Механизм обособления в психологии это: Механизмы развития личности (идентификация, обособление). Условия психического развития. Проблема возраста в зарубежной и отечественной психологии.

Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности — Студопедия

Происхождение механизма обособления. Реакцию бессознатель­ного обособления можно наблюдать в любом сообществе стадных (стайных) животных. Несмотря на то что эти животные объединены в стадо (стаи), они и внутри этого объединения действуют обособ­ленно: каждый стремится занять более высокое иерархическое ме­сто, каждый устремлен к пище и биологическому комфорту для себя.

Такое естественное, природное обособление каждого отдельного жи­вотного в стаде (стае) создает предпосылки к выживанию каждого представителя вида.

Среди приматов мы чаще наблюдаем обособление. Животное, по­едающее лакомство, отворачивается от остальных, чтобы другие не отняли у него еду. Вожак отнимает у членов стада все, что мало-мальски привлекает его внимание. Агрессия — особая форма обособ­ления. Животное в этом состоянии сигнализирует остальным, что оно небезопасно. Реакция агрессии чаще всего является реализацией по­требности в обособлении.

Реакции, сигнализирующие о стремлении животного к обособле­нию, проявляются через враждебные позы, действия, звуки. Животное может обособиться от членов стада. Но есть случаи обособления ста­да от животных других видов или от чужих своего вида. В этот мо­мент все животные стада объединяются в общем стремлении к удале­нию пришельца-врага.

Таким образом, в животном мире мы находим некоторые биоло­гические предпосылки к обособлению человека.

В период предыстории человеческого общества обособление играло весьма значительную роль. Родовой индивид был погружен только в поле родовой идентификации. «Мы» — реально существующая, малая по численности первобытная родовая общность, в которой прежде всего развивался механизм идентификации. Всякие другие — «Они». Род стре­мился обособиться от «Они», так как последние несли в себе опасность разрушения рода. В отношении рода со всеми «Они» обособление вся­кий раз приобретало форму отчуждения, выражаемого в агрессии. По существу, первоначально это было близкое к животному отчуждение.

Антропосоциогенез, как мы говорили выше, проходил под опреде­ляющим влиянием труда. Социальные отношения людей в рамках раз­вивающегося труда объединяли их в идентификационных действиях и требовали появления рефлексирующего обособления, необходимого для следования за развивающимися родовыми законами (табу), для успеш­ного овладения орудиями труда и всей остальной родовой культурой.

В самом деле, чтобы освобождающийся от биологических форм поведения человеческий род смог сохраниться в этом мире, необхо­димо было создать законы, равные по неукоснительности природ­ным стимульным поведенческим формам. Такими законами стали родовые табу.

Сызмальства подрастающее поколение идентифицировали с ро­дом. Определяющее значение в этой родовой идентификации имело табу. Нарушивший табу автоматически отчуждался от рода. Если соблюдение родовых правил обеспечивало индивиду родовую иден­тификацию, кооперацию во всех ее видах (разделение крова, пищи, защиту от чужих и пр.), то нарушение этих правил отторгало индиви-

„ ^ак чужого. Он изгонялся, он переставал быть своим. Нередко род уничтожал отступника, демонстрируя определенный максимализм. Так, через крайние формы обособления — через отчуждение — у инди­видов формировалось понимание необходимости родового долга и одновременно осуществлялся контроль.

Управление родом принадлежащими к нему индивидами (каждый «как все») имело непреходящее значение: именно оно обеспечивало выживание небольших по численности групп людей в экстремальных условиях, когда человек (отнюдь еще не sapiens) должен был противо­стоять бесконечно огромному миру.

Социальное бытие рода, особенно трудовая деятельность, требо­вали не только воспроизводства родового опыта, но и каких-то ново­введений. Распределение труда, разделение родовых функций требо­вали большей индивидуализации людей, выделения, осмысливания родом их достоинств и недостатков.

Очевидно, на этом этапе родового развития человека появляется не­кий прообраз имени — индивидуального знака родового человека. Этот знак присваивался каждому индивиду по различным законам. Синкре­тическое мышление не могло сразу породить систему имянаречения. Одни индивиды получали прозвища за свои родовые деяния (подвиги на охоте, создание улучшенного орудия и пр.), другие — по ассоциациям, связанным с рождением, с каким-либо событием, запечатленным в соз­нании рода, и т.д. Как бы то ни было, индивидуальный знак уже выде­лял человека из его родового «Мы», индивидуализировал, обособлял.

Получив имя, родовой человек получал и точку отсчета своих по­ступков и деяний. Это было начало социального разрешения на инди­видуализацию, на обособление.

Однако табу требовало неукоснительного следования предписаниям рода. За каждым следил не только его род, но и более могущественный, чем человек, тотем. Тотем в представлении родового сообщества — пра­отец этого рода. Тотемом мог быть неодушевленный предмет или жи­вотное (но в родовом сознании он был одушевлен), реже — явление при­роды. Каждый род носил имя своего тотема — духовного покровителя.

Родовое сознание порождало нормативность и создавало социаль­ного контролера — тотем. Нарушение табу отдельным индивидом тре­бовало сиюминутной расправы с ним рода.

Табу держало род в готовности к противостоянию всему враждеб­ному. Это — жесткая обязанность, перворожденное в сознании челове­ка «Надо!», которое обеспечивало выживание отдельного индивида и всего рода. Табу формировало волю человека и дисциплинировало его по законам социального бытия. Но табу создавало и обязанности, права самого рода, не выделяя индивида.

Труд, как мы знаем, начал индивидуализировать человека в соци­альном отношении. Наиболее способные создавали не только улучшен-

ные орудия, не только превосходили других в трудовой деятельности, но и ощущали необходимость улучшения социальной системы рода. Если успехи в первых деяниях были очевидны (например, появлялось больше добычи в результате использования улучшенного орудия), то новаторство в социальной области воспринималось как отступничест­во. Тот родовой индивид, который, несмотря на ожидаемую кару, стре­мился к нововведениям в социальном плане, был поистине не только новатором, но и подлинным революционером, прообразом личностно го начала в человеке. Сколько их было, безымянных теперь «родовы;

отступников», — в действительности истинных перволичностей!

Для того чтобы родовой человек предпринял попытку ввести но’ ваторские идеи в родовую социальную систему, он должен был ж только породить эту идею, но и найти в себе силы обособиться oi родовых табу, тотема и самого рода. И это обособление было уж{ качественно новым по сравнению с отчужденной агрессией к чужо­му племени.

Обособление ребенка матерью. Идентификационные отношени» матери с ребенком организуют у него социальные потребности в по­ложительных эмоциях, притязание на признание и чувство доверия к людям. Через механизм идентификации, как мы уже об этом говори­ли, осуществляется присвоение из социума всех достижений человече­ства: высших психических функций, ценностных ориентации и др.

Идентификация — механизм уподобления. Однако мать хочет тво­рить свое дитя как индивидуальность. Поэтому наряду с развитием своего малыша через уподобление человеку вообще, выступая как посредник между социальным бытованием человечества и психиче­ским бытием своего ребенка, она творит также и его способность к обособлению, ибо эта способность завершает создание полноценно­го человека как личности.

Мать называет свое дитя по имени сразу же после его рождения. Это обращение по имени входит в бессознательную сферу младенца вместе с положительными эмоциями матери. Здесь идентификаци­онные механизмы работают на бессознательном уровне. Однако младенец, погруженный в поле материнской идентификации, кото­рая обеспечивает его социальное дозревание, скоро прекращает свое инфантильное существование. Мать сама организует ситуации, ко­торые учат ребенка необходимому для его нормального развития обособлению. Мать говорит: «Сам сделай!», «Сам мой ручки!», «Сам ешь!», «Сам оденься!» и т.д. Это «Сам!» — социальное доверие, социальная необходимость, которой добивается мать с надеждой и уверенностью в состоятельности своего дитяти.

И малыш награждает мать и всех близких, когда заявляет: «Петя сам!», «Я сам!», «Я хочу!», «Я не хочу!», «Я буду!», «Я не буду!» и мно­гое другое.

