конструкциями Большой пятерки и более узкими (личностными) конструкциями привычного использования регуляции эмоций (John & Eng, 2014). Одним из решений обеих проблем может быть выравнивание иерархических уровней на стороне предиктора и критерия. Что касается нашего исследования, следующим шагом будет выбор более узких аспектов личности в качестве предикторов, таких как тревожность, депрессивность и эмоциональная изменчивость (которые составляют невротизм на более высоком уровне, см. Soto & John, 2017).

Психологические расстройства связаны с нарушениями способности регуляции эмоций (Davidson et al., 2002; Erk et al., 2010; Johnstone et al., 2007; Johnstone & Walter, 2014). Эти расстройства также связаны с невротизмом (Hettema et al., 2006; Kotov et al., 2010). Что касается депрессии, Yoon et al. (2013) смогли показать, что связь между невротизмом и тяжестью депрессивных симптомов полностью опосредована использованием неадаптивных стратегий регуляции эмоций.Возможно, разброс в способностях регуляции эмоций у здоровых людей ограничен, и поэтому их трудно обнаружить с помощью довольно малых размеров выборки. Чтобы обеспечить повышенную вариативность этих способностей, можно было бы сосредоточиться на сравнении здоровых людей и людей с вышеупомянутыми расстройствами. Кроме того, это будет представлять большой интерес для будущих исследований, можно ли объяснить тип, количество или тяжесть симптомов других психологических расстройств индивидуальными различиями в использовании стратегий регуляции эмоций, а не невротизмом.

4.1.2. Влияние силы ситуации

Еще одним объяснением наших нулевых результатов может быть сила ситуации, реализованная в экспериментальных условиях нашего исследования (Mischel, 1968; Snyder & Ickes, 1985). Ситуативная сила определяется как подсказки в ситуации, которые максимизируют (в слабых ситуациях) или минимизируют (в сильных ситуациях) индивидуальные различия в личности. В нашем случае участникам были показаны очень негативные картинки (валентность: 2,65–2,71; возбуждение: 5.55–5,85) в сканере МРТ, получив при этом указание участвовать в волевой регуляции эмоций. Мы выбрали крайне негативные стимулы, чтобы обеспечить надежную активацию структур мозга для обработки эмоций. Это могло привести к сильной ситуации, когда различия в подавлении негативных эмоций не могли быть объяснены индивидуальными различиями в личностных качествах. Это означало бы, что регулирование эмоций нейтральных картинок должно действовать как слабая ситуация и, следовательно, подчеркивать индивидуальные различия.Однако краткий визуальный осмотр паттернов активации контрастов «Нейтральная стимуляция отрыва»> «Нейтральная разрешающая стимуляция» и «Нейтральная разрешающая стимуляция»> «Нейтральная стимуляция отсоединения» выявил паттерны, похожие на негативные условия. Последний контраст выявил значительную активацию миндалины на уровне FWE (коррекция небольшого объема). Последующий анализ показал, что изменения в рейтинге возбуждения после непривязанности во время просмотра нейтральных картинок нельзя предсказать по личностным чертам.Кроме того, личностные черты не могли предсказать индивидуальные различия в активации миндалины во время регуляции нейтральных картинок.

Индивидуальные различия в личностных чертах также не смогли объяснить различия в нейронных последствиях волевого регулирования эмоций. Помимо уже упомянутых проблем симметрии между нашими предикторами и критериями, это также можно объяснить конкретной процедурой анализа данных, которую мы выбираем для исследования последствий. Моделируя индивидуальные реакции на экспериментальные условия как устойчивые (с использованием функций товарного вагона), мы могли пропустить более кратковременные ответы в соответствующих областях мозга (дополнительные различия между временными и устойчивыми ответами см. В Diers et al., в доработке). Кроме того, была использована очень строгая процедура статистического маскирования, которая привела к исчезновению эффекта последействия в миндалевидном теле. В ходе дальнейших исследований можно было бы изучить, изменяют ли различные подходы и методы связи между личностными чертами и непосредственным последействием.

