Эго суперэго и: Ид, эго, супер-эго — теория Фрейда в психоанализе

Разница между эго и суперэго. Отличия и Сравнение

И эго и суперэго два основных понятия в психологии используемы для определения структуры сознания или психики. Эти два понятия были предложены Зигмундом Фрейдом.

Обе концепции определены в структурной модели психики и также зависят от третьего компонента – подсознания. Эго и суперэго представлены в сознательном, подсознательном и бессознательном состояниях человека.

Понятие эго

Эго рассматривается как организованная, рациональная и реально-ориентированная часть мозга / модели. Оно действует в соответствии с принципами реальности. С другой стороны, супер-эго играет более критичную и моральную роль в личности.

Применительно к подсознанию (часть психики, которая отвечает за страсть, фантазию, импульсы и других человеческие инстинкты), эго контролирует его при взаимодействие с окружающей средой и реальностью. Подсознание также контролирует эго до некоторой степени. В управлении подсознанием Эго использует два механизма по принципу получения вознаграждения(удовлетворения): мгновенное удовлетворение и отсроченное вознаграждение.

Суперэго

Между тем, суперэго это прямое противоречие подсознанию. Оно «считает», что подсознание это  оппозиция правил и норм общества. Суперэго часто ассоциируют с совестью, но оно также включает в себя духовность и идеалы личности. Роль супер-эго ограничивать подсознание и Эго (в поведение) в рамках моральных и этических норм, делается это с помощью чувства вины и стыда.

Эго часто называют разумом и здравым смыслом человека. Оно использует механизмы защиты и изменяет события и вещи во внешней среде.

Подводя итог, эго «обслуживает» подсознание, супер-эго и реальность.

Эго развивается после подсознания, как правило, в течение первых трех лет жизни ребенка. Суперэго развивается через пять лет как третий и последний компонент психики. Обычно в этом возрасте ребенок учится, как вести себя в соответствии с социальными нормами.

Суперэго стремится к совершенству и пытается заставить человека действовать в социальной среде надлежащим образом. Оно основано на моральных принципах. С другой стороны, эго борется за контроль над подсознанием основываясь на реальности и Сверх-Я.

Другое различие между этими двумя компонентами в том, что эго развивает человеческую личность, в то время как супер-эго развивает человеческий характер.

Основная информация

1. И эго и суперэго это два компонента психики в соответствии со структурной моделью Фрейда. Существует дополнительный компонент психики — подсознание, которое взаимодействует с обоими понятиями. Оба термина часто используются в психологии.
2. Эго относится к компонентам психики и отвечает за реальность и контроль. Для сравнения, суперэго является последним компонентом, который отвечает за самокритику и мораль.
3. Эго в основном озабочено выгодами (в частности удостоверение личности). Суперэго функционирует почти так же, за исключением того, что оно включает в себя правила и другие нормы в отношениях и их последствий.
4. Эго пытается сохранить баланс между реальностью, Супер-Эго и подсознанием. Суперэго ограничивает эго и подсознание.
5. Эго пытается контролировать подсознание, суперэго прямо противоречит подсознанию.
6. Эго называют здравым смыслом, в то время как суперэго обычно называют совестью.
7. Эго развивается первые три года (после подсознания). Суперэго  как правило, на пятый год.

Рональд Бриттон. «Освобождение от Супер-Эго»

«Осенний лес мне так прорек:
Коль Бог есть Бог, то он не добр.
А если добр, то он не Бог».
— Арчибальд Маклиш»

В своей часто цитируемой статье о мутационной интерпретации, опубликованной в 1934-м году, Джеймс Стрэйчи предположил, что в терапевтическом измерении анализ является результатом модификации Супер-Эго.

Его идея основывается на описанном Мелани Кляйн цикле проекции и ре-интроекции. Он считает, что суровое Супер-Эго может быть модифицировано в переносе посредством перенаправления проекций на аналитика и последующей ре-интроекции этих проекций, модифицированных пребыванием в аналитике. Переживание пациентом аналитика, на которого были направлены проекции, со временем должно модифицировать Супер-Эго.

Эта идея лежит в основании значительного объема аналитической практики и остается полезным объяснением терапевтических изменений. Мои дополнения к этой теории касаются отношения Эго к Супер-Эго, а не просто характера последнего. При самодержавной монархии характер монарха может меняться при смене правителя, что значительно влияет на подданных. Поэтому модификация характера самодержца имеет большое значение, и то же самое верно для внутреннего мира.

Однако необратимое улучшение благосостояния граждан в государстве зависит от модификации конституциональных взаимоотношений между короной и народом. Подобным же образом во внутреннем мире позиция Эго по отношению к тому, кто оккупирует должность совести, имеет решающее значение.

Даже если Супер-Эго сохраняет свой враждебный характер, анализ может помочь пациенту путем изменения отношений между Эго и Супер-Эго. В частности, он может помочь отнять у Супер-Эго функцию суждения как о внутренней, так и о внешней реальности. Именно это я называю «освобождением» Эго. В случае деструктивного Супер-Эго (я буду обсуждать его в следующей главе) задачей анализа становится «смещение с должности» недружелюбного, чужеродного внутреннего объекта, который занимает место совести.

Как часто отмечают, наблюдается обескураживающая взаимозамена терминов с тех пор, когда Фройд впервые ввел термин «Ichideal», что переводится как «Эго-идеал». Совпадает ли он с термином «Idealich», который переводится как «идеал-Эго»? Обозначает ли он Супер-Эго («Über-Ich»)? Иногда Фройд использовал термины «Эго-идеал» («Ichideal») и «Супер-Эго» («Über-Ich») совершенно на равных. Когда он таким образом применяет тот или иной термин по отдельности, то приписывает соответствующей инстанции две функции: действовать как идеальная модель и действовать как критическая инстанция, выносящая суждение о том, насколько индивид соответствует этому идеалу. Кроме того, происхождение этой структуры в разные периоды времени описывается по-разному. Когда в 1914-м году впервые появляется понятие об Эго-идеале, Фройд описывает его как психический остаток идеальной самости младенчества (Freud, 1914c).

Гораздо позднее, в «Продолжении лекций по введению в психоанализ», он предполагает, что это «осадок старого образа родителей, выражение восхищения совершенством, которое ребенок им приписывал» (Freud, 1933а, р. 65/340). К тому времени Супер-Эго упрочивается в представлении Фройда как интернализация родительского авторитета, «осадок,— пишет он в 1923-м году,— этих двух идентификаций [отца и матери], неким образом объединенных друг с другом /…/ как Эго-идеал или Супер-Эго» (Freud, 1923b, p. 35/370Г).

Возможно, теперь термин «идеал-Эго» («Idealich») стал обозначать ту самую идеализированную самость нарциссического младенчества, о которой говорилось вначале? Чарльз Хэнли (1984) предполагает, что полезно сохранять термин «идеал-Эго» и отличать его от термина «Эго-идеал». «Эго-идеал» относится к стремлению, «состоянию становления», тогда как «идеал-Эго» обозначает иллюзорную совершенную самость. Я склонен с этим согласиться и далее предполагаю, что иллюзорная совершенная самость, «идеал-Эго», является результатом идентификации субъективной самости с тем, что должно быть самостью стремлений. Полагаю, что такой «Эго-идеал» стремлений — это преемник идеального ребенка, что некогда существовал в психике родителей, а теперь обитает во внутреннем мире индивида в качестве возможной самости, к которой продолжают стремиться и о которой вновь и вновь скорбят. «Идеал-Эго» возникает, когда субъективная самость обретает эту идентичность посредством проективной идентификации. Такое оформление самости, несколько напоминающей «грандиозную самость» у Когута, не является, на мой взгляд, частью развития каждого человека, но представляет собой отклонение от общей схемы. Она развивается в случае, который Фройд называет «нарциссическим типом» в своей статье «Либидинозные типы» (Freud, 1931a).

В этой поздней работе Фройд исследует фундамент характера с точки зрения не либидинозных стадий, но объектных отношений индивидуума, в частности, отношений с Супер-Эго. К тому времени отношение Эго к Супер-Эго вышло на первый план в его размышлениях. Вот что он пишет о «нарциссическом типе»: «здесь нет напряжения между Эго и Супер-Эго (и рассматривая этот тип, вы вряд ли сможете предположить существование Супер-Эго)» (ibid., p. 218). Напряжения нет, на мой взгляд, потому, что человек считает, что он и есть тот Эго-идеал, которого жаждет Супер-Эго. Это приводит к характеру, который, кажется, не обладает Супер-Эго вообще. Если обратиться к религиозной сфере, здесь приходят на ум слова из Евангелия от Матфея: «И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3: 17).