Обособление ребенка творит его личность. Теперь уже он берет на себя ответственность за свою самостоятельность. И не важно, что вначале его ожидают неудачи,- он начинает формировать свою соб­ственную внутреннюю позицию.

Присваиваемые механизмы идентификации и обособления опреде­ляют самоощущение ребенка, ощущения им других людей и взаимодей­ствуют с этими же механизмами в его социальных контактах с другими. С первых лет жизни ребенок начинает развиваться как личность.

Обособлениекак механизм развития и бытия личности. В онтогене­зе личности овладение обособлением как способностью выделиться из общего, осознать личностью свою собственную нерасторжимую цело­стность и индивидуальность ведет к формированию механизмов соци­ального поведения, развития и бытия личности.

Обособление- прежде всего механизм установления с другим че­ловеком отношений на социально приемлемых началах, дающих воз­можность общающимся сохранять свою индивидуальность, чувство собственного достоинства и тем самым реализовывать свои притяза­ния на признание.

Обособление в качестве техники профессионального общения ло­жится в основу демократического стиля воздействия: взрослого — на детей; лидера- на членов группы и др. Крайняя степень обособле­ния — отчуждение — может иметь место и в демократическом стиле как способ выражения негативного отношения к тому или иному проис­шествию (поступку) или асоциальному суждению. Отчуждение в авто­ритарном стиле хотя и организует дисциплину в группе, но оно не­продуктивно в плане субъективного самочувствия членов группы, а также в плане развития каждой личности. Отчужденный стиль воспи­тателя рождает или аналогичный, идентифицирующийся с ним, агрес­сивный тип личности, или тревожную и робкую личность.

Обособление как феномен социогенеза личности, как механизм, определяющий бытие личности, имеет двойное воздействие на разви­вающегося индивида. С одной стороны, обособление возлагает на лич­ность индивидуальную ответственность за себя. С другой стороны, обо­собление может привести к отчуждению как социальной холодности.

В условиях разумного воспитания социальное развитие человека идет в направлении личностных качеств, обеспечивающих успешное существование индивида в группе и группы в целом. Если идентифи­кация обеспечивает усвоение конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе, то обособление позволяет присваивать «внеш­нее через внутреннее». Именно обособление индивидуализирует при­своенное поведение, ценностные ориентации и мотивы человека.

И хотя каждый индивид присваивает структуру самосознания че­рез идентификационные механизмы, обособление определяет индиви­дуальное развитие каждого звена этой структуры.

Уровень первого рождения личности — присвоение структуры са­мосознания — происходит не только через механизм идентификации. Присвоенные звенья структуры самосознания наполняются индивиду­ально окрашенным содержанием и закрепляются в личности благода­ря ее способности к обособлению. Конечно, и сама идентификация избирательна: внешние воздействия всегда опосредуются внутренним содержанием, позицией личности. Но способность к обособлению -это прежде всего позитивная способность к удержанию, защите, со­хранению индивидуального. Поэтому-то так категорично звучит ин­фантильная формула структуры самосознания: «Я — Петя — хороший -мальчик — был, есть, буду — должен — имею право».

Уровень второго рождения личности, как мы знаем, связан с фор­мированием мировоззрения. Активная воля, организованная миро­воззрением в социальном проявлении индивида, есть самостоятель­ность. И хотя этой самостоятельности личность учится через примеры значимых лиц, с которыми она идентифицируется, самостоятельность непременно требует способности к обособлению.

На этом этапе развития личности механизм обособления действует на эмоциональном и когнитивном уровнях. При взаимодействии с дру­гими личность с высокой культурой социального общения «сохраняет свое лицо» не только на эмоциональном, но и на рациональном уровне. В крайних случаях депривация личности (ее ценностной сферы, напри­мер), естественная форма обособленности, заменяется отчуждением. Если отчуждение возникает на бессознательном уровне и это влечет за собой агрессию, аффективность, то это вредит личности. Если на этом же эмоциональном фоне личность в состоянии управлять своими эмо­циями и демонстрировать отчуждение на рациональном уровне, то мы говорим об эмоционально устойчивой личности.

Возрастная психология

Глава III. Механизмы развития личности и ее социального бытия

В отечественной психологии утвердилось положение о том, что личность развивается через «присвоение» своей «всесторонней» сущ­ности: «личность человека тоже «производится» — создается общест­венными отношениями, в которые индивид вступает в своей деятель­ности». Тем самым в психологии возникает проблема внешней детер­минации, обусловливающей развитие и становление личности.

Л. С. Выготский разработал теорию, показывающую, как «через других мы становимся самим собой»’, «почему с необходимостью все внутреннее в высших формах было внешним», и доказал, что «вся высшая психическая функция необходимо проходит через внеш­нюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной. Это — центр всей проблемы внутреннего и внешнего поведения». 2 .

В связи с этим возникает вопрос о механизмах производства человека.

Психический механизм производства целостного человека имеет социальные детерминанты и представляет собой систему реакций и процессов, складывающих и преобразующих действий, состояний и структуры личности 3 .

Механизмом присвоения отдельным индивидом всесторонней челове­ческой сущности является идентификация (от позднелат. identificftio -отождествление).

В психологии идентификация представлена как процесс эмоцио­нального и иного самоотождествления человека с другим человеком, группой,образцом.

Мы будем различать интериоризационную идентификацию, ко­торая обеспечивает само «присвоение» и «вчувствование» в другого, а также экстрариоризационную идентификацию, которая обеспечи­вает перенос своих чувств и мотивов на другого. Только во взаимо­действии эти идентификационные механизмы дают возможность индивиду развиваться, рефлексировать и быть адекватным социаль­ным ожиданиям.

Идея «присвоения» сама по себе была бы механической (здесь можно привести в качестве примера аналогичное социологизаторским положение о «научении»), если бы она не была представлена в диалек­тическом единстве с идеей о внутренней сущности человека, его активности и зависимости обстоятельств от «самоосуществления инди­вида» 4 . Кроме того, человек как общественное животное только в обществе и может обособляться.

Люди творят обстоятельства и друг друга. Марксистское положе­ние о том, что индивиды как физически, так и духовно творят друг друга, представляет человека в двух его ипостасях: как объекта и субъекта деятельности. Даже по отношению к самому себе человек выступает с субъект-объективных позиций.

Механизмом отстаивания отдельным индивидом своей природной и человеческой сущности является обособление. Частный, не требующий особого внимания случай обособления — отчуждение.

Обособление — действие (внешнее и внутреннее) по значению гла­гола «обособиться». Обособиться — отделиться, выделиться из общего целого; занять особое положение.

Отчуждение — органичное для русского языка понятие. У Вл. Даля:1) отчуждать- значит делать чужим, чуждым; удалять, отстранять, устранять; 2) отчуждаться — быть отчуждаемым, становиться как бы чужим; 3) отчуждение — действие обособления.

Идентификация и обособление здесь рассматриваются как диалек­тически связанные механизмы, по своей глубинной сущности находя­щиеся в единстве и противоположности 5 .

Мы рассматриваем идентификацию как механизм отождествления индивидом себя с другим человеком или любым объектом. Идентифи­кация есть непосредственное переживание субъектом (той или иной степени) своей тождественности с объектом идентификации. В свою очередь, обособление мы будем рассматривать как отстранение, стрем­ление индивида выделиться из числа других, закрыться от объекта об­щения. Обособление есть непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей отстраненности от объекта обособления.

Объективно идентификация выступает как механизм «присвоения» индивидом своей человеческой сущности, как механизм социализации личности, а обособление — как механизм индивидуализации личности. Обратимся к анализу этих положений.

§ 1. Идентификация как механизм социализации и индивидуализации личности

Происхождение механизма идентификации. Элементарную иденти­фикацию — уподобление — мы можем найти в любом сообществе стад­ных (стайных) животных. Во-первых, детеныши имитируют действия, формы поведения взрослых особей. Среди приматов мы наблюдаем особенное «обезьянничание» молодняка в их отношениях со взрослы­ми. Это обстоятельство дает основание говорить о бессознательной идентификации и имитационном обучении у животных.