5. Ограничения

Результаты, касающиеся рейтингов возбуждения, ограничены, потому что эти рейтинги регистрировались ретроспективно после каждого блока. Поскольку мы пытались воспроизвести результаты Walter et al.(2009), что касается немедленного последействия, мы согласовали наш экспериментальный план с планом их исследования. Walter et al. (2009) утверждали, что рейтинг возбуждения после смещения изображения в период релаксации изменит ход HRF (см. Также Burklund, Creswell, Irwin, & Lieberman, 2014). Таким образом, самооценка когнитивных процессов не могла нарушить этот интервал. Однако ретроспективные оценки возбуждения могут больше зависеть от процессов памяти и, следовательно, отличаться от немедленной оценки.Влияние на ассоциации между личностными характеристиками и рейтингом возбуждения неясно. Возможно, оценка возбуждения связана с личностью, но эффекты памяти скрывают эту ассоциацию. В нашем исследовании связи между активностью миндалины и субъективными оценками возбуждения не наблюдалось. Напротив, Paschke et al. (2016) смогли доказать связь между активностью миндалины и оценкой возбуждения от испытания к испытанию в очень похожей задаче по регулированию эмоций, что указывает на то, что апостериорная оценка не может служить действительной субъективной оценкой немедленного возбуждения.Более того, дополнительные психофизиологические измерения эмоциональной вовлеченности (например, частоты сердечных сокращений или проводимости кожи) не использовались. Применение периферических физиологических методов дало бы нам возможность оценить успех регуляции эмоций с помощью дополнительных измерений (например, Masaoka, Hirasawa, Yamane, Hori, & Homma, 2003; Sakaki et al., 2016; Wallentin et al., 2011; Williams. и др., 2001). Фиксация представленных картинок не контролировалась с помощью отслеживания взгляда. Это означает, что у нас нет объективного наблюдения за тем, фиксировали ли участники негативные образы.Это может искажать мозговую активность при просмотре негативных изображений. Однако впоследствии участников спросили об их поведении во время эксперимента. Все участники заявили, что следовали инструкциям и изучили каждую фотографию. Наконец, у нас нет информации о том, является ли отстраненность предпочтительной стратегией регулирования эмоций участниками. Возможно, в своей повседневной жизни некоторые участники используют другие формы, например, рационализацию, другую форму переоценки. Выполняя задание, они соблюдают инструкции, но будут более успешными с их предпочтительной стратегией.Однако мы пытались решить эту проблему, тренируя отрыв перед сеансом сканирования.

Эмоциональный интеллект как способность: теория, вызовы и новые направления

Среди наиболее исследуемых и обсуждаемых вопросов в литературе по EI способностей является то, может ли способность EI предсказать значимые различия в жизненных результатах — имеет ли значение EI способности? (Антонакис, Ашканасы и Дасборо, 2009 г .; Брэкетт, Риверс и Саловей, 2011 г .; Майер, Саловей и Карузо, 2008 г.). Несколько исследований показали, что способность EI предсказывает последствия, связанные со здоровьем, в том числе более высокую удовлетворенность жизнью, более низкую депрессию и меньшее количество проблем со здоровьем (Fernández-Berrocal & Extremera, 2016; Martins, Ramalho, & Morin, 2010).Кроме того, люди с высоким EI, как правило, воспринимаются окружающими более позитивно из-за их более высоких социально-эмоциональных навыков (Fiori, 2015; Lopes, Cote, & Salovey, 2006) и, таким образом, имеют лучшее межличностное взаимодействие в семье (Brackett et al. 2005), на работе (Côte & Miners, 2006) и в социальных отношениях (Brackett et al., 2006). Способность EI также положительно влияет на производительность труда и лидерство на рабочем месте (Côte, Lopes, Salovey, & Miners, 2010; O’Boyle, Humphrey, Pollack, Hawver, & Story, 2011).