В соответствующем разделе христианской теологии абсолютную тождественность Бога-отца и Бога-сына необходимо согласовать с их явленным различием. Это проделывается с помощью формулы «Отец и Сын — две личности одной Божественной природы». «Я и Отец — одно»,— говорит Христос (Ин. 10: 30), но в то же время далее он уточняет: «Отец Мой более Меня» (Ин. 14: 28). С точки зрения анализа, идеал-Эго в своем младенческом совершенстве тождественно совершенству Эго-идеала, основанного на совершенстве родительском. Комментарий Фройда: если бы у него были только такие пациенты, он бы не открыл Супер-Эго,— здесь вполне справедлив. А что, если Супер-Эго, с которым происходит такая абсолютная идентификация, оказывается не божественным, а обладает агрессивным, деструктивным характером? Личность, которая при этом появится, скорее всего будет разрушителем, свободным от всякой вины и действующим заодно с внутренним разрушительным богом.

К 1930-му году прочно укрепилось понятие о Супер-Эго в качестве средоточия совести, и подчеркивалась его карающая природа. Теперь Фройд объяснял агрессию Супер-Эго проекцией маленьким ребенком агрессии на его родительских предшественников, признавая за этой идеей приоритет Мелани Кляйн (Freud, 1930a, p. 130). Итак, терминология как будто бы прояснилась. Однако я думаю, что путаница в терминах и источниках носит не просто семантический или исторический характер, но отражает сложную внутреннюю ситуацию, в которой эти различные внутренние репрезентации находятся в некотором взаимоотношении и могут иногда конкурировать за статус. Клиническая сложность возрастает, когда мы добавляем понятие проективной идентификации к понятию интроективной идентификации, но тем самым может достигаться большая ясность теории. Теперь фраза Фройда «совершенство, которое ребенок им [родителям] приписывал» получает новое значение. Добавление проективной идентификации может свести воедино два заявленных источника идеала. Если мы принимаем, что ребенок посредством проективной идентификации приписал уже существующую фантазию об идеальной самости родителям, а затем интроецировал получившуюся модель, идеал самости и родительский идеал оказываются одним и тем же.

Слова Христа «верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне» выглядят здесь подходящей иллюстрацией. Не христианский ли это ответ на те противоречивые указания, которые Фройд приписал Супер-Эго: «Ты должен быть таким же — ты не смеешь быть таким же»? (Freud, 1923b, p. 35). Христос как Бог-сын и есть, и не есть Бог-отец, это две личности с одной «Божественной Природой». Дальнейший охват этой рекурсивной идентификации подразумевается предположением Фройда в «Продолжении лекций», что Супер-Эго ребенка строится по образцу не родителя, но родительского Супер-Эго. «Ты должен слушать не просто меня,— мог бы сказать родитель,— но слушать отца во мне». Сверхъестественный оттенок, который при этом, видимо, получает Супер-Эго в личности, может исходить от таких унаследованных предков, с их нематериальным, бессознательно фантазируемым существованием в реальных родителях. Достаточно сказать, что нарциссические характеры, у которых самообожание кажется полным и абсолютным, идентифицировали свою самость (идеал-Эго) со своим Эго-идеалом и чувствуют себя заодно со внутренним идеализированным и идеализирующим родителем. Они вряд ли будут прибегать к анализу за помощью или ради достижения необходимых изменений, но могут обращаться к нему ради обучения.

Сложность понятия Супер-Эго возрастает еще более с исследованием Мелани Кляйн раннего, или же архаического Супер-Эго младенчества, которое одни считают источником Супер-Эго, а другие — его предшественником. Когда Кляйн выработала свою концепцию депрессивной позиции, она провела различие между окрашенным виной страхом (т. е. персекуторной тревогой, порожденной внутренним обвинением со стороны карающего Супер-Эго) и окрашенной виной болью и раскаянием, которые следуют за причинением ущерба. Я хотел бы подчеркнуть в контексте данного обсуждения, что в первом случае вина переживается как внутреннее обвинение — а именно, выдвигаемое Супер-Эго в отношении Эго, а во втором, на депрессивной позиции, вина является аффектом Эго. Это пример Эго, которое возвращает себе некую функцию, принимая на себя ответственность и тем самым ослабляя власть Супер-Эго — еще один акт обретения независимости. Как отмечает Фройд, «можно сказать, что Ид совершенно аморально, Эго старается быть моральным, Супер-Эго может стать гиперморальным и тогда столь жестоким, каким может быть только Ид» (Freud, 1923b, p. 54/388).

Изучению природы Супер-Эго в психоанализе предшествовало многовековое изучение теологами его внешней репрезентации — Бога. Особой проблемой для них было существование зла в мире, очевидно, сотворенном всемогущим Богом, который к тому же абсолютно добр. Полагалось, что этот вопрос, «проблема зла», рассматривается в Книге Иова. Подобно «Потерянному раю» Мильтона, эту книгу можно считать попыткой оправдать пути Господни перед людьми. О Книге Иова было написано много, и более поздние исследования позволяют извлечь иные смыслы из ее парадоксов. Я бы хотел обратиться к ней в данном контексте, поскольку считаю ее описанием обретения человеком независимости — от Божественного, деспотического, от указаний — путем возвращения себе права выносить суждения. В наших терминах, Эго заявляет себя должной инстанцией вынесения суждений. Сначала даже Фройд ошибочно передавал эту функцию Супер-Эго, на что я указывал в предыдущей главе. В Книге Иова я рассматриваю Иова как Эго, а Бога — как Супер-Эго, и хотя с Иовом жестоко обращаются и запугивают его, он все же провозглашает свое право на вынесение суждений.

История начинается с описания Иова как человека непорочного, справедливого, богобоязненного и «удалявшегося от зла». Бог сказал Сатане: «обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? нет такого, как он, на земле». А Сатана ответил Богу: «разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него,— благословит ли он Тебя?» Бог принял вызов и, по сути, заключил с Сатаной пари, что Иов не дрогнет. Он сказал Сатане: «вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей». И тут же, за один день, все стада Иова угнали, его слуг убили, овец, пастухов и имущество поразила молния, и все сгорело дотла. В тот же день ураган разрушил дом его старшего сына и уничтожил всех детей Иова (Иов 1:1–19). Но в ответ Иов не проклял, но восславил Бога: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1:20).

И Бог снова похвалился перед Сатаной своим примерным рабом Иовом, а Сатана снова бросил вызов Богу. «За жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его,— благословит ли он Тебя?» Тогда Бог сказал: «Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги». Сатана покрыл Иова отвратительными язвами с головы до ног, тот взял черепицу и сел на пепелище скоблить себя (Иов 2:1–7). Жена посоветовала Иову возвести хулу на Бога и умереть. Но Иов ответил, что она говорит как безумная: «неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов 2:10). Иов не проклял Господа, но страдания его продолжались, и тогда он проклял день, в который родился.

«Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! /…/ Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? Зачем приняли меня колени? Зачем было мне сосать сосцы?» (Иов 2:3–12)

Утешители Иова, трое его друзей, ужаснулись его положению и его утратам, но они читали ему наставления о Господней справедливости, и предположили, что Иов, должно быть, совершил что-то недостойное, а когда он станет безупречен, Бог вознаградит его. Они предложили единственное решение: чтобы защититься от Бога, человек должен быть чист и прав. Иными словами, они указали на обсессивный выход: страшиться преследования Супер-Эго, то есть заниматься бесконечным очищением и проверкой себя.

«Почему вы не сжалитесь надо мной, но говорите, что если я буду праведен, Бог восстановит меня»,— возопил к ним Иов. А Богу он говорит: «Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь» (Иов 9:30–31). Провоцируемый своими утешителями, Иов повторяет, что Бог истребляет и праведных, и грешных, но все же не проклинает Господа и не отрекается от него. Иов продолжает верить, что Бог всемогущ, и не заявляет, что он плохой бог или злой дух. Однако при этом Иов призывает Бога оправдаться в содеянном в отношении него. Теперь Иов жалуется, что Бог остается безмолвным и невидимым, и он не верит, что Господь слышит его.

Ключевой момент всей истории наступает, когда Иов восклицает: «страх Его да не ужасает меня,— и тогда я буду говорить». Он решился высказать вслух свои мысли. «Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей»,— таковы его слова, и он всерьез призывает Бога оправдаться:

«Я буду говорить, что бы ни постигло меня. Для чего мне терзать тело мое зубами моими и душу мою полагать в руку мою? Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его!» (Иов 13:13–16).

Жалуясь, Иов начинает намекать, что Бог несовершенен, что он не способен сочувствовать, что он меньше, чем человек:

«Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет? Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек? Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа, что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?» (Иов 10, 3–7).