Во-вторых, описанные зоопсихологами, биологами и этологами врожденные формы поведения выступают для всех особей одного вида как сигнальные и одновременно идентификационные стимулы. Именно поэтому мы наблюдаем в животном мире такие формы пове­ления одной особи по отношению к другой, которые мы антропо­морфно называем сопереживанием и соучастием.

В-третьих, в сообществах стадных (стайных) животных мы наблю­даем склонность к кооперации именно потому, что они объединены идентификационными отношениями. Тревога, защита, игры и др. происходят в соответствии с врожденными сигналами (позы, дейст­вия звуки), которые идентифицируют состояния животных. Так, сиг­нал опасности, издаваемый одним животным, включает автоматиче­ски физиологические механизмы (расширение кровеносных сосудов, выброс глюкозы в печень, усиление сердечной деятельности, мышеч­ная мобилизация и т.д.) не только у той особи, которая увидела эту опасность, но и у всех однородных особей, слышащих этот сигнал. Здесь происходит идентификация на биологическом, природном уров­не — и все стадо мобилизовано к бою или бегству.

Крик боли одного животного также задает идентификационное со­стояние остальным особям того же вида, но здесь поведение не столь однозначно. То же мы будем наблюдать при звуках, издаваемых жи­вотными в состоянии возбуждения и т.п.

Таким образом, налицо определенные биологические предпосылки процесса идентификации у человека.

Роль идентификации в период предыстории человеческого общест­ва была весьма значительной. Родовой индивид был погружен в поле родовой идентификации. Именно это было организующим началом «гармонии» рода. Родовое «Мы» определяло идентификационные от­ношения членов рода: идентификация формировала склонность к кооперации, а необходимость кооперироваться развивала идентифи­кацию, поднимая ее с биологического уровня на социальный.

Антропосоциогенез проходил под определяющим влиянием труда. Биологические стадные формы существования и биологические формы идентификации предков человека уступили место социальным отноше­ниям. Теперь идентификация протекала не только на уровне врожден­ных сигналов, но и на социальном уровне, прежде всего в труде. Родо­вой ребенок отождествлял свои действия с орудийными действиями взрослого, он пытался подражать не только самому действию, но и его результату. Таким образом, продукт труда стал идентифицироваться с неким образцом. Постепенно развивался и родовой учитель. Первона­чальная педагогика состояла в том, что учитель начал фиксировать ^имание на своих действиях, предлагая ученику делать то же самое.

На заре человечества родовой человек был склонен одушевлять все ^ое окружение и отождествлять с собой все предметы, которые он видел. Идентификация стала развиваться и как способность приписы­вать свои особенности, склонности и чувства другим. Природа одухо­творилась. Каждый предмет чувствовал, мыслил, становился опасным или дружественным. Надо было иметь его в виду постоянно, надо было угадать его желание.

Родовой человек, будучи человеком природным и телесным, ста­новился существом соц

Движение от людей. Тип третий. Обособление., Психология – Гештальт Клуб

Третий тип невротической личности, описанный Карен Хорни в ее
теории неврозов, имеет установку «движение от людей» и тенденцию к
обособлению.

Симптом невротического обособления – это
невыносимая тревога и напряжение от общения с людьми.

Желание осмысленного одиночества – это не невротическое
обособление. Наоборот, невротик избегает глубокого погружения в
самого себя. Именно неспособность к конструктивному уединению
является признаком невроза.

Что характерно для обособленного типа
личности?

1. Смотреть на себя как на объект – отстраненно.

2. Устанавливать эмоциональную дистанцию между собой и другими
– они стараются не вовлекаться в    

    эмоциональную связь с другими (любовь, борьба,
сотрудничество, конкуренция).

3. Подавление и отрицание чувств – исходит из потребности в
дистанции с другими.

4. Чем больше сдерживаются эмоции, тем больше делается акцент
на интеллектуальной сфере.

5. Огромная потребность в «самодостаточности» — могут
уменьшать свои потребности, чтобы меньше  

    зависеть от других.

6. Потребность в уединении.

7. Не любят делиться переживаниями – слишком личные вопросы их
шокируют.

8. Партнерские отношения они легче выстраивают с такими же
обособленными личностями, т.к. те  

    признают их потребность в дистанции. И если
эмоциональная дистанция будет обеспечена, то они могут  
  находится в отношениях длительно.

Основная потребность: потребность в полной
независимости

Из этой потребности вытекает необходимость в самодостаточности
и уединении. Благодаря этому они сохраняют свою целостность.

Обман: смотрят на свою независимость как на
конечную цель. Игнорируют тот факт, что важно, как они этой
независимостью воспользуются.

Невротик обособленного типа пытается избежать всех ситуаций,
где чувствует себя обязанным, стесняемым, принужденным. Они
слишком чувствительны ко всему, что похоже на воздействие и
принуждение. Плохо переносят долговременные обязательства:
контракт, договор, брак, расписание, принятые правила поведения.
Может соглашаться внешне, но внутренне отвергать все правила и
стандарты. Совет со стороны вызывает сопротивление даже если
он совпадает с желаниями невротика.

Огромная потребность быть значимым и важным человеком. Если
это ощущение теряется, он может выйти из своего внутреннего укрытия
и устремится к поиску любви и защиты. И тогда, его можно перепутать
с невротиком подчиненного типа. В терапии, сначала акцент идет на
развитие внутренней силы и уверенности в себе, что приводит
невротика к ощущению и осознанию своей независимости от других. И
может казаться, что начался регресс. Но только в этой точке можно
начать работать над его обособленностью. Внутреннюю устойчивость
дает разрешение внутренних конфликтов, осознание которых
обособленная личность избегает.

Если терапевт сразу хочет сделать клиента общительным – для
клиента это хуже презрения.

При установке движение от людей, невротик пытается достигнуть
внутренней целостности и спокойствия. Если обособленная личность
вступает в тесный контакт с другими людьми ее может разорвать на
части и она может получить нервный срыв (алкоголизм, депрессия,
самоубийство, неспособность работать, сумасшествие).

Причинами нервного срыва может быть измена мужа, невротичность
жены, унижение в армии, непопулярность в коллективе, невозможность
заработать на жизнь, если до этого она была безбедной.

Невротики обособленного типа могут иметь богатую эмоциональную
и интеллектуальную жизнь, но не делать никаких усилий по проявлению
ее во вне. И удивляться почему люди не видят их талантов и
способностей. Они считают, что их внутренние потенциалы уже
богатство, без необходимости их проявлять. Поэтому часто к концу
жизни испытывают разочарование от нереализованности и упущенных
возможностей.

Это связано с тем, что им легче избегать требований жизни, чем
вступать с ней в контакт. Ведь контакт для такой личности – это
угроза ее целостности. В сложных ситуациях такая личность не может
ни бороться, ни успокоится, ни сотрудничать, ни ставить условия, ни
любить, ни быть жесткой. Она беззащитна, поэтому убегает и
прячется.

Если невротическое обособление прогрессирует такому человеку
все сложнее и сложнее решать жизненные проблемы и он становится
беспомощным перед жизнью.

§ 2. Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности

Происхождение
механизма обособления.
Реакцию бессознатель­ного обособления
можно наблюдать в любом сообществе
стадных (стайных) животных. Несмотря на
то что эти животные объединены в стадо
(стаи), они и внутри этого объединения
действуют обособ­ленно: каждый
стремится занять более высокое
иерархическое ме­сто, каждый устремлен
к пище и биологическому комфорту для
себя.

87

Такое
естественное, природное обособление
каждого отдельного жи­вотного в стаде
(стае) создает предпосылки к выживанию
каждого представителя вида.

Среди
приматов мы чаще наблюдаем обособление.
Животное, по­едающее лакомство,
отворачивается от остальных, чтобы
другие не отняли у него еду. Вожак
отнимает у членов стада все, что
мало-мальски привлекает его внимание.
Агрессия
— особая
форма обособ­ления. Животное в этом
состоянии сигнализирует остальным, что
оно небезопасно. Реакция агрессии чаще
всего является реализацией по­требности
в обособлении.

Реакции,
сигнализирующие о стремлении животного
к обособле­нию, проявляются через
враждебные позы, действия, звуки. Животное
может обособиться от членов стада. Но
есть случаи обособления ста­да от
животных других видов или от чужих
своего вида. В этот мо­мент все животные
стада объединяются в общем стремлении
к удале­нию пришельца-врага.