Доказательства способности EI прогнозировать академическую успеваемость неоднозначны в условиях послесреднего образования (см. Parker, Taylor, Keefer, & Summerfeldt, глава 16, этот том), но более согласованы для результатов средней школы, где показатели EI способностей были связаны с меньше оцениваемых учителями поведенческих проблем и проблем с обучением и более высокие академические оценки (Ivcevic & Brackett, 2014; Rivers et al., 2012). Существуют также убедительные доказательства из более чем 200 контролируемых исследований школьных программ социального и эмоционального обучения (SEL), показывающие, что хорошо выполненные программы SEL сокращают количество поведенческих и эмоциональных проблем и улучшают академическую активность и успеваемость учащихся (Durlak, Weissberg, Dymnicki, Taylor, & Schellinger, 2011; см. Также Elias, Nayman, & Duffell, гл.12, настоящий том). Хоффманн, Ивчевич и Брэкетт (глава 7, этот том) описывают один примечательный пример такой программы SEL, основанной на фактах, — подход RULER, который напрямую основан на модели EI с четырьмя ветвями.

Хотя эти результаты, безусловно, обнадеживают в отношении важности EI способностей как предиктора личных, социальных и производственных результатов, есть несколько важных оговорок к этому выводу. Во-первых, измерения EI способностей могут охватывать преимущественно аспекты знаний EI, которые могут отличаться от рутинного применения этих знаний в реальном социально-эмоциональном взаимодействии.Это несоответствие между эмоциональным знанием и применением знаний также поддерживается трехсторонней моделью EI, упомянутой выше (Mikolajczak, 2009), которая отделяет знания, основанные на способностях, от приложений на основе черт в рамках своей теории. Например, он допускает возможность того, что человек с сильными познавательными знаниями и вербальными способностями может описать, какое эмоциональное выражение было бы полезным в данной ситуации, но может быть не в состоянии выбрать или даже отобразить соответствующую эмоцию в конкретном социальном столкновении.На самом деле, многие другие факторы, помимо интеллекта, влияют на фактическое поведение людей, включая личность, мотивы, убеждения и ситуативные влияния.

Это приводит ко второму предостережению: достаточно ли отличается EI способностей от других установленных конструктов, таких как личность и IQ, для прогнозирования возрастающей дисперсии результатов за пределами этих хорошо известных переменных. Хотя совпадение показателей EI с известными конструкциями более очевидно для показателей EI по признакам (Joseph, Jin, Newman, & O’Boyle, 2015), некоторые исследования показали, что значительная разница в тестах EI способностей, в частности, MSCEIT , был предсказан интеллектом, но также и личностными качествами, особенно чертой покладистости (Fiori & Antonakis, 2011).Эти результаты предполагают, что способность EI, измеряемая с помощью MSCEIT, относится не только к сфере эмоциональных способностей, как это первоначально предполагалось, но также зависит от характеристик личности, что противоречит идее о том, что способность EI должна быть задумана (и измеряется) исключительно как форма интеллекта. Учитывая эти совпадения, вклад EI способностей снижается, если учесть индивидуальность и IQ. Например, метаанализ, проведенный Джозефом и Ньюманом (2010), показал, что EI способностей обеспечивает значительную, но довольно ограниченную инкрементную валидность в прогнозировании эффективности работы над личностью и IQ.

Конечно, можно возразить, что даже небольшая часть возрастающей дисперсии, не учитываемая известными конструкциями, стоит затраченных усилий. Более того, более конструктивное размышление о роли способности EI в прогнозировании различных результатов связано с пониманием того, почему ее вклад до сих пор мог быть ограниченным. Результаты, предсказанные способностью EI, должны быть привязаны к эмоциям, учитывая, что это форма интеллекта, относящаяся к эмоциональной сфере. Нет веских оснований ожидать от EI способности предсказывать общие результаты работы, такие как производительность труда; мы уже знаем, что для такого исхода наибольшее различие обусловлено IQ и личностью.Вместо этого были бы более подходящими результаты, связанные с работой, которые включают регулирование эмоций, например эмоциональный труд. Эта идея подтверждается метааналитическими данными, показывающими более сильную инкрементальную прогностическую достоверность EI способностей для должностей с высоким уровнем эмоционального труда, таких как должности по обслуживанию клиентов (Joseph & Newman, 2010; Newman, Joseph, & MacCann, 2010).