Иов начинает характеризовать Бога как безжалостного, неспособного меняться: «Но Он тверд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его». Для человека это были бы серьезные недостатки.

И тут Елиуй, молодой человек, возможно, некий аналог юного и исполненного веры Иова, начинает говорить как бы от Бога. Он заявляет, что ведает лучше Иова и его зрелых утешителей, поскольку не опыт делает мужей мудрыми, но близость к Богу. Далее он говорит, что Бог не нуждается в оправдании, поскольку он больше человека и невыразим: «Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз». Один из аргументов юного защитника Бога заключается в том, что для Бога несущественно, что думает Иов; все это просто неверно. Подвергая Иова испытанию, Бог потребовал от него беспрекословного подчинения, чтобы продемонстрировать обреченное рабство человечества.

Итак, мы подходим к финалу. Бог является в буре и принимается удивлять и запугивать Иова, требуя покорности. В общем и целом он говорит: Я создал тебя; Я создал все, что ты видишь; Я научил тебя всему, что ты знаешь; Я сотворил Бегемота и Левиафана, которые пугают тебя в твоих снах, и все естественное и неестественное, что ужасает тебя. Как же ты осмеливаешься судить меня по человеческим меркам, если я непостижим для тебя, и неисповедимы пути Мои?

Реакция на это Иова заняла центральное место во многих дискуссиях и религиозных размышлениях. Для меня наиболее осмысленным толкованием парадокса Книги Иова стал постмодернистский подход к ней Джека Майлса. Я думаю, он также показывает, как можно применять этот подход в попытках понять отношение Эго к Супер-Эго. Майлс, как и другие критики-постмодернисты, доказывает, что исходный текст переведен неправильно ради того, чтобы привести его в соответствие иудейским и христианским религиозным постулатам. Вот что он пишет: «к сожалению, традиция толкования, основанная на негласном исправлении древнееврейских текстов, преуспела в превращении в покаяние того, в чем на самом деле слышна ирония» (Miles, 1995, p. 314). Как указывает Майлс, Бог, говоря из бури, не предъявляет никаких претензий к Иову на моральных основаниях и не пытается себя оправдать, он лишь требует поклонения и подчинения, опираясь на силу — кто сильнее, тот и прав. Традиционное иудейское и христианское толкование гласит, что Иов раскаивается, видимо, в том, что не проявил безоговорочной покорности, и оказывается вознагражденным долгой жизнью и новым имуществом.

Существуют различные современные толкования значения ответа Иова Богу из бури, не усматривающие в нем акта раскаяния. Стивен Митчелл (Mitchell, 1987) предлагает по существу буддийский подход, согласно которому Иов отступает от своего упорного сосредоточения на нравственности и достигает просветления, понимая, что физическое тело — лишь прах, а личная драма не имеет никакого значения. Эдвин Гуд (Good, 1990) говорит, что Иов раскаивается за свои мысли о значении греха в истолковании мира. У Майлса другая идея: он полагает, что реакция Иова — уступка силе Бога при сохранении собственного суждения о действиях Бога. «Если,— пишет Майлс,— Бог может принудить Иова прекратить порицать Бога и начать порицать себя, Бог выигрывает. Если не может, то проигрывает». На основании тщательного перевода заново исходного древнееврейского текста Майлс заключает, что «попытка Бога проваливается, и Иов оказывается в результате поворотным пунктом в жизни Бога, прочитывая эту жизнь как движение от неведения о себе к познанию себя» (Miles, 1995, p. 430).

В своей книге «Биография Бога» Майлс занимается изучением формирующегося характера Бога в Танахе, исходном древнееврейском тексте Библии. Я предпочитаю подход с другой точки зрения — не развития Бога, Супер-Эго, но развития Иова, Эго. Если так распределить роли Эго и Супер-Эго в данной истории, она изображает решающий момент в развитии, когда Эго всерьез принимается за Супер-Эго, и, все еще опасаясь его силы, заявляет о своем праве оспаривать его суждения и сомневаться в его мотивах. Это, я полагаю, решающий момент и в некоторых курсах анализа, когда индивид оказывается способным оспорить подлинность голоса враждебного суждения, независимо от того, переживается оно исходящим изнутри, как самопорицание, или же от аналитика — благодаря проекции.

Однако Книга Иова была включена в Библию и в иудейскую и христианскую религию, поскольку она оправдывает Бога, и делает это в постскриптуме. Бог восхваляет Иова и дарует ему долгую жизнь и удачу до конца его дней, а Иов, окруженный новой семьей, восхваляет Господа. Майлс усматривает в этом благодарность Бога к Иову за то, что тот поднял проблему различения справедливого и несправедливого Бога и тем самым заключил новый завет между человеком и Богом. Я бы скорее увидел в этом необходимую поправку со стороны верующих в Бога к тому, что иначе стало бы трагедией в смысле великих греческих трагедий. Если бы эту историю в наши дни превращали в киносценарий, продюсеры настаивали бы на оптимистической концовке подобного типа. В психологических терминах она представляет собой то, что Мелани Кляйн называла «маниакальной репарацией». В отличие от истиной репарации, при которой человек сталкивается с утратой, ощущает боль, испытывает вину и что-то поправляет, при маниакальной репарации все восстанавливается, никто не виноват и ни о чем не скорбят. Жена Иова, потерявшая всех своих детей и предлагавшая проклясть виновного в их гибели, в постскриптуме не слышна и не видна.

Бог в Книге Иова не определяет себя никоим образом, кроме как по своим действиям — в качестве Создателя. Обычное его определение — «Господь, Бог отцов» (1 Пар. 29:20). Этот акцент, воспроизводимый в литургии с примечательной частотой, хорошо отвечает той гипотезе Фройда, что Супер-Эго ребенка берет свое начало от Супер-Эго родителей. Всегда ли так происходит? Или же Фройд описывает особенно грозное Супер-Эго, терзающее тех несчастных, которым не повезло? Мне кажется, оно фигурирует в личности некоторых людей, порождая в них особую суровость и ригидность.

Именно таков, на мой взгляд, был случай г-на Р., которому необходимо было серьезное аналитическое лечение, чтобы достичь «позиции Иова»: стать судьёю собственного Супер-Эго. До того г-на Р. терзало внутреннее суждение, гласящее, что он неполноценный; уже само по себе это суждение калечило его, поскольку из-за него он с трудом верил в свои способности. В анализе он дал понять, что идея о его ущербности не была его реальным представлением о себе, но он чувствовал себя отягощенным ею. Кроме того, он бы мог сказать вместе с Иовом: «Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня». Он находился в точности на той позиции, которую описывал Фройд в «Я и Оно», и это проявилось в переносе. Он считал, что я говорю «ты должен быть таким же, как я», и в то же время — «ты не смеешь быть таким же, как я». Бог Иова говорит, что он создал человека по собственному образу и подобию; Уильям Блейк изобразил это в своей иллюстрированной версии Книги Иова, расположив совершенно одинаковых Бога вверху и Иова внизу на первом рисунке.

Однако суть прений Бога с Иовом заключается в том, что Иову запрещается даже думать о том, что он хоть отдаленно подобен Богу. Г-н Р. чувствовал себя ущербным, потому что никогда не мог удовлетворить желания своей матери. Она основала свой Эго-идеал на [образе] своего отца и жила разочарованной в том, что она женщина. Пациент, будучи ее сыном, чувствовал, что что-то в нем ей не нравится, и в то же время между ними существует сходство, основанное на некоем общем изъяне. Также он чувствовал, что не должен радоваться своей возникающей мужественности, поскольку это вознесло бы его над матерью.

Г-н Р., ученый-биолог среднего возраста, обратился ко мне за анализом несколько лет назад, поскольку испытывал беспокойство, депрессию и не мог жить полноценно. Ранее он проходил психотерапию, которая прекратилась, когда его терапевт уехала за рубеж. Он же остался с ощущением неудачи и не в состоянии понять, что он думает о своем бывшем терапевте.

Г-н Р. был счастливо женат, имел троих детей и хорошую работу в избранной им академической области. Однако несмотря на свою высокую квалификацию и очевидную компетентность он считал себя худшим специалистом, чем его коллеги, и в профессиональном плане не был в себе уверен. В частности, хотя он написал докторскую диссертацию, он никогда не публиковался по своей специальности. Когда мы приступили к анализу, мне стало понятно, что более всего в жизни ему причиняли беспокойство отношения на работе. В частности, он показался мне запуганным своими коллегами-женщинами, даже в тех случаях, когда ему надлежало исполнять ведущую роль. Если он защищал свои собственные идеи, то становился чрезвычайно тревожным, опасаясь некого ужасного неопределенного возмездия. Несмотря на свои выдающиеся аналитические способности, он не связывал эти вспышки страха перед своими коллегами с теми скромными попытками самоутверждения, что им предшествовали. И хотя передо мной он эту связь раскрыл, сам, казалось, оставался в неведении относительно непосредственного источника своих тревог.