Таким
образом, в животном мире мы находим
некоторые биоло­гические предпосылки
к обособлению человека.

В
период предыстории человеческого
общества обособление играло весьма
значительную роль. Родовой индивид был
погружен только в поле родовой
идентификации. «Мы»
— реально
существующая, малая по численности
первобытная родовая общность, в которой
прежде всего развивался механизм
идентификации. Всякие другие
— «Они».
Род стре­мился обособиться от «Они»,
так как последние несли в себе опасность
разрушения рода. В отношении рода со
всеми «Они» обособление вся­кий раз
приобретало форму отчуждения, выражаемого
в агрессии. По существу, первоначально
это было близкое к животному отчуждение.

Антропосоциогенез,
как мы говорили выше, проходил под
опреде­ляющим влиянием труда. Социальные
отношения людей в рамках раз­вивающегося
труда объединяли их в идентификационных
действиях и требовали появления
рефлексирующего обособления, необходимого
для следования за развивающимися
родовыми законами (табу), для успеш­ного
овладения орудиями труда и всей остальной
родовой культурой.

В
самом деле, чтобы освобождающийся от
биологических форм поведения человеческий
род смог сохраниться в этом мире,
необхо­димо было создать законы,
равные по неукоснительности природ­ным
стимульным поведенческим формам. Такими
законами стали родовые табу.

Сызмальства
подрастающее поколение идентифицировали
с ро­дом. Определяющее значение в этой
родовой идентификации имело табу.
Нарушивший табу автоматически отчуждался
от рода. Если соблюдение родовых правил
обеспечивало индивиду родовую
иден­тификацию, кооперацию во всех
ее видах (разделение крова, пищи, защиту
от чужих и пр.), то нарушение этих правил
отторгало индиви-

„ ^ак
чужого. Он изгонялся, он переставал быть
своим. Нередко род уничтожал отступника,
демонстрируя определенный максимализм.
Так, через крайние формы обособления
— через
отчуждение
— у инди­видов
формировалось понимание необходимости
родового долга и одновременно осуществлялся
контроль.

Управление
родом принадлежащими к нему индивидами
(каждый «как все») имело непреходящее
значение: именно оно обеспечивало
выживание небольших по численности
групп людей в экстремальных условиях,
когда человек (отнюдь еще не sapiens)
должен был противо­стоять бесконечно
огромному миру.

Социальное
бытие рода, особенно трудовая деятельность,
требо­вали не только воспроизводства
родового опыта, но и каких-то ново­введений.
Распределение труда, разделение родовых
функций требо­вали большей
индивидуализации людей, выделения,
осмысливания родом их достоинств и
недостатков.

Очевидно,
на этом этапе родового развития человека
появляется не­кий прообраз имени
—
индивидуального знака родового человека.
Этот знак присваивался каждому индивиду
по различным законам. Синкре­тическое
мышление не могло сразу породить систему
имянаречения. Одни индивиды получали
прозвища за свои родовые деяния (подвиги
на охоте, создание улучшенного орудия
и пр.), другие
— по
ассоциациям, связанным с рождением, с
каким-либо событием, запечатленным в
соз­нании рода, и т.д. Как бы то ни было,
индивидуальный знак уже выде­лял
человека из его родового «Мы»,
индивидуализировал, обособлял.

Получив
имя, родовой человек получал и точку
отсчета своих по­ступков и деяний.
Это было начало социального разрешения
на инди­видуализацию, на обособление.

Однако
табу требовало неукоснительного
следования предписаниям рода. За каждым
следил не только его род, но и более
могущественный, чем человек, тотем.
Тотем в представлении родового сообщества
— пра­отец
этого рода. Тотемом мог быть неодушевленный
предмет или жи­вотное (но в родовом
сознании он был одушевлен), реже
— явление
при­роды. Каждый род носил имя своего
тотема
— духовного
покровителя.

Родовое
сознание порождало нормативность и
создавало социаль­ного контролера
— тотем.
Нарушение табу отдельным индивидом
тре­бовало сиюминутной расправы с
ним рода.

Табу
держало род в готовности к противостоянию
всему враждеб­ному. Это
— жесткая
обязанность, перворожденное в сознании
челове­ка «Надо!», которое обеспечивало
выживание отдельного индивида и всего
рода. Табу формировало волю человека и
дисциплинировало его по законам
социального бытия. Но табу создавало и
обязанности, права самого рода, не
выделяя индивида.

Труд,
как мы знаем, начал индивидуализировать
человека в соци­альном отношении.
Наиболее способные создавали не только
улучшен-

89

ные
орудия, не только превосходили других
в трудовой деятельности, но и ощущали
необходимость улучшения социальной
системы рода. Если успехи в первых
деяниях были очевидны (например,
появлялось больше добычи в результате
использования улучшенного орудия), то
новаторство в социальной области
воспринималось как отступничест­во.
Тот родовой индивид, который, несмотря
на ожидаемую кару, стре­мился к
нововведениям в социальном плане, был
поистине не только новатором, но и
подлинным революционером, прообразом
личностно го начала в человеке. Сколько
их было, безымянных теперь «родовы;

отступников»,
— в
действительности истинных перволичностей!

Для
того чтобы родовой человек предпринял
попытку ввести но’ ваторские идеи в
родовую социальную систему, он должен
был ж только породить эту идею, но и
найти в себе силы обособиться oi
родовых табу, тотема и самого рода. И
это обособление было уж{ качественно
новым по сравнению с отчужденной
агрессией к чужо­му племени.

Обособление
ребенка матерью.
Идентификационные отношени» матери с
ребенком организуют у него социальные
потребности в по­ложительных эмоциях,
притязание на признание и чувство
доверия к людям. Через механизм
идентификации, как мы уже об этом
говори­ли, осуществляется присвоение
из социума всех достижений человече­ства:
высших психических функций, ценностных
ориентации и др.

Идентификация
— механизм
уподобления. Однако мать хочет тво­рить
свое дитя как индивидуальность. Поэтому
наряду с развитием своего малыша через
уподобление человеку вообще, выступая
как посредник между социальным бытованием
человечества и психиче­ским бытием
своего ребенка, она творит также и его
способность к обособлению, ибо эта
способность завершает создание
полноценно­го человека как личности.

Мать
называет свое дитя по имени сразу же
после его рождения. Это обращение по
имени входит в бессознательную сферу
младенца вместе с положительными
эмоциями матери. Здесь идентификаци­онные
механизмы работают на бессознательном
уровне. Однако младенец, погруженный в
поле материнской идентификации, кото­рая
обеспечивает его социальное дозревание,
скоро прекращает свое инфантильное
существование. Мать сама организует
ситуации, ко­торые учат ребенка
необходимому для его нормального
развития обособлению. Мать говорит:
«Сам сделай!», «Сам мой ручки!», «Сам
ешь!», «Сам оденься!» и т.д. Это «Сам!»
— социальное
доверие, социальная необходимость,
которой добивается мать с надеждой и
уверенностью в состоятельности своего
дитяти.

И
малыш награждает мать и всех близких,
когда заявляет: «Петя сам!», «Я сам!», «Я
хочу!», «Я не хочу!», «Я буду!», «Я не
буду!» и мно­гое другое.

Обособление
ребенка творит его личность. Теперь уже
он берет на себя ответственность за
свою самостоятельность. И не важно, что
вначале его ожидают неудачи,- он начинает
формировать свою соб­ственную
внутреннюю позицию.

Присваиваемые
механизмы идентификации и обособления
опреде­ляют самоощущение ребенка,
ощущения им других людей и взаимодей­ствуют
с этими же механизмами в его социальных
контактах с другими. С первых лет жизни
ребенок начинает развиваться как
личность.

Обособление
как механизм развития и бытия личности.
В онтогене­зе личности овладение
обособлением как способностью выделиться
из общего, осознать личностью свою
собственную нерасторжимую цело­стность
и индивидуальность ведет к формированию
механизмов соци­ального поведения,
развития и бытия личности.