Другая причина, по которой возрастающая достоверность показателей EI способностей кажется довольно низкой, может быть связана с ограничениями текущих показателей EI.Например, MSCEIT показал, что лучше всего подходит для различения людей на нижнем конце распределения способностей EI (Fiori et al., 2014). Для других людей (средний и высокий уровень EI) вариации в оценках MSCEIT, по-видимому, не отражают истинные вариации способности EI. Учитывая, что большая часть доказательств EI способностей на сегодняшний день основана на MSCEIT, вполне вероятно, что некоторая дополнительная валидность EI способностей была «потеряна» из-за ограничений теста, используемого для ее измерения.

Еще одно предостережение касается выводов о прогностической достоверности EI способностей на основании результатов программ EI и SEL.Здесь проблема частично усложняется тем фактом, что такие термины, как «способность» и «компетентность» часто используются как синонимы, но на самом деле отражают разные характеристики, причем последнее является характерным закреплением первых через практику и опыт. Многие программы EI на самом деле предназначены для развития эмоциональной компетентности, выходя за рамки простого приобретения эмоциональных знаний и работая над применением этих знаний в различных контекстах. Таким образом, другие процессы и факторы, помимо прямого обучения и изучения способностей EI, вероятно, способствуют положительным результатам программы.Например, наиболее эффективными школьными программами SEL являются те, которые также изменяют школьную и реляционную среду таким образом, чтобы моделировать, укреплять и предоставлять учащимся возможности практиковать недавно приобретенные навыки EI в повседневных ситуациях (см.также Elias et al. , Глава 12, этот том; Хамфри, глава 8, этот том). Таким образом, было бы неуместно приписывать результаты таких программ исключительно повышению способностей учащихся к EI, не признавая поддерживающих социальных и контекстуальных влияний.

Также важно лучше понять, какие процессы опосредуют роль ЭИ способностей в улучшении эмоционального функционирования людей. Социальные когнитивные теории самоэффективности (Bandura, 1997) и самооценки (Marsh & Craven, 2006) могут сообщить, какие типы процессов могут быть задействованы в связи способности с изменением поведения. В частности, успешное приобретение и повторная практика навыков EI может укрепить у людей чувство уверенности в использовании этих навыков (т. Е. Более высокую воспринимаемую самоэффективность EI), что повысит вероятность использования этих навыков в будущих ситуациях, что, в свою очередь, обеспечит дальнейшее развитие. возможности отточить навыки и укрепить чувство собственной компетентности (Кифер, 2015).Исследования веры в самоэффективность в способности управлять эмоциями подтверждают эту точку зрения (Alessandri, Vecchione, & Caprara, 2015).

Mayer et al. (2016) убедительно резюмировали амбивалентную природу доказательств прогностической валидности способности EI: «Прогнозирование от интеллекта до отдельных примеров« умного »поведения чревато сложностями и слабо в каждом отдельном случае. В то же время результаты более эмоционально умных людей существенно отличаются от результатов менее эмоционально умных людей »(стр.291). Мы согласны с этим выводом, но рассматриваем его как предварительный, учитывая, что есть несколько нерешенных вопросов, касающихся способа измерения и концептуализации EI способностей, как обсуждается ниже. Это открывает возможность того, что предсказательная достоверность EI улучшится, как только эти измерения и теоретические вопросы будут прояснены.

Религиозно-эмоциональная сфера личности

Авторы

Марианна Ярощук
Восточноевропейский национальный университет имени Леси Украинки

DOI:

https: // doi.org / 10.29038 / 2227-1376-2017-29-360-369

Ключевые слова:

индивидуальная религиозность, коннотативные значения, религиозный опыт, личностные особенности.