В анализе наблюдался один повторяющийся мотив. Пациент прояснял мне, без подробного описания, ситуацию на работе, никак не определяя ни ее, ни своих ощущений в этой связи. Я, давая ему интерпретацию какого-то момента, в нескольких словах подытоживал ситуацию, которую он обозначил. На эту часть интерпретации он реагировал, и трактовал ее так, будто я сообщал ему нечто новое о его коллегах или его чувствах по отношению к ним. Например, он рассказал мне о рабочей группе, которую формально возглавлял он, а верховодила в ней г-жа Х., его ассистент. Он подробно обрисовал план проекта и свои попытки выразить некое мнение или поднять некие вопросы,— все они были проигнорированы этой женщиной. Он описал, как молча соглашался с этим. Мне послышалась в его рассказе сильная боль, возникло впечатление, что он расстроен и потерпел поражение, но пациент ни словом не обмолвился об этих чувствах.

Я дал интерпретацию, что он чувствует, что его игнорировали и его мысли были оставлены без внимания женщиной, не заинтересованной ни в чем кроме своих собственных идей. Затем я предположил, что этого же он ожидает от меня в анализе.

Примечательно, что г-н Р. воспринял мое описание своей коллеги, которую он же столь живо обрисовал, как новость для себя. Он воспринял это не просто как новость, но как мое знание, мое мнение, сформированное независимо от него. Он отреагировал следующими словами: «Я понимаю, что Вы имеете в виду. Конечно, все идеи наподобие той, что касается Вас,— просто проекция. Но я думаю, не исключено, что Вы правы относительно г-жи Х., ваше мнение о ней звучит очень убедительно».

Итак, для г-на Р. было безопасно иметь представление о г-же Х., если автором этого представления оказывался его аналитик. Как выяснилось, это относилось и ко всем идеям вообще. Г-н Р. не мог доводить до конца свои мысли. Наблюдения, рассуждения и ассоциации наличествовали, но выводы отсутствовали, что оставляло ложное впечатление его туповатости. По мере достижения некоторого прогресса я стал отдавать в себе отчет в том, насколько мой пациент умен. Мой комментарий о том, что он не способен пользоваться своим интеллектуальным достоянием, и я поражен тем, насколько он не способен вполне воспользоваться ничем из этого, привел к неожиданному результату. Г-н Р. часто жаловался на свое плачевное финансовое состояние, усугубляемое выплатой процентов и санкциями банка за превышение кредита. Теперь же он сообщил, что, оказывается, владеет еще и другой собственностью, унаследованной от матери; это имущество он не продал, не пользовался им, и никогда не думал о том, чтобы заработать на нем деньги. И в то же время — с трудом сводил концы с концами.

По мере продвижения в анализе эту повторяющуюся ситуацию сменила другая, в которой я как аналитик играл как будто бы более центральную роль. Я отметил, что все мои интерпретации г-н Р. повторял в пересказанном виде, при этом слегка видоизменяя то, что я считал проясняющими комментариями, так что они превращались в придирчивую критику или выражение неудовольствия им — что он с готовностью принимал. Иными словами, в своей душе он выстраивал такие взаимоотношения со мной, в которых подчинялся критичному, придирчивому аналитику и чувствовал себя удрученным и недооцененным, тихо жалуясь, но при этом уступая. Похоже, это было его «психическое убежище» (Steiner, 1993). Особенно интересным тут выглядит то, что это убежище было местом не иллюзорной удовлетворенности, но неудовлетворенности, поддерживаемой на терпимом уровне. Это было не место удовольствия, но место безопасности.

Но так как анализ прогрессировал, пациент был вытолкнут из этого анклава и стал более тревожным; он боялся, что я буду нападать на него на сеансах за самонадеянность. Если это чувство ослабевало, и он ощущал поддержку с моей стороны, он начинал бояться, что я подвергаю его ужасной опасности на работе со стороны других людей, требуя от него большего самоутверждения. На эту пугающую ситуацию пролил свет сон, относящийся к описываемому периоду. В этом сне он работал со своей группой, в которую входили только женщины во главе с г-жой Х. Он что-то рассказывал группе, и вдруг понял, что не вполне одет и его пенис открыт взглядам; тогда он пытался прикрыть свой половой орган бумагами.

Его ассоциации на этот сон сначала касались отношения к г-же Х. на работе, а затем покрывающих воспоминаний его детства, которые я уже несколько раз выслушивал. В этих воспоминания его, маленького мальчика, отчитывает мать по настоянию семьи соседей за то, что он слишком быстро катался на велосипеде возле «девочек» — то есть соседских дочерей. Ему казалось, что этих девочек его мать одобряла и считала их поведение приемлемым — к нему она так никогда не относилась. Из-за этого он подумал, что мать была бы им довольна, только если бы он был девочкой. В анализе это дало начало периоду воспоминаний и размышлений над теми аспектами его юности, которые до настоящего момента не нашли отражения или должного внимания в анализе, хотя он упоминал о них, придя ко мне на консультацию. В детстве он был довольно энергичным мальчиком, но с наступлением подросткового возраста по воле своей матери стал более пассивным и избегал того, что она называла грубыми мальчишескими играми.

В период анализа, который последовал за вышеупомянутым сном, значительно ослабла блокировка, которая мешала ему писать статьи. Произошли также другие изменения: он возобновил занятия активным спортом и воспользовался своим наследством. Однако г-н Р. стал бояться некоего неопределенного невезения, которое могло последовать за таким высокомерием, и чувствовал вину перед теми, от кого он зависел в прошлом, особенно перед матерью. У него возникло чувство, будто пользу от анализа можно истолковать как критику в адрес матери. Также он думал, что здесь подразумевается критика в адрес его предыдущего психотерапевта. Он полагал, что такое его самоутверждение она бы восприняла как нарциссическое самовозвеличение. Он воображал враждебные суждения со стороны всех и каждого; однако критические суждения о других ему было сформировать трудно. Для нас обоих стало более очевидно, что его мать страдала хронической депрессией; а также что его отец был тихим человеком и побуждал сына соглашаться с матерью. Будучи ребенком, г-н Р. много размышлял о душевном состоянии своей матери и ее убеждениях, и теперь эти идеи вернулись. Он был уверен, что она осталась чрезвычайно разочарованной отношениями со своим отцом, и чувствовала, что, будучи девочкой, не обладала тем, что вызывало бы восхищение и уважение ее отца.

Я трактую это так, что мать г-на Р. спроецировала свою ущербную самость на своего сына и затем относилась к нему как к человеку, в некоем неопределенном отношении неправильному. Он же всегда это ощущал и, чтобы приблизиться к матери, идентифицировал себя с ее образом его. Иными словами, он полагал, что для того, чтобы мать его признала, он должен соответствовать ее представлению о нем. Для таких людей существует значительный риск обрести в анализе прекрасную возможность для повторного разыгрывания (re-enactment). Аналитическое Супер-Эго, как в личности аналитика, так и в качестве религии, Верховным Жрецом которой аналитик является, явлено с самого начала. Полезность такого анализа зависит от развития скептицизм пациента; у аналитика же возникает искушение этот скептицизм уничтожить. В скептицизме был обвинен Иов, который «пьет глумление, как воду» (Иов 34:7).

Мой пациент ожидал подобных обвинений и соответственно смягчал свои критические комментарии. Он обладал хорошей способностью к суждению и естественным скептицизмом не оборонительным и не злобным, но подчинял его всякому мнению, которое можно было заподозрить у меня, или же тем предкам, которым я, по его подозрениям, поклонялся. Именно этот способ существования должен был измениться в ходе анализа, но на каждом шагу, когда пациент побуждал меня оправдываться, как Иов — Бога, он должен был сказать, подобно Иову: «страх Его да не ужасает меня,— и тогда я буду говорить». Обретение его Эго независимости от враждебных суждений потенциально завистливого Супер-Эго достигалось только путем отстаивания своего права выносить суждения о своем собственном внутреннем критике. Хотя эту функцию невозможно заглушить, можно вынести ей оценку; подобным образом мы не можем заглушить авторитарных морализаторов в наших психоаналитических сообществах, однако могли бы выносить наши собственные суждения о них.