Обособление-
прежде всего механизм установления с
другим че­ловеком отношений на
социально приемлемых началах, дающих
воз­можность общающимся сохранять
свою индивидуальность, чувство
собственного достоинства и тем самым
реализовывать свои притяза­ния на
признание.

Обособление
в качестве техники профессионального
общения ло­жится в основу демократического
стиля воздействия: взрослого
— на детей;
лидера- на членов группы и др. Крайняя
степень обособле­ния
— отчуждение
— может
иметь место и в демократическом стиле
как способ выражения негативного
отношения к тому или иному проис­шествию
(поступку) или асоциальному суждению.
Отчуждение в авто­ритарном стиле хотя
и организует дисциплину в группе, но
оно не­продуктивно в плане субъективного
самочувствия членов группы, а также в
плане развития каждой личности.
Отчужденный стиль воспи­тателя рождает
или аналогичный, идентифицирующийся с
ним, агрес­сивный тип личности, или
тревожную и робкую личность.

Обособление
как феномен социогенеза личности, как
механизм, определяющий бытие личности,
имеет двойное воздействие на разви­вающегося
индивида. С одной стороны, обособление
возлагает на лич­ность индивидуальную
ответственность за себя. С другой
стороны, обо­собление может привести
к отчуждению как социальной холодности.

В
условиях разумного воспитания социальное
развитие человека идет в направлении
личностных качеств, обеспечивающих
успешное существование индивида в
группе и группы в целом. Если идентифи­кация
обеспечивает усвоение конвенциональных
ролей, норм, правил поведения в обществе,
то обособление позволяет присваивать
«внеш­нее через внутреннее». Именно
обособление индивидуализирует
при­своенное поведение, ценностные
ориентации и мотивы человека.

И
хотя каждый индивид присваивает структуру
самосознания че­рез идентификационные
механизмы, обособление определяет
индиви­дуальное развитие каждого
звена этой структуры.

90

91

Уровень
первого рождения личности
— присвоение
структуры са­мосознания
— происходит
не только через механизм идентификации.
Присвоенные звенья структуры самосознания
наполняются индивиду­ально окрашенным
содержанием и закрепляются в личности
благода­ря ее способности к обособлению.
Конечно, и сама идентификация избирательна:
внешние воздействия всегда опосредуются
внутренним содержанием, позицией
личности. Но способность к обособлению
-это прежде
всего позитивная способность к удержанию,
защите, со­хранению индивидуального.
Поэтому-то так категорично звучит
ин­фантильная формула структуры
самосознания: «Я
— Петя
— хороший
—мальчик
— был,
есть, буду
— должен
— имею
право».

Уровень
второго рождения личности, как мы знаем,
связан с фор­мированием мировоззрения.
Активная воля, организованная
миро­воззрением в социальном проявлении
индивида, есть самостоятель­ность. И
хотя этой самостоятельности личность
учится через примеры значимых лиц, с
которыми она идентифицируется,
самостоятельность непременно требует
способности к обособлению.

На
этом этапе развития личности механизм
обособления действует на эмоциональном
и когнитивном уровнях. При взаимодействии
с дру­гими личность с высокой культурой
социального общения «сохраняет свое
лицо» не только на эмоциональном, но и
на рациональном уровне. В крайних случаях
депривация личности (ее ценностной
сферы, напри­мер), естественная форма
обособленности, заменяется отчуждением.
Если отчуждение возникает на бессознательном
уровне и это влечет за собой агрессию,
аффективность, то это вредит личности.
Если на этом же эмоциональном фоне
личность в состоянии управлять своими
эмо­циями и демонстрировать отчуждение
на рациональном уровне, то мы говорим
об эмоционально устойчивой личности.

Механизмы развития личности

Главная
цель человеческого бытия

развернуть свои потенциальные возможности,
проявить в жизни то, что дано от природы.
В процессе развития личности общению
отводится особая роль. Общение выступает
главным условием, «выделывающим»
человеческую личность. Любой человек,
включенный в общение, развивается сам.
Вместе с тем он способствует развитию
другого, помогает развернуть возможности
каждого, с кем вступает в общение.

Развитие
человека в общении происходит через
два основных механизма

идентификацию
и обособление (В.С. Мухина). Благодаря
механизму идентификации человек
уподобляется другим людям, «выделывает»
собственное Я
как частицу рода. Поскольку все в мире
повторяется, личность

живая и развивающаяся

сама ощущает связь времен и осознает
единство со всем человеческим родом. В
основе идентификации лежат законы
повторения и связи времен.

Сохранению
своего уникального помогает механизм
обособления.
В основе обособления лежат потребности
в развитии и росте, в свободе и познании
своей сущности. Именно своего

неожиданного и неизведанного, вплетенного
в сложную ткань общечеловеческого.
Чтобы найти свое уникальное, данное
именно ему, и «заполнить себя» своим,
только ему данным предназначением,
человек стремится освободиться от
уравнивающих внешних влияний. Это борьба
за право сделать свой выбор, принять
свое собственное решение.

Идентификация
в широком понимании трактуется как:
переживание индивидом своей тождественности
с другим человеком или любым объектом
действительности; механизм, объясняющий
психопатологические процессы и самое
раннее проявление эмоциональной
привязанности, посредством которого
родительские отношения переводятся в
«супер-эго»⁵²;
один из защитных механизмов, обусловливающий
проекцию субъектом своих чувств и черт
на объекта⁵³.
Понятие диады идентификацияобособление
как механизма развития личности и ее
бытия среди других введено в психологическую
науку и разработано известным отечественным
психологом В. С. Мухиной.

Идентификация,
по В. С. Мухиной, представляет собой
«процесс эмоционального и иного
самоотождествления человека с другим
человеком, группой, образцом». Это
механизм социализации личности,
осуществляющий «присвоение» индивидом
своей человеческой сущности. Обособление

механизм индивидуализации личности,
воплощенный в стремлении индивида
выделиться из числа других, закрыться,
отстраниться. Частный случай обособления

отчуждение

характеризуется как эмоциональная
холодность, лишение близости и доверия.

В.
С. Мухина отмечает, что идентификация
имеет двойное воздействие на развитие
личности: с одной стороны, формирует
способность к установлению положительных
взаимоотношений с людьми, ведет к
развитию социально значимых качеств.
С другой

«может привести к растворению индивида
в другом человеке, выхолащиванию
индивидуального»⁵⁴.
Обособление, в свою очередь, дает
возможность общающимся сохранить свою
индивидуальность, чувство собственного
достоинства. Через обособление развивается
ответственность, самостоятельность. С
другой стороны, обособление может
привести к отчуждению (эмоциональной
холодности).

Итак,
идентификация-обособление

это двуединый механизм развития личности
и ее бытия среди других людей.

В. С. Мухина предлагает принципиально новый подход к пониманию механизмов развития и бытия личности через идентификацию и обособление.

ТОП 10:

Идентификация – механизм присвоения одним индивидом всесторонней человеческой сущности. Обособление – механизм отстаивания индивидом своей природной и человеческой сущности. Мухина рассматривает идентификацию и обособление как диалектически связанные механизмы, по своей глубинной сущности находящиеся в единстве и противоположности. Многие психологические направления наполняют понятие обособления исключительно отрицательным содержанием, настаивая на том, что отчуждение возникает в результате социального развития как нечто сковывающее свободу личности, ее потребности и достоинство. Однако общество всегда нуждалось в самостоятельной и активной личности, а личность – в гармоническом взаимодействии с обществом. Это обстоятельство обусловило формирование определенного механизма в генезисе развития человека. Идентификация и обособление – это и есть два равноценно значимых и одновременно диалектически противоречивых элемента пары единого механизма, развивающего личность и делающего ее психологически свободной. Производные от основной пары (конформность – самостоятельность, сопереживание – зависть и др.) получают свое развитие в специфических социальных ситуациях: из ситуативно возникающего поведения в определенных условиях складываются свойства личности. В структуре личности превалирующий член пары определяет личностные характеристики. В крайнем выражении каждый член пары асоциален. Периоды, которые представляют возрастные достижения в психическом развитии в наиболее типичных пределах, В. С. Мухина определяет следующим образом: ü Младенчество (от 0 до 12-14 мес.) – период, когда ребенок развивается в физическом, психическом и социальном плане чрезвычайно быстро, проходя за короткое время колоссальный путь от беспомощного новорожденного с малым набором врожденных реакций до активного младенца, способного смотреть, слушать, действовать, решать некоторые наглядно воспринимаемые ситуации, взывать о помощи, привлекать внимание, радоваться появлению близких. У младенца уже можно наблюдать такие рефлексы, как защитные, ориентировочные, ориентировочно-пищевые, а также сосательный, цеплятельный и рефлекс отталкивания. Под влиянием внешних впечатлений у ребенка происходит интенсивное развитие мозга и органов чувств. Общение со взрослым в этот период перерастает в совместную деятельность, а действия, которыми ребенок овладевает под руководством взрослого, создают основу для психического развития. К концу первого года у ребенка возникает связь между названием предмета и самим предметом – начальная форма понимания речи. К концу младенчества на основе организуемых взрослыми движений и действий ребенка у него складываются первоначальные представления об окружающем мире и возникают элементарные формы восприятия и мышления. ü Ранний возраст (1 до 3 лет) – основными достижениями раннего детства, которые определяют развитие психики ребенка, являются: овладение телом, овладение речью, развитие предметной деятельности. Эти достижения проявляются: в телесной активности, координированности движений и действий, прямохождении; в развитии соотносящих и орудийных действий; в бурном развитии речи; в развитии способности к замещению, символическим действиям и использованию знаков; в развитии наглядно-действенного, наглядно-образного и знакового мышления; в развитии воображения и памяти; в чувствовании себя источником воображения и воли; в выделении своего «Я» и появлении так называемого чувства личности. ü Дошкольный возраст(3 до 6-7 лет) — период владения социальным пространством человеческих отношений через общение с близкими взрослыми, а также через игровые и реальные отношения со сверстниками. Общаясь со взрослыми и сверстниками, ребенок обучается тонкой рефлексии на другого человека, интенсивно развивает способность к идентификации с людьми, сказочными персонажами, игрушками, изображениями и т. п. Одновременно ребенок открывает для себя позитивную и негативную стороны обособления. Малыш дошкольного возраста учится принятым позитивным формам общения, уместным во взаимоотношениях с окружающими людьми, продвигается в развитии речевого и эмоционального общения. Ребенок начинает приобретать интерес к половым различиям, что содействует развития половой идентификации. Весь период с трех до семи лет просматривается эта тенденция раннего онтогенеза человека: неудержимое, стремительное развитие психических свойств, прерывающееся выраженными остановками – периодами стереотипного воспроизведения достигнутого. В этом возрасте самосознание ребенка развивается на столько, что это дает право говорить о детской личности. ü Младший школьный возраст(от 6-7 лет до 10-11 лет) – к началу младшего школьного возраста ребенок представляет собой в известной степени личность. Он открывает для себя новое место в социальном пространстве человеческих отношений. У него уже достаточно развиты рефлексивные способности; существенным достижением в развитии личности ребенка выступает преобладание мотива «я должен» над мотивом «я хочу». Этот возраст обещает ребенку новые достижения в новой сфере человеческой деятельности – учении. Ребенок в начальной школе усваивает специальные психофизические и психические действия, которые должны обслуживать письмо, арифметические действия, чтение, физкультуру, рисование, ручной труд и другие виды учебной деятельности, на основе которой при благоприятных условиях обучения и достаточном уровне умственного развития ребенка возникают предпосылки к теоретическому сознанию и мышлению. Учебная деятельность требует от ребенка особой рефлексии, связанной с умственными операциями: анализом учебных задач, контролем и организацией исполнительских действий, а также контролем за вниманием, мнемоническими действиями, мысленным планированием и решением задач. Новая социальная ситуация ужесточает условия жизни ребенка и выступает для него как стрессогенная. У каждого ребенка, поступившего в школу, повышается психическая напряженность. В школе происходит стандартизация условий жизни ребенка, в результате выявляется множество отклонений от предначертанного пути развития: гипервозбудимость, гипердинамия, выраженная заторможенность. Общая сензитивность к воздействию окружающих условий жизни, свойственная детству, содействует развитию адаптационных форм поведения, рефлексии и психических функций. В большинстве случаев ребенок приспосабливает себя к стандартным условиям. Ведущей деятельностью становится учебная. ü Отрочество(от 11-12 до 15-16 лет) – период, когда подросток начинает по-новому оценивать свои отношения с семьей. Стремление обрести себя как личность порождает потребность в отчуждении от всех тех, кто привычно, из года в год оказывал на него влияние, и в первую очередь это относится к родительской семье. Это период, когда подросток начинает ценить свои отношения со сверстниками. Стремление идентифицировать себя с себе подобными порождает столь ценимую в общечеловеческой культуре потребность в друге. Именно через дружбу подросток усваивает черты высокого взаимодействия людей: сотрудничество, взаимопомощь, взаимовыручка, риск ради другого и т. д. Дружба в отрочестве благодаря стремлению подростков к взаимной идентификации повышает конформность во взаимоотношениях. Если отроки в семье негативисты, то в среде сверстников они нередко конформисты. Рефлексии на себя и других открывают в отрочестве глубины своего несовершенства – и подросток уходит в состояние психологического кризиса. Субъективно это тяжелые переживания. Но кризис отрочества обогащает подростка знаниями и чувствами таких глубин, о которых он даже не подозревал в детстве.   Заключение По представленным выше концепциям можно проследить, как менялись взгляды на процесс развития психики на протяжении целого столетия: от примитивных и наивных теории до современных зрелых идей и взглядов. Безусловно, каждый подход, каждая концепция имеет положительные и отрицательные стороны, но все они представляют огромную ценность не только для возрастной психологии, но для всей психологии вообще и каждой ее отрасли в частности. Так, работа В. Прейера, где он рассматривал психологическое развитие ребенка как частный вариант биологического, несмотря на ограниченность и наивность есть первая работа, где психика рассматривалась объективно, а не интроспективно. Именно его работа «Душа ребенка», а также подобные работы Н. Менчинской и В. Штерна, положили начало детской психологии. Чуть позже появляются попытки понять закономерности развития психики исходя из биогенетических законов; а параллельно им создаются противоположные, социогенетические теории. Последователи биогенетической теории недооценивали социальных факторов развития. Социогенетическая теория вообще слишком абстрактна, так как, делая акцент на социальных процессах, оставляет в тени общие и биологические условия развития. Однако, не смотря на все недостатки, биогенетический принцип интересен тем, что это были первые попытки научно осмыслить факты развития, уложить их в известную биологическую последовательность, утвердить тот факт, что развитие подчиняется известным закономерностям. Если бы не было этой – пусть не верной, но все же теоретической концепции – то еще долго не было бы и других теоретических концепций. З. Фрейд, со своей теорией личности, в основе которой лежит конфликт между инстинктивной сферой душевной жизни человека и требованиями общества, поставил все понимание человеческой психики того времени с ног на голову. По Фрейду, всякий человек появляется на свет с врожденными сексуальными влечениями. До сих пор, не смотря на многочисленную критику, влияние идей З. Фрейда на современную психологию огромно. Его теория первой показала, что для развития человека главное значение имеет другой человек, а не предметы, которые его окружают, а также его концепция была первой динамической концепцией развития. З. Фрейд раскрыл громадную и еще неизведанную территорию для изучения психики, психических процессов и человеческого поведения. Э. Эриксон – ученик З. Фрейда, расширил фрейдовскую концепцию, вышел за ее рамки. Отличие и преимущества его теории перед теорией Фрейда в том, что Эриксон рассматривал не только детство, а течение всей жизни, а также в том, что Эриксон связывал развитие человека с соматическим развитием, развитием сознательного «Я» и социальным развитием, что отличает его взгляды от пансексуальных взглядов З. Фрейда. Работы Э. Эриксона знаменуют собой начало нового пути исследования психики – психоисторического метода, который представляет собой применение психоанализа к истории. Учение Ж. Пиаже, на взгляд многих психологов – высшее достижение психологии ХХ века. Существует огромный разрыв между тем, что было в детской психологии до работ Пиаже и тем уровнем развития теории, которая существует теперь, благодаря его деятельности. Он создал новые методы, открыл неизвестные до него законы душевной жизни ребенка. Громадный, неоспоримый вклад в развитие современной возрастной психологии внес отечественный психолог Л. С. Выготский, описав принцип культурно-исторического развития ребенка, согласно которому интерпсихическое становится интрапсихическим. По Выготскому, основным источникомразвития психики является среда, в которой психика формируется, тогда как в предыдущих концепциях среда рассматривалась всего лишь как условие, один из факторов развития. Л. С. Выготский сумел перейти от чисто описательного изучения явлений к раскрытию их сущности, это его колоссальная заслуга перед наукой. Культурно-историческая концепция замечательна еще тем, что она преодолевает биологизм, царивший в психологии развития, в основных теориях и концепциях, таких как теория рекапитуляции, теория конвергенции двух факторов, психодинамическая теория развития личности З. Фрейда, концепция интеллектуального развития Ж. Пиаже и др. Д. Б. Эльконин – ученик и последователь Л.С. Выготского – в своих трудах развил наследие Выготского, преодолел интеллектуализм его научных концепций, а также предположил, что в процессе развития ребенка сначала должно происходить освоение мотивационной стороны деятельности, а затем операционально-технической; в развитии можно наблюдать чередование этих видов деятельности. В. С. Мухина предложила принципиально новую теорию развития личности через механизмы идентификации и обособления. Также особенностью концепции В. С. Мухиной является ее универсальность для любых слоев населения, географических и этнологических особенностей, социальных групп.       Список использованной литературы v Обухова Л. Ф. «Детская психология: теории, факты, проблемы» v Кон И. С. «Психология старшеклассника» v З. Фрейд «Лекции по введению в психоанализ», «психоанализ детских неврозов» v Мухина В. С. «Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество» v Выготский Л. С. сочинения в 6-ти томах; т. 3-4. v Возрастная психология, хрестоматия, под редакцией В. С. Мухинойи А. А. Хвостова.     