Аннотация

В статье освещаются результаты теоретического и эмпирического исследования индивидуальной религиозности и ее связи с его эмоциональной сферой. Религиозность, как выяснилось, является индивидуальной чертой, связанной с низким уровнем депрессии, психологическим благополучием, позитивным социальным отношением, снижением риска развода, улучшением межличностных отношений в семье.Поиск смысла, установление контроля, избегание тревоги, социальная солидарность и формирование идентичности, индивидуальное саморазвитие — одни из основных аспектов индивидуальной религиозности. Результаты эмпирического исследования показали, что студенты колледжей, обладающие всеми уровнями коннотативного значения, сталкиваются с эмоциональными проблемами при построении межличностных взаимодействий. Однако некоторые аспекты этих проблем по-разному проявляются у студентов, которые коннотативно оценивали понятие «Бог».Автор обосновал, что коннотативные значения выражают индивидуальный первичный религиозный опыт, который определяет будущую динамику религиозности как личностного свойства. У студентов с высокими показателями коннотативного значения по сравнению со средними и низкими показателями были более низкие показатели по шкалам неспособности контролировать собственные эмоции, преобладания отрицательных эмоций, негибкости, плохих эмоций. Первичный эмоциональный опыт отношения к Богу как основы развития индивидуальной религиозности положительно повлиял на человеческие эмоции и эффективное межличностное взаимодействие.Необходимо провести дальнейшие исследования, чтобы изучить религиозность и другие личные состояния и свойства, а также их влияние на качество жизни учащихся.

человеческое поведение | Определение, теории, характеристики, примеры, типы и факты

Поведение человека , потенциальная и выраженная способность к физической, умственной и социальной активности на разных этапах жизни человека.

Люди, как и другие виды животных, имеют типичный жизненный цикл, состоящий из последовательных фаз роста, каждая из которых характеризуется определенным набором физических, физиологических и поведенческих особенностей. Этими фазами являются пренатальная жизнь, младенчество, детство, юность и зрелость (включая старость). Человеческое развитие или психология развития — это область исследования, которая пытается описать и объяснить изменения когнитивных, эмоциональных и поведенческих способностей и функционирования человека на протяжении всей жизни, от зародыша до старости.

Большинство научных исследований в области человеческого развития сосредоточено на периоде от рождения до раннего подросткового возраста, что связано как с быстротой и масштабностью психологических изменений, наблюдаемых на этих этапах, так и с тем фактом, что они приводят к оптимальному психическому функционированию в раннем взрослом возрасте. Основная мотивация многих исследователей в этой области заключалась в том, чтобы определить, как достигаются кульминационные умственные способности взрослой жизни на предыдущих этапах. Таким образом, это эссе будет сосредоточено на развитии человека в течение первых 12 лет жизни.

В этой статье рассматривается развитие человеческого поведения. Для обработки биологического развития, см. человеческого развития. Для дальнейшей обработки определенных аспектов поведенческого развития см. Эмоции; теория обучения; мотивация; восприятие; личность; и сексуальное поведение, человеческое. В психическом расстройстве обсуждаются различные расстройства со значительными поведенческими проявлениями.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.
Подпишитесь сейчас

Теории развития

Систематическому исследованию детей младше 200 лет, и подавляющее большинство его исследований было опубликовано с середины 1940-х годов.Основные философские разногласия по поводу фундаментальной природы детей и их роста занимали психологов на протяжении большей части 20-го века. Наиболее важные из таких противоречий касались относительной важности генетической одаренности и окружающей среды, или «природы» и «воспитания», в определении развития в младенчестве и детстве. Однако большинство исследователей пришли к выводу, что именно взаимодействие врожденных биологических факторов с внешними факторами, а не взаимоисключающее действие или преобладание той или иной силы направляет и влияет на развитие человека.Прогресс в познании, эмоциях и поведении, который обычно происходит в определенные моменты жизни, требует как созревания (т. Е. Генетически обусловленных биологических изменений в центральной нервной системе), так и событий, переживаний и влияний в физической и социальной среде. Обычно созревание само по себе не может вызвать появление психологической функции; тем не менее, он позволяет такой функции иметь место и устанавливает ограничения на самое раннее время ее появления.

В 20 веке возникли три выдающиеся теории человеческого развития, каждая из которых касается различных аспектов психологического роста.Оглядываясь назад, можно сказать, что эти и другие теории не были ни логически строгими, ни способными объяснить как интеллектуальный, так и эмоциональный рост в одних и тех же рамках. Таким образом, исследования в этой области имели тенденцию быть описательными, поскольку психологии развития не хватает тесной сети взаимосвязанных теоретических положений, которые надежно допускают удовлетворительные объяснения.