раздел «Статьи»

  Жак Лакан «Стадия зеркала, как образующая функцию Я»

  Серж Лебовиси «Теория привязанности и современный психоанализ»

  Томас Огден. Что верно и чья это была идея?

  Марья Торок «Болезнь траура и фантазм чудесного трупа»

  Андре Грин «Мёртвая мать»

ФОРМИРОВАНИЕ ЭГО И СУПЕР-ЭГО. Психоаналитические теории личности

Ортодоксальное определение: архаическое эго

Механизм восприятия у младенца. У новорожденного, как мы знаем, отсутствует эго. Эго младенца дифференцируется только под влиянием внешнего окружения. Он не осознает мира, в лучшем случае просто испытывает удовольствие и боль, а также изменение в степени напряжения. Когда младенец накормлен, находится в тепле и комфорте, он засыпает. В этот период релаксация сопровождается отключением сознания. Появление зачатков функции эго совпадает с началом осознания, что для уменьшения напряжения во внешнем мире должны произойти какие-то события. В результате возникает стремление к объектам (людям, вещам) с целью удовлетворения желаний — состояние, описанное как «потребность в стимуляции». Противоречие между стремлением к релаксации и желанием обладания объектами считается недифференцированным предвестником взаимоотношения между любовью и ненавистью (прим. 1)

Способность младенца к различению между собственной личностью и окружением сосредоточивается вокруг попустительства и депривации в удовлетворении его потребностей матерью. До тех пор пока потребности младенца удовлетворяются, он продолжает мыслить исключительно эгоцентрически. Начало выделения внешнего мира связано с депривацией. Теоретически, если бы любая потребность удовлетворялась, возможно, никогда не развилось бы представление о внешнем мире. Другая крайность, интенсивная депривация, тоже тормозит развитие эго (прим. 2). Согласно Гартману, Крису и Левенштайну (39), оптимальным соотношением для созревания перцептивного аппарата является сочетание выраженного попустительства с умеренной депривацией. Эти авторы подчеркивают, что способность выделения младенцем внешнего мира зависит в свою очередь от стадии развития самой перцептивной системы.

Фенихель (18) уподобляет перцептивные процессы младенца восприятию у психотиков (прим. 3): объекты различаются не четко; образы большие и неточные; перцептивные и двигательные функции не разделяются; восприятия многими органами чувств перекрывают друг друга. Превалируют примитивные ощущения типа кинестетических. Образы младенца специфичны не только по форме, но и по содержанию. Одной из причин содержательного отличия является маленький размер младенца и отсутствие опыта ориентации в пространстве. Вторая и более важная причина искажения восприятия заключается в одностороннем рассмотрении мира как источника удовлетворения или угрозы. Поиск удовольствия несовместим с правильной оценкой, которая основывается на размышлении и отсроченных реакциях.

Самоуважение. Первым регулятором самоуважения является снабжение питанием (в широком смысле) из внешнего мира. Процесс осуществляется следующим образом: первая устремленность к объектам представляет по своей природе желание избавиться от тревожащих стимулов; получение удовлетворения восстанавливает первичный нарциссизм или, другими словами, самоуважение. В раннем возрасте ощущение всесилия сопряжено со снятием инстинктивного напряжения.

В последующем, когда ребенок вынужден отказаться от чувства величия, он стремится разделить величие взрослого. На этой стадии инстинктивное удовлетворение дифференцируется от величия, и каждое доказательство любви более могущественного взрослого имеет тот же эффект, что прежде кормление молоком. Маленький ребенок теряет самоуважение при утрате любви и обретает самоуважение при возвращении любви. Этот период, следующий за стадией величия первичного нарциссизма, характеризуется «пассивно-рецептивным господством», так как трудности преодолеваются путем побуждения всесильных внешних объектов доставлять желанное.

Развитие чувства реальности. По мере созревания ребенка его интеллектуальные способности возрастают и выходят за пределы простой заинтересованности в удовлетворении потребностей. Принцип удовольствия замещается принципом реальности. Это обучение, в процессе которого возникают осознание возможных перемен в окружении и способность предсказания будущего. На данном этапе ребенок может представить себе: «Когда я веду себя определенным образом, окружение реагирует соответствующим образом», — и регулировать поведение приемлемым путем. Принцип реальности поэтому связан со способностью отдавать предпочтение будущему вместо немедленного удовлетворения. На языке психоэнергетических терминов, произошла трансформация либидной энергии в либидную энергию вытесненной цели.

Ференци (19) в 1913 году выделил четыре стадии, предваряющие развитие чувства реальности:

1. «Бессознательное величие» — состояние, предшествующее рождению, когда удовлетворяются все желания ребенка.

2. «Магическое галлюцинаторное величие» — период сразу после рождения, когда ребенок чувствует, что стоит ему чего-то пожелать, и все это появится.

3. «Магическое величие жестов» — несколько позднее ребенок обучается преодолевать разочарование криком и жестами.

4. «Магия мыслей и слов» — наконец, он придает магическое значение мыслям и словам (прим. 4).

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

ФОРМИРОВАНИЕ ЭГО И СУПЕР-ЭГО. Психоаналитические теории личности

Ортодоксальная точка зрения

Развитие супер-эго. Согласно Фрейду (26), супер-эго является наследником эдипова комплекса. Мальчик испытывает сексуальное влечение к матери и жестокость к отцу из-за страха кастрации. По словам Фрейда, комплекс «разбивается вдребезги шокирующей угрозой кастрации». Девочка отказывается от своего эдипова комплекса более медленно и менее полно в результате страха утраты материнской любви, который не так динамичен и силен, как страх кастрации. С разрешением эдипова комплекса «выбор объекта» регрессивно замещается идентификациями. Выбор объекта был связан со стремлением к сексуальному обладанию кем-то (например, мальчика привлекала мать), тогда как идентификация подразумевает желание стать похожим на кого-то (например, мальчик перенимает отцовские черты) (прим. 10).

Считается, что крушение эдипова комплекса вызывает регрессию от более дифференцированного типа отношения к объекту на низшую ступень — к интроекции и оральности. Сексуальное желание обладать объектом замещается несексуальными изменениями внутри эго. Вследствие ощущения дистанции между родителями и детьми интроецированные родители не сливаются с остальным эго. Вместо этого происходит комбинирование с предшествующими интроекциями родителей, или предтечами супер-эго, чтобы сформировать «преципитат» внутри эго. Поздние идентификации отличаются от ранних в следующем: ребенок в целях избегания конфликтов, вращающихся вокруг любви, ненависти, вины, тревоги, идентифицируется не с реальными, а с идеализируемыми родителями. Он производит «очистку» их поведения в своей психике, якобы они постоянно верны проповедуемым принципам и стремятся к соблюдению морали.

По Фрейду, у ребенка осуществляется идентификация с супер-эго родителей. Идеализация, имевшая место ранее, приписывала родителям магические силы, теперь впервые идеализация касается морали поведения.

Фенихель полагает, что с формированием супер-эго связано много нерешенных проблем. Если бы супер-эго являлось простой идентификацией с фрустрирующим объектом эдипова комплекса, то у мальчика, по мнению Фенихеля, должно было бы развиться «материнское» супер-эго, а у девочки — «отцовское». Этого не происходит, хотя у каждого имеются черты супер-эго обоих родителей. Фенихель говорит о решающем значении в нашей культуре отцовского супер-эго независимо от пола (прим. 11). Выраженная идентификация осуществляется с родителем, кто воспринимается как основной источник фрустрации. И у мальчиков, и у девочек это обычно отец.

Функции эго и супер-эго. Функции эго, как мы уже видели, сосредоточиваются на отношении к реальности. Цель эго сводится к достижению некоторого компромисса между давлениями ид, супер-эго и внешнего мира. Эго контролирует двигательный и перцептивный аппараты, ориентирует в текущей реальности и прогнозирует будущее, в его функцию входит посредничество между требованиями реальности и запросами психических образований.

Функции супер-эго концентрируются вокруг моральных устоев. Считается, что самокритика и формирование идеалов — это прерогатива супер-эго. В нем заключены усвоенные стандарты общества, куда входят родительские установки в интерпретации ребенка и его собственные идеалы. В большой степени супер-эго является бессознательным, так как формируется в очень раннем возрасте. Именно значительной неосознанностью супер-эго и недоступностью полноценного соизмерения с реальностью отчасти объясняется иррациональная суровость сознания. В известном смысле, по мнению Фрейда, посредством супер-эго происходит влияние культуры на поведение.

С возникновением супер-эго изменяются различные психические функции. Тревога отчасти трансформируется в чувство вины. Вместо ожидания опасностей извне, таких, как утрата любви, страх кастрации, появляется внутренний представитель этих опасностей. «Утрата покровительства супер-эго» начинает восприниматься как крайне болезненное снижение самоуважения. Привилегия распоряжаться удовлетворением нарциссических потребностей ребенка, способствующих сохранению умиротворенности, теперь переходит к супер-эго.