§2. Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности

Происхождение
механизма обособления.
Реакцию бессознатель­ного обособления
можно наблюдать в любом сообществе
стадных (стайных) животных. Несмотря на
то, что эти животные объединены в стадо
(стаи), они и внутри этого объединения
действуют обособ­ленно: каждый
стремится занять более высокое
иерархическое ме­сто, каждый устремлен
к пище и биологическому комфорту для
себя. Такое естественное, природное
обособление каждого отдельного жи­вотного
в стаде (стае) создает предпосылки к
выживанию каждого представителя вида.

Среди приматов мы
чаще наблюдаем обособление. Животное,
по­едающее лакомство, отворачивается
от остальных, чтобы другие не отняли у
него еду. Вожак отнимает у членов стада
все, что мало-мальски привлекает его
внимание. Агрессия — особая форма
обособ­ления. Животное в этом состоянии
сигнализирует остальным, что оно
небезопасно. Реакция агрессии чаще
всего является реализацией по­требности
в обособлении.

Реакции,
сигнализирующие о стремлении животного
к обособле­нию, проявляются через
враждебные позы, действия, звуки. Животное
может обособиться от членов стада. Но
есть случаи обособления ста­да от
животных других видов или от чужих
своего вида. В этот мо­мент все животные
стада объединяются в общем стремлении
к удале­нию пришельца-врага.

Таким образом, в
животном мире мы находим некоторые
биоло­гические предпосылки к обособлению
человека.

В период предыстории
человеческого общества обособление
играло весьма значительную роль. Родовой
индивид был погружен только в поле
родовой идентификации. «Мы» — реально
существующая, малая по численности
первобытная родовая общность, в которой
прежде всего развивался механизм
идентификации. Всякие другие — «Они».
Род стре­мился обособиться от «Они»,
так как последние несли в себе опасность
разрушения рода. В отношении рода со
всеми «Они» обособление вся­кий раз
приобретало форму отчуждения, выражаемого
в агрессии. По существу, первоначально
это было близкое к животному отчуждение.

Антропосоциогенез,
как мы говорили выше, проходил под
опреде­ляющим влиянием труда. Социальные
отношения людей в рамках раз­вивающегося
труда объединяли их в идентификационных
действиях и требовали появления
рефлексирующего обособления, необходимого
для следования за развивающимися
родовыми законами (табу), для успеш­ного
овладения орудиями труда и всей остальной
родовой культурой.

В самом деле, чтобы
освобождающийся от биологических форм
поведения человеческий род смог
сохраниться в этом мире, необхо­димо
было создать законы, равные по
неукоснительности природ­ным стимульным
поведенческим формам. Такими законами
стали родовые табу.

Сызмальства
подрастающее поколение идентифицировали
с ро­дом. Определяющее значение в этой
родовой идентификации имело табу.
Нарушивший табу автоматически отчуждался
от рода. Если соблюдение родовых правил
обеспечивало индивиду родовую
иден­тификацию, кооперацию во всех
ее видах (разделение крова, пищи, защиту
от чужих и пр.), то нарушение этих правил
отторгало индиви­да как чужого.
Он изгонялся,
он переставал быть своим. Нередко род
уничтожал отступника, демонстрируя
определенный максимализм. Так, через
крайние формы обособления — через
отчуждение — у инди­видов формировалось
понимание необходимости родового долга
и одновременно осуществлялся контроль.

Управление
родом принадлежащими к нему индивидами
(каждый «как все») имело непреходящее
значение: именно оно обеспечивало
выживание небольших по численности
групп людей в экстремальных условиях,
когда человек (отнюдь еще не
sapiens) должен
был противо­стоять бесконечно огромному
миру.

Социальное бытие
рода, особенно трудовая деятельность,
требо­вали не только воспроизводства
родового опыта, но и каких-то ново­введений.
Распределение труда, разделение родовых
функций требо­вали большей
индивидуализации людей, выделения,
осмысливания родом их достоинств и
недостатков.

Очевидно, на этом
этапе родового развития человека
появляется не­кий прообраз имени —
индивидуального знака родового человека.
Этот знак присваивался каждому индивиду
по различным законам. Синкре­тическое
мышление не могло сразу породить систему
имянаречения. Одни индивиды получали
прозвища за свои родовые деяния (подвиги
на охоте, создание улучшенного орудия
и пр.), другие — по ассоциациям, связанным
с рождением, с каким-либо событием,
запечатленным в соз­нании рода, и т.д.
Как бы то ни было, индивидуальный знак
уже выде­лял человека из его родового
«Мы», индивидуализировал, обособлял.

Получив имя, родовой
человек получал и точку отсчета своих
по­ступков и деяний. Это было начало
социального разрешения на инди­видуализацию,
на обособление.

Однако табу
требовало неукоснительного следования
предписаниям рода. За каждым следил не
только его род, но и более могущественный,
чем человек, тотем. Тотем в представлении
родового сообщества — пра­отец этого
рода. Тотемом мог быть неодушевленный
предмет или жи­вотное (но в родовом
сознании он был одушевлен), реже — явление
при­роды. Каждый род носил имя своего
тотема — духовного покровителя.

Родовое сознание
порождало нормативность и создавало
социального контролера — тотем. Нарушение
табу отдельным индивидом тре­бовало
сиюминутной расправы с ним рода.

Табу держало род
в готовности к противостоянию всему
враждеб­ному. Это — жесткая обязанность,
перворожденное в сознании челове­ка
«Надо!», которое обеспечивало выживание
отдельного индивида и всего рода. Табу
формировало волю человека и дисциплинировало
его по законам социального бытия. Но
табу создавало и обязанности, права
самого рода, не выделяя индивида.

Труд, как мы знаем,
начал индивидуализировать человека в
соци­альном отношении. Наиболее
способные создавали не только улучшенные
орудия, не только превосходили других
в трудовой деятельности, но и ощущали
необходимость улучшения социальной
системы рода. Если успехи в первых
деяниях были очевидны (например,
появлялось больше добычи в результате
использования улучшенного орудия), то
новаторство в социальной области
воспринималось как отступничест­во.
Тот родовой индивид, который, несмотря
на ожидаемую кару, стре­мился к
нововведениям в социальном плане, был
поистине не только новатором, но и
подлинным революционером, прообразом
личностно­го начала в человеке. Сколько
их было, безымянных теперь «родовых
отступников», — в действительности
истинных перволичностей!