Психоаналитические теории

Ранние психоаналитические теории человеческого поведения были изложены в первую очередь австрийским неврологом Зигмундом Фрейдом.На идеи Фрейда повлияли теория эволюции Чарльза Дарвина и физическая концепция энергии в применении к центральной нервной системе. Основная гипотеза Фрейда заключалась в том, что каждый ребенок рождается с источником базовой психологической энергии, называемой либидо. Кроме того, либидо каждого ребенка последовательно фокусируется на различных частях тела (в дополнение к людям и объектам) в ходе его или ее эмоционального развития. В течение первого постнатального года либидо изначально сосредоточено на ротовой полости и ее деятельности; кормление грудью позволяет младенцу получать удовольствие за счет приятного снижения напряжения в области рта.Фрейд называл это оральной стадией развития. Говорят, что в течение второго года источник возбуждения перемещается в анальную область, и начало приучения к туалету побуждает ребенка вкладывать либидо в анальные функции. Фрейд назвал этот период развития анальной стадией. В период от трех до шести лет внимание ребенка привлекают ощущения от гениталий, и Фрейд назвал эту стадию фаллической стадией. Полдюжины лет до полового созревания называют латентной стадией.На заключительной, так называемой, генитальной стадии развития зрелое удовлетворение ищется в гетеросексуальных любовных отношениях с другим. Фрейд считал, что эмоциональные проблемы взрослых возникают в результате лишения или чрезмерного удовлетворения на оральной, анальной или фаллической стадиях. Ребенок с либидо, зафиксированным на одной из этих стадий, во взрослом возрасте проявит специфические невротические симптомы, такие как тревога.

Фрейд разработал влиятельную теорию структуры личности. По его словам, полностью бессознательная ментальная структура, называемая ид, содержит врожденные, унаследованные влечения и инстинктивные силы человека и тесно отождествляется с его или ее основной психологической энергией (либидо).В младенчестве и детстве эго, которое является ориентированной на реальность частью личности, развивается, чтобы уравновесить и дополнить Оно. Эго использует различные сознательные и бессознательные психические процессы, чтобы попытаться удовлетворить инстинкты Оно, одновременно пытаясь поддерживать индивидуум в комфортных условиях по отношению к окружающей среде. Хотя импульсы Оно постоянно направлены на получение немедленного удовлетворения основных инстинктивных побуждений (секс, привязанность, агрессия, самосохранение), функция эго устанавливает ограничения на этот процесс.Говоря языком Фрейда, по мере роста ребенка принцип реальности постепенно начинает контролировать принцип удовольствия; ребенок узнает, что окружающая среда не всегда допускает немедленное удовлетворение. Таким образом, развитие ребенка, согласно Фрейду, в первую очередь связано с возникновением функций эго, которое отвечает за направление разряда фундаментальных побуждений и за контроль интеллектуальных и перцептивных функций в процессе реалистичных переговоров с внешним миром.

Хотя Фрейд внес большой вклад в психологическую теорию, особенно в его концепции бессознательных побуждений и мотиваций, его элегантные концепции не могут быть проверены с помощью научных экспериментов и эмпирических наблюдений. Но его концентрация на эмоциональном развитии в раннем детстве повлияла даже на те школы мысли, которые отвергали его теории. Вера в то, что на личность влияют как биологические, так и психосоциальные силы, действующие в основном в семье, при этом основные основы закладываются в раннем возрасте, продолжает приносить плоды в исследованиях развития младенцев и детей.