Супер-эго является наследником родителей не только в качестве источника угроз и наказаний, но и как гарант защиты и любви. Хорошее или плохое отношение супер-эго так же важно, как в прошлом отношение родителей. Переход контроля от родителей к супер-эго представляет предпосылку установления независимости. Самоуважение более не регулируется одобрением или порицанием со стороны внешних объектов, а в основном зависит от ощущения правильности или неправильности сделанного. Согласие с требованиями супер-эго доставляет чувства наслаждения и безопасности того же рода, что в прошлом ребенок получал от внешних источников любви. Отказ от послушания вызывает чувство вины и угрызения совести, которые подобны ощущениям ребенка при утрате любви.

Отношения супер-эго к эго и ид. Взаимосвязь супер-эго и эго основана на отношении их обоих к внешнему миру. Супер-эго является вариантом эго с более узкой сферой функционирования. Вследствие относительно поздней инкорпорации в супер-эго внешнего мира супер-эго сохраняет приближенность к нему. Чтобы поддержать это утверждение, Фенихель говорит, что многие люди руководствуются в поведении и самоуважении не только тем, что сами считают правильным, но также предположением о мнении других. Супер-эго и объекты, предъявляющие требования, не всегда четко различаются. Функция супер-эго поэтому легко ретроецируется, т.е. перемещается на вновь появляющиеся авторитеты. Другое подтверждение факта о более высоком уровне структуры супер-эго по сравнению с эго состоит в роли, которую играют слуховые стимулы. Для эго слуховые стимулы, или слова, приобретают важность вслед за кинестетическим и зрительным опытом архаического эго. С другой стороны, для супер-эго слова важны с самого начала его формирования, поскольку установки родителей инкорпорируются главным образом посредством слуха.

Супер-эго связано с ид своим происхождением. Наиболее существенные объекты ид — это объекты эдипова комплекса, продолжающие жить в супер-эго. Данный генезис, как считается, объясняет инстинктивное подобие и иррациональный характер многих устремлений супер-эго, которые при нормальном развитии должны быть преодолены с помощью разумных оценок эго. По словам Фрейда, «супер-эго глубоко погружено в ид».

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Эго — это… Что такое Супер-Эго?

– в классическом психоанализе – гипотетическая инстанция личности, связанная с этическим и моральным поведением, рефлексией и самооценкой. Предполагается, что супер-Эго образуют интернализованные социальные требования, в особенности родительские влияния. По мнению ряда аналитиков, источником суровости или нетерпимости супер-Эго является (по крайней мере, частично) насилие субъекта над своими чувствами в детстве. Полагают также, что тенденция супер-Эго к самонападению даёт выход собственным агрессивным импульсам, поскольку супер-Эго черпает свою энергию из Ид. Некоторые аналитики считают одной из задач психоаналитической терапии изменение супер-Эго в сторону большей терпимости и реализма, тогда как другие говорят о передаче его функций в распоряжение Эго. См. Бессознательное.

* * *
– понятие, используемое в психоаналитической литературе для обозначения одной из частей или инстанций психики, структуры личности.

   В работе «Я и Оно» (1923) З. Фрейд выделил три структурные составляющие психического аппарата: Оно, Я и Сверх-Я. В этой работе он впервые использовал понятие «Uber-Ich», переводимое на русский язык как Сверх-Я. При издании работ З. Фрейда на английском языке немецкое «Uber-Ich» было обозначено термином «super-ego». В дальнейшем при издании англоязычной психоаналитической литературы на русском языке английский термин «super-ego» стал воспроизводиться как «супер-эго» или «Супер-Эго».

   В настоящее время в различных русскоязычных изданиях немецкое «Uber-Ich» и английское «super-ego» трактуются как равнозначные, в результате чего в одних публикациях фигурирует понятие Сверх-Я, в то время как в других – Супер-Эго.

Оба понятия несут одну и ту же смысловую нагрузку.

   В содержательном отношении Супер-Эго олицетворяет собой психическую инстанцию, воплощающую родительский авторитет, самонаблюдение, идеалы, совесть. В метафорическом значении Супер-Эго выступает в качестве внутреннего голоса, цензора, судьи. С психоаналитической точки зрения, Супер-Эго является наследником эдипова комплекса, образуется в психике человека в процессе интериоризации родительских требований и запретов, включает в себя бессознательное чувство вины и может быть для индивида столь тираническим, вызывающим страх совести, что сшибки между ним и Я способны привести к невротизации, бегству в болезнь.

   З. Фрейд исходил из того, что возникновение Uber-Ich, то есть новой (по сравнению с Оно и Я) инстанции в психике ребенка, связано с разрушением эдипова комплекса. Многие современные психоаналитики считают, что формирование Супер-Эго начинается в более раннем возрасте ребенка, на доэдипальной стадии его развития. Так или иначе образование Сверх-Я представляется важным этапом инфантильного развития, оказывающим существенное влияние на мышление и поведение взрослого человека.

   

* * *
(лат. «сверх-я») – в системе психоанализа – психическая сущность, связанная с этическим поведением человека, отвечающая за принимаемые им стандарты поведения. Ср. ид.

* * *
согласно психоаналитической теории З.Фрейда, психологическая подсистема личности, Руководствующаяся требованиями совести, долга и ответственности и выполняющая функции нравственного контроля и моральной оценки деятельности личности. В случае расхождения ее оценок с требованиями двух других подсистем- ид и эго- возникает внутриличностный Конфликт.

Энциклопедический словарь по психологии и педагогике.
2013.

Эго — это… Что такое Супер-Эго?

ЭГО — это… Что такое СУПЕР-ЭГО?

Примеры Ид, Эго и Суперэго

Ид, эго и суперэго — это названия трех частей человеческой личности, которые являются частью психоаналитической теории личности Зигмунда Фрейда. Согласно Фрейду, эти три составляющие вместе создают сложное поведение людей. Давайте рассмотрим несколько примеров ид, эго и суперэго.

Идентификатор: удовлетворение основных потребностей

Идентификатор — это самая основная часть личности. Он также представляет наши самые животные побуждения, такие как желание еды и секса.Ид ищет мгновенного удовлетворения наших желаний и потребностей. Если эти потребности или желания не удовлетворяются, человек может стать напряженным, нервным или злым.

• Салли хотелось пить. Вместо того, чтобы ждать, пока официант наполнит ей стакан воды, она потянулась через стол и, к его большому удивлению, выпила из стакана с водой мистера Смита.

• Голодный младенец плакал, пока его не накормили.

• Малышка, которая хотела еще порцию десерта, непрерывно скулила, пока ей не дали еще одну порцию.

• В очереди в салат-баре Эми была так голодна, что сунула в рот пригоршню гренок, ожидая движения очереди.

• Барт застрял в пробке. Он просто хотел, чтобы его машина двигалась! Разъяренный ситуацией, Барт прижал свою машину к обочине и помчался вперед, не заботясь о том, что он подрезал боковые зеркала людей, когда пытался опередить машины перед ним.

Эго: работа с реальностью

Эго имеет дело с реальностью, пытаясь удовлетворить желания Ид таким образом, чтобы это было социально приемлемым в мире.Это может означать откладывание удовлетворения и помощь в снятии напряжения, которое испытывает Ид, если желание не выполняется сразу. Эго признает, что у других людей тоже есть потребности и желания, и быть эгоистичным в долгосрочной перспективе нехорошо.

• Салли хотелось пить. Однако она знала, что ее официант скоро вернется, чтобы снова наполнить ей стакан с водой, поэтому она ждала до этого момента, чтобы выпить, хотя на самом деле она просто хотела пить из стакана мистера Смита.

• В очереди в салат-баре Эми очень хотелось запихнуть в рот горсть гренок.Однако, поскольку там был ее босс, она решила подождать еще минуту или две, пока не села есть.

• Мэри действительно хотела одолжить ожерелье своей мамы, но знала, что ее мама разозлится, если она возьмет его, не спросив, поэтому она спросила маму, может ли она носить его.

• Хиллари так вспотела после тренировки, что захотела переодеться прямо у машины. Однако она знала, что окружающие ее не одобрят, поэтому она подождала, пока она не окажется в туалете, чтобы переодеться.

• Тим очень хотел ударить Марка за то, что он только что сказал. Однако Тим знал, что если он ударит Марка, его исключат из бейсбольной команды, и, поскольку он любил бейсбол, он разжал кулаки и ушел.

Суперэго: добавление морали

Суперэго развивается последним и основывается на морали и суждениях о добре и зле. Даже если суперэго и эго могут прийти к одному и тому же решению по поводу чего-то, причина этого решения суперэго больше основана на моральных ценностях, в то время как решение эго больше основано на том, что подумают другие или на каких последствиях может быть действие. человек.

• Сара знала, что может украсть припасы с работы, и никто об этом не узнает. Однако она знала, что воровство было неправильным, поэтому решила ничего не брать, даже если ее, вероятно, никогда не поймают.

• Мэгги не смогла вспомнить ответ на контрольный вопрос № 12, хотя она уже училась. Нейт был самым умным ребенком в классе, и с того места, где сидела Мэгги, она могла видеть его ответы, если слегка повернула голову. Когда миссис Арчер повернулась спиной, Мэгги чуть не обманула, но совесть остановила ее, потому что она знала, что это неправильно.Вместо этого Мэгги попыталась угадать ответ и сдала газету.

• Кассир снял с пары только один обед, хотя они съели два. Они могли бы уйти, заплатив только за одну, но они указали на ошибку кассира и предложили заплатить за оба приема пищи. Они хотели быть честными и знали, что владельцу и сотрудникам ресторана нужно зарабатывать на жизнь.

• На детской площадке двое детей смеялись над Джозефом, потому что он носил очки.У Джона возникло искушение присоединиться к нему, чтобы хорошо выглядеть, но когда он подумал о том, как плохо, должно быть, уже чувствует себя Джозеф, он понял, что не может.

• Уилл упорно трудились весь сезон, чтобы разорвать рекорд школы в кросс-кантри. Во время своей последней гонки у него была возможность срезать угол и, следовательно, сократить время, потому что на этой части трассы не наблюдали никакие официальные лица. Как бы он ни хотел побить школьный рекорд, Уилл знал, что не будет чувствовать себя хорошо, если обманет, поэтому он придерживался курса и бежал так быстро, как мог.

Ид, Эго и Суперэго

Ид, эго и суперэго работают вместе, чтобы создать человеческое поведение. Ид создает требования, эго добавляет потребности реальности, а суперэго добавляет морали к предпринимаемым действиям.

Хотя каждый из этих элементов определяет человеческое поведение, они также составляют некоторых из наших любимых персонажей в книгах, которые мы читаем. Взгляните на этот список примеров черт характера, чтобы увидеть, что вы хотели бы включить в свой следующий рассказ или роман.

Примеры Id, Ego и Superego

Персонал YourDictionary

Эксперты по грамматике и образованию

.

Ид, Эго, Суперэго и Бессознательное в Психологии 101 на AllPsychOnline

Модель личности Зигмунда Фрейда

Теория Зигмунда Фрейда довольно сложна, и хотя его работы о психосексуальном развитии заложили основу для развития нашей личности, это была лишь одна из пяти частей его общей теории личности. Он также считал, что на этих этапах развиваются разные движущие силы, которые играют важную роль в нашем взаимодействии с миром.

Структурная модель (ид, эго, суперэго)

Согласно Фрейду, мы рождаемся с нашим идентификатором. Идентификатор является важной частью нашей личности, потому что, будучи новорожденными, он позволяет нам удовлетворять наши основные потребности. Фрейд считал, что id основывается на нашем принципе удовольствия. Другими словами, id желает всего, что ему нравится в данный момент, без учета реальности ситуации. Когда ребенок голоден, он хочет еды, и поэтому ребенок плачет. Когда ребенка нужно изменить, id плачет.Когда ребенку неудобно, ему больно, ему слишком жарко, слишком холодно или он просто хочет внимания, id говорит до тех пор, пока его потребности не будут удовлетворены.

Идентификатор не заботится о реальности, о чьих-либо нуждах, а только о собственном удовлетворении. Если задуматься, младенцы на самом деле не заботятся о желаниях своих родителей. Они не заботятся о времени, спят ли их родители, отдыхают, обедают или купаются. Когда id чего-то хочет, все остальное не важно.

В течение следующих трех лет, по мере того как ребенок все больше и больше взаимодействует с миром, начинает развиваться вторая часть личности.Фрейд назвал эту часть Эго. Эго основано на принципе реальности. Эго понимает, что у других людей есть потребности и желания, и что иногда импульсивность или эгоизм могут навредить нам в долгосрочной перспективе. Работа эго — удовлетворять потребности ид, принимая во внимание реальность ситуации.

К пяти годам или к концу фаллической стадии развития Суперэго развивается. Суперэго — это наша моральная часть, которая развивается благодаря моральным и этическим ограничениям, налагаемым на нас нашими опекунами.Многие приравнивают суперэго к совести, поскольку она диктует нам нашу веру в добро и зло.

Согласно Фрейду, у здорового человека эго является самым сильным, так что оно может удовлетворить потребности Оно, не расстраивая суперэго, и при этом принимать во внимание реальность каждой ситуации. В любом случае, это непростая работа, но если id становится слишком сильным, в жизни человека берут импульс и самоудовлетворение. Если суперэго станет слишком сильным, человеком будет руководить жесткая мораль, он будет критичным и непреклонным в своем взаимодействии с миром.Вы узнаете, как эго сохраняет контроль, продолжая читать.

Топографическая модель

Фрейд считал, что большая часть того, что мы переживаем в нашей жизни, лежащие в основе эмоции, убеждения, чувства и импульсы, недоступны нам на сознательном уровне. Он считал, что большая часть того, что нами движет, похоронено в нашем бессознательном. Если вы помните комплексы Эдипа и Электры, они оба были вытеснены в бессознательное из-за того, что они вызывали крайнюю тревогу.Однако, по словам Фрейда, будучи похороненными там, они продолжают оказывать на нас огромное влияние.

Роль бессознательного — только одна часть модели. Фрейд также считал, что все, что мы осознаем, хранится в нашем сознании. Наше сознание составляет очень небольшую часть того, кто мы есть. Другими словами, в любой момент времени мы осознаем лишь очень небольшую часть того, что составляет нашу личность; большая часть того, что мы есть, похоронена и недоступна.

Последняя часть — это предсознание или подсознание.Это та часть нас, к которой мы можем получить доступ при появлении запроса, но она не находится в нашем активном сознании. Он прямо под поверхностью, но все же несколько погребен, если мы его не найдем. Такая информация, как номер нашего телефона, некоторые детские воспоминания или имя вашего лучшего друга детства, хранится в предсознании.

Поскольку бессознательное настолько велико, и поскольку мы осознаем только очень маленькое сознание в любой момент времени, эту теорию сравнивают с айсбергом, большая часть которого погребена под поверхностью воды.Кстати, вода представляет все, что мы не осознаем, не испытывали и что не было интегрировано в нашу личность, называемое бессознательным.

.

Três Partes da Mente Humana

Assim como existe, de acordo com a linha freudiana da psicanálise, uma divisão topográfica da mente entre os níveis Soviente, pré-Soviente e inconsciente, essa mesma linha da psicanálise identity outra exclude mente human. Essa segunda divisão se daria entre Id, Ego e Superego .

Como coloca a teoria estrutural da mente, o Id, Ego e Superego podem transitar, até certo ponto, entre os níveis mentais que citamos acima.Ou seja, não são elementos estáticos ou estruturas completetamente rígidas. Você já ouviu falar sobre essas instâncias psíquicas da mente? Нет? Então продолжить leitura e descubra agora tudo sobre essas três partes de nossa mente!

ID

O Id é um elemento psicológico de nossa mente. Nele, ficam armazenadas nossas pulsões, nossa energia psíquica, nossos impulsos mais primitivos. Guiado pelo princípio de prazer, não há para o Id nenhuma regra a ser seguida: tudo o que interessa é a vazão do desejo, a ação, expressão, удовлетворение.

O Id fica localizado no nível Inconsciente do cérebro, e não reconhece elementos sociais. Portanto, não há certo ou errado. Não há tempo ou espaço. Não importam as consquências. O Id é o ambiente dos impulsos sexuais. Ele está semper buscando formas de realizar esses impulsos, ou seja, não aceita ser frustrado .

ЭГО

O Ego seria, para Freud, o elemento main Entre Id, Ego e Superego. Ele é a nossa instância psíquica e evolui a partir do Id, por isso, Possui elementos do Inconsciente.Apesar disso, funciona Principalmente a nível Consciente. Guiado pelo princípio de realidade, uma de suas funções é limitar o Id quando considerar seus desejos inadequados paraterminado momento ou ocasião. O Ego представляет собой mediação entre как exigências do Id, как limitações do Superego e a sociedade.