Акцент Фрейда на биологических и психосексуальных мотивах в развитии личности был изменен американским психоаналитиком немецкого происхождения Эриком Эриксоном, включив в него психосоциальные и социальные факторы. Эриксон рассматривал эмоциональное развитие на протяжении всей жизни как последовательность этапов, во время которых происходят важные внутренние конфликты, успешное разрешение которых зависит как от ребенка, так и от его или ее окружения. Эти конфликты можно рассматривать как взаимодействие между инстинктивными побуждениями и мотивами, с одной стороны, и социальными и другими внешними факторами, с другой.Эриксон развил восемь стадий развития, первые четыре из которых: (1) младенчество, доверие против недоверия, (2) раннее детство, автономия против стыда и сомнений, (3) дошкольное образование, инициатива против вины и (4) школьный возраст. , промышленность против неполноценности. Чтобы избежать проблем с личностью, необходимо разрешить конфликты на любой стадии. (Стадии развития Эриксона во взрослом возрасте обсуждаются ниже в разделе «Развитие во взрослом и пожилом возрасте».

Аффективная сфера личности это: Аффективная сфера — это… Что такое Аффективная сфера?

Аффективная сфера — это… Что такое Аффективная сфера?

Смотреть что такое «Аффективная сфера» в других словарях:

Аффективная сфера — Психологос

Глава 2. Аффективная сфера

Эмоциональная сфера личности | Диплом по психологии

Эмоциональная сфера личности

Свойства эмоциональной сферы

Структура эмоциональной сферы

Эмоциональная сфера личности как предмет психолого-педагогического исследования Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Эмоциональная сфера личности

Эмоции, их функции и виды

Помощь со студенческой работой на тему

Эмоциональные свойства личности

Эмоциональная сфера личности

Эмоциональная сфера и развитие дошкольника //Психологическая газета

границ | Личность влияет на взаимосвязь между первичными эмоциями и религиозным / духовным благополучием

Введение

Аффективная неврология

Первичные эмоции и личность

Духовность и благополучие

Настоящее исследование

Материалы и методы

Описание образца и процедура

Психометрическое обследование

Первичные эмоции

Черты характера

Религиозное / духовное благополучие

Статистический анализ

Результаты

Характеристики образца

Результаты проверки гипотез

Обсуждение

Заключение

Авторские взносы

Заявление о конфликте интересов

Благодарности

Список литературы

границ | Вместо «эмоционального интеллекта»: введение интегрированной модели индивидуальных различий, связанных с аффектами

Введение

Перспектива 1: эмоциональный интеллект как когнитивные способности

Перспектива 2: эмоциональный интеллект как черты личности

Перспектива 3: эмоциональный интеллект как регулирование эмоций

Интегрированная модель индивидуальных различий, связанных с аффектами

Путь 1:

Путь 2: Большая пятерка → Связанные с аффектом черты личности

Путь 3: Способность EI → Регулирование эмоций

Пути 4A и 4B: Личность, связанная с аффектами → Регулирование эмоций

Путь 5: Взаимодействие между личностью и способностями → Регулирование эмоций

Путь 6: Регулирование эмоций → Результаты

Последствия и будущие исследования

Заключение

Авторские взносы

Заявление о конфликте интересов

Список литературы

Основные моменты, вопросы без ответов и возникающие проблемы

Реферат

ВВЕДЕНИЕ

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ

СЕМЬ ПРИНЦИПОВ

О ПРОИСХОЖДЕНИИ И ПРИРОДЕ ЭМОЦИЙ

Происхождение эмоций

Эмоциональное ощущение как нейробиологическая активность

Чувство — ключевой психологический аспект эмоции: мотивация и информация

Соглашение о компонентах и ​​характеристиках эмоции

Эмоции как причинные процессы

ТИПЫ ЭМОЦИЙ

Базовые эмоции

Основные положительные эмоции

Основные отрицательные эмоции

Базовые или фундаментальные эмоции?

Схемы эмоций: динамическое взаимодействие эмоции и познания

Эмоциональные схемы и черты темперамента / личности

Ранние схемы эмоций

Схемы эмоций или аффективно-когнитивные единицы?

Переходы от базовых эмоций к схемам эмоций

ЭМОЦИИ И СОЗНАНИЕ

Факторы, влияющие на отношения между эмоциями и сознанием

Эмоциональные чувства и сознание

ТИПЫ ЭМОЦИИ И ТИПЫ СОЗНАНИЯ

Соглашение о компонентах и характеристиках эмоции