Em última instância, a partir de um certo ponto da infância, na maioria das vezes, será o Ego que tomará в финале decisão. Uma pessoa que não Possua o Ego bem desenvolvido, não poderia desenvolver também o Superego.Sendo assim, seria guiada exclusivamente por seus impulsos primitivos, ou seja, pelo Id.

СУПЕРЕГО

O Superego, por sua vez, é Consciente e Inconsciente . Ele é desenvolvido ainda na infância, a partir do Ego, no momento em que a criança passa a entender os ensinamentos passados ​​pelos pais, escola, entre outros.

Эле о социальный аспект трио Ид, Эго и Суперэго. Resulta, em grande parte, das imposições e castigos sofridos na infância.Ele se encontra e Participa desses dois níveis mentais. О Суперэго — это цензура, преступник. Pode ser visto como uma instância Reguladora. Мораль, ética, noção de certo e errado e todas as imposições sociais se internalizam no Superego.

Ele se posiciona contra o Id, pois presenta o que ha de civilizado, deultural em nós, em detrimento dos impulsos arcaicos. Enquanto para o Id não existe certo ou errado, para o Superego não existe um meio termo entre certo e errado .Ou seja, se voiceê não está fazendo a coisa certa automaticamente estará errado.

Trabalhando em concunto

Com o desenvolvimento da personalidade, o Id, o Ego e o Superego, já estão todos presentes em nossa mente. Ocorre, então, em muitas ocasiões, uma «batalha». O Id e o Superego tentam em vários momentos assumir o control da situação. Tendo em vista que os dois submitam desejos e impulsos completetamente opostos, o Ego começa a trabalhar.

O Ego mantém o equilíbrio entre esses dois lados tão uniquetos. Como uma espécie de balança mediadora, ele avalia as vontades do Id e do Superego, para chegar, muitas vezes, a um meio termo. Assim, nós nos mantemos na vida em sociedade, sem nos comportarmos como um «животное иррациональное», mas, também, sem «pensar demais sobre tudo». Ou seja, mesmo quando nos comprometemos a não comer um doce, por exemplo, por vezes, nos damos esse pequeno prazer, por saber que irá nos ajudar psicológicamente.

EXEMPLO — Id, Ego e Superego

Представьте себе, что вам нравится в баре.Chegou às 19 horas e já é meia-noite. Amanhã Você Entra às oito horas da manhã no trabalho, e já bebeu cervejas o suficiente para relaxar.

Os amigos propõem mais uma, e voiceê para e pensa. Nessa situação, o id diria: fica aí, só mais uma, ainda dá para dormir bastante e uma ressaca nunca matou ninguém . O Superego, por sua vez, diria algo como: Nem pensar! Você já bebeu mais do que o suficiente, não vai trabalhar bem amanhã e seu chefe vai perceber. Você sabe que ele já não gosta muito de voiceê.E é segunda-feira!

O Ego, então, Precisa tomar uma decisão conciliadora. É Claro que isso pode mudar de acordo com a força do seu Superego, mas em uma situação perfect ele diria: bom, porque vêê não pega uma garrafa de água e vai descansar? Pensando bem, voiceê já está até com sono, e é bom não dar motivos para o chefe nesses tempos de crise. Sabe como voiceê fica estranho de ressaca.

É dessa forma que podemos perceber a presença dessas três instâncias psíquicas em nosso dia a dia.São como vozes dentro de nossa própria cabeça, quase semper discordantes, aconselhando nossas ações e tomadas de decisão.

Id, Ego e Superego — CONCLUSÃO

Uma das funções do Ego, segundo Freud, é reprimir o context inconsciente e garantir que ele permaneça lá. Esse Contéúdo, no entanto, se esforça para, de alguma forma, driblar essa repressão. Para isso, seriam utilizados alguns mecanismos denominados pelo autor de deslocamento e компактный .Jakobson Associou posteriormente o deslocamento com a figura de linguagem chamada metonímia, enquanto a compressação seria como uma metáfora.

Nos sonhos, através de símbolos imagéticos, os pensamentos inconscientes conguiriam se expressar. Esses símbolos imagéticos podem ser tanto metafóricos quanto metonímicos. Além dos sonhos, essa expressão se dá pela fala ou, mais especificamente, pelos atos falhos ou pelo humor. Para Freud, essas expressões que acceptm caráter de piada ou equívoco aleatório não são desprovidas de Meaning.São, na verdade, mecanismos da fala que permitem a expressão de ideias inconscientes combinadas às ideias Sovientes . São uma forma de liberar, ainda que parcialmente, as pulsões do Id.

Assim como os sonhos, a fala aparece então como uma forma de investigar o Inconsciente humano e compreender as causas das psicopatologias. Por isso, Freud, em seus estudos e trabalho, passou a associar o campo da linguística ao da psicanálise. Posteriormente, essa associação é resgatada por Lacan, como já mencionamos.

RECAPITULANDO

Através da compreensão do Id, Ego e Superego podemos, portanto, entender melhor de onde vem nosso sentimento de culpa e autocensura (Суперэго). Podemos, também, entender porque muitas decisões são Difíceis de serem tomadas, e difficilmente nos sentimos plenamente satisfeitos com elas. Id, Ego e Superego não podem concordar , já que a vida em sociedade exige a sublimação de nossas pulsões. Essa discordância interna é o que nos traz, muitas vezes, frustrações, indecisão e mal-estar, assim como muitas das psicopatologias que interessam à psicanálise.

Tanto Id, quanto Ego e Superego fazem parte de nosso Inconsciente. Ego e Superego, no entanto, encontram-se também no Consciente, enquanto или Id permanece limitado ao outro nível. Pensando na metáfora do iceberg, sua ponta emersa emersa composta por elementos do Ego e do Superego. Estes se estendem até a parte submersa do iceberg, onde encontram o Id. Se formos pensar na importância e Influência do Superego em relação às outras duas partes, poderíamos dizer que ele ocupa todo o lado esquerdo do iceberg — a parte emersa e submersa -, enquanto Id e Ego Dividem o Lado oposto.

Conheça o Curso de Psicanálise Clínica

Como visto, os Conceitos de Id, Ego e Superego e o Consciente e Inconsciente são a base do estudo psicanalítico. Gostou do artigo? Deixe um comentário sobre suas Principais considerações! Quer aprofundar seus conhecimentos sobre essa técnica terapêutica importantíssima? Então não perca essa oportunidade!

Se você se interessa por esses assuntos e deseja aprender mais sobre a psicanalise, matricule-se já nosso Curso de Psicanálise Clínica.Um curso complete e online, que vai te proporcionar or conhecimento que vê busca. Com ele, você estará apto a clinicar e a expandir seu autoconhecimento!

.

Diferença entre Ego, Superego e Id

Qual a diferença entre ego, superego e id?

O Ego, o Superego e o Id são instâncias que formam a psique humana . Isto de acordo com a Teoria da Personalidade, desenvolvida por Sigmund Freud em seus estudos sobre a psicanálise.

O que é Id?

O Id é o component nato dos indivíduos, ou seja, as pessoas nascem com ele. Consiste nos desejos, vontades e pulsões primitivas, formado mainmente pelos instintos e desejos orgânicos pelo prazer.

Часть идентификатора, desenvolvem-se as outras partes que compõem a personalidade humana: Ego e Superego.

O que é Ego?

O Ego всплеск взаимодействия между людьми и людьми, которые реализуют, адекватные инстинкты примитивов (o Id) com o ambiente em que vive. É também chamado de «princípio da realidade».

É o mecanismo responseável pelo equilíbrio da psique. Ele procura regular os impulsos do Id, ao mesmo tempo que tentaisfazê-los de modo menos imediatista e mais realista.

Graças ao Ego, пессоа, готовый к санидаде да суа персоналидаде. O Ego começa a se desenvolver já nos primeiros anos de vida do indivíduo.

O que é Superego?

O Superego se desenvolve a partir do Ego e consiste na presentação dos ideais e valores morais e culturais do indivíduo.

O Superego atua como um «conselheiro» para o Ego. Isto porque o alertta sobre o que é ou não moralmente aceito, segundo os princípios que foram Absorvidos pela pessoa ao longo de sua vida.

De acordo com Freud, o Superego começa a se desenvolver a partir do quinto ano de vida. É quando o contato com a sociedade começa a se tensificar (através da escola, por exemplo).

A partir dos cinco anos de idade, as relações sociais passam a ser melhor translationsadas pelos seres humanos.

Id, Ego e Superego examples em emoji

Em suma, o Id, o Ego e o Superego são os três components da formação da personalidade. São as представляет da impulsividade, da racionalidade e da moralidade, respectivamente.

Veja também a diferença entre:

.