Для того чтобы
родовой человек предпринял попытку
ввести но­ваторские идеи в родовую
социальную систему, он должен был не
только породить эту идею, но и найти в
себе силы обособиться от родовых табу,
тотема и самого рода. И это обособление
было уже качественно новым по сравнению
с отчужденной агрессией к чужо­му
племени.

Обособление
ребенка матерью.
Идентификационные отношения матери с
ребенком организуют у него социальные
потребности в по­ложительных эмоциях,
притязание на признание и чувство
доверия к людям. Через механизм
идентификации, как мы уже об этом
говори­ли, осуществляется присвоение
из социума всех достижений человече­ства:
высших психических функций, ценностных
ориентации и др.

Идентификация —
механизм уподобления. Однако мать хочет
тво­рить свое дитя как индивидуальность.
Поэтому наряду с развитием своего малыша
через уподобление человеку вообще,
выступая как посредник между социальным
бытованием человечества и психиче­ским
бытием своего ребенка, она творит также
и его способность к обособлению, ибо
эта способность завершает создание
полноценно­го человека как личности.

Мать называет свое
дитя по имени сразу же после его рождения.
Это обращение по имени входит в
бессознательную сферу младенца вместе
с положительными эмоциями матери. Здесь
идентификаци­онные механизмы работают
на бессознательном уровне. Однако
младенец, погруженный в поле материнской
идентификации, кото­рая обеспечивает
его социальное дозревание, скоро
прекращает свое инфантильное существование.
Мать сама организует ситуации, ко­торые
учат ребенка необходимому для его
нормального развития обособлению. Мать
говорит: «Сам сделай!», «Сам мой ручки!»,
«Сам ешь!», «Сам оденься!» и т.д. Это
«Сам!» — социальное доверие, социальная
необходимость, которой добивается мать
с надеждой и уверенностью в состоятельности
своего дитяти.

И малыш награждает
мать и всех близких, когда заявляет:
«Петя сам!», «Я сам!», «Я хочу!», «Я не
хочу!», «Я буду!», «Я не буду!» и мно­гое
другое.

Обособление ребенка
творит его личность. Теперь уже он берет
на себя ответственность за свою
самостоятельность. И не важно, что
вначале его ожидают неудачи, — он начинает
формировать свою соб­ственную
внутреннюю позицию.

Присваиваемые
механизмы идентификации и обособления
опреде­ляют самоощущение ребенка,
ощущения им других людей и взаимодей­ствуют
с этими же механизмами в его социальных
контактах с другими. С первых лет жизни
ребенок начинает развиваться как
личность.

Обособление
как механизм развития и бытия личности.
В онтогене­зе
личности овладение обособлением как
способностью выделиться из общего,
осознать личностью свою собственную
нерасторжимую цело­стность и
индивидуальность ведет к формированию
механизмов соци­ального поведения,
развития и бытия личности.

Обособление —
прежде всего механизм установления с
другим че­ловеком отношений на
социально приемлемых началах, дающих
воз­можность общающимся сохранять
свою индивидуальность, чувство
собственного достоинства и тем самым
реализовывать свои притяза­ния на
признание.

Обособление
в качестве техники профессионального
общения ло­жится в основу демократического
стиля воздействия: взрослого — на детей;
лидера — на членов группы и др. Крайняя
степень обособле­ния — отчуждение —
может иметь место и в демократическом
стиле как способ выражения негативного
отношения к тому или иному проис­шествию
(поступку) или асоциальному суждению.
Отчуждение в авто­ритарном стиле хотя
и организует дисциплину в группе, но
оно не­продуктивно в плане субъективного
самочувствия членов группы, а также в
плане развития каждой личности.
Отчужденный стиль воспи­тателя рождает
или аналогичный, идентифицирующийся с
ним, агрес­сивный тип личности, или
тревожную и робкую личность.

Обособление как
феномен социогенеза личности, как
механизм, определяющий бытие личности,
имеет двойное воздействие на разви­вающегося
индивида. С одной стороны, обособление
возлагает на лич­ность индивидуальную
ответственность за себя. С другой
стороны, обо­собление может привести
к отчуждению как социальной холодности.

В условиях разумного
воспитания социальное развитие человека
идет в направлении личностных качеств,
обеспечивающих успешное существование
индивида в группе и группы в целом. Если
идентифи­кация обеспечивает усвоение
конвенциональных ролей, норм, правил
поведения в обществе, то обособление
позволяет присваивать «внеш­нее через
внутреннее». Именно обособление
индивидуализирует при­своенное
поведение, ценностные ориентации и
мотивы человека.

И хотя каждый
индивид присваивает структуру самосознания
че­рез идентификационные механизмы,
обособление определяет индиви­дуальное
развитие каждого звена этой структуры.

Уровень первого
рождения личности — присвоение структуры
са­мосознания — происходит не только
через механизм идентификации. Присвоенные
звенья структуры самосознания наполняются
индивиду­ально окрашенным содержанием
и закрепляются в личности благода­ря
ее способности к обособлению. Конечно,
и сама идентификация избирательна:
внешние воздействия всегда опосредуются
внутренним содержанием, позицией
личности. Но способность к обособлению
— это прежде всего позитивная способность
к удержанию, защите, со­хранению
индивидуального. Поэтому-то так
категорично звучит ин­фантильная
формула структуры самосознания: «Я —
Петя — хороший — мальчик — был, есть, буду
— должен — имею право».

Уровень второго
рождения личности, как мы знаем, связан
с фор­мированием мировоззрения.
Активная воля, организованная
миро­воззрением в социальном проявлении
индивида, есть самостоятель­ность. И
хотя этой самостоятельности личность
учится через примеры значимых лиц, с
которыми она идентифицируется,
самостоятельность непременно требует
способности к обособлению.

На этом этапе
развития личности механизм обособления
действует на эмоциональном и когнитивном
уровнях. При взаимодействии с дру­гими
личность с высокой культурой социального
общения «сохраняет свое лицо» не только
на эмоциональном, но и на рациональном
уровне. В крайних случаях депривация
личности (ее ценностной сферы, напри­мер),
естественная форма обособленности,
заменяется отчуждением. Если отчуждение
возникает на бессознательном уровне и
это влечет за собой агрессию, аффективность,
то это вредит личности. Если на этом же
эмоциональном фоне личность в состоянии
управлять своими эмо­циями и
демонстрировать отчуждение на рациональном
уровне, то мы говорим об эмоционально
устойчивой личности.

Изоляция (психология) — Инфогалактика: ядро ​​планетарного знания

Эта статья о механизме психологической защиты. При отсутствии социальных контактов см. Социальная изоляция.

Изоляция (нем. Isolierung ) — это защитный механизм в психоаналитической теории, впервые предложенный Зигмундом Фрейдом. Хотя эта концепция связана с подавлением, она имеет несколько отличий. Он характеризуется как умственный процесс, связанный с созданием разрыва между неприятным или угрожающим познанием и другими мыслями и чувствами.За счет сведения к минимуму ассоциативных связей с другими мыслями об угрозе познания вспоминают реже и с меньшей вероятностью повлияют на самооценку или самооценку. ^[1] Фрейд проиллюстрировал эту концепцию на примере человека, который начинает цепочку мыслей, а затем останавливается на мгновение, прежде чем перейти к другому предмету. Его теория утверждала, что, вставляя интервал, человек «позволял понять символически, что он не позволит своим мыслям об этом впечатлении или деятельности вступить в ассоциативный контакт с другими мыслями. ^[2] В качестве защиты от вредных мыслей изоляция не дает «я» позволять этим познаниям повторяться и, возможно, разрушать самооценку.

Доказательства

Широкий спектр исследований подтверждает вывод о том, что люди защищают себя от угроз, мысленно изолируя их. Было показано, что репрессоры обрабатывают информацию поспешно, поверхностно или минимально. ^[3] При представлении некоторой негативной информации они часто вызывают спонтанные счастливые мысли или чувства, сводя к минимуму их влияние. ^[1] Депрессивные люди гораздо более тщательно обрабатывают информацию, хорошую или плохую. Этот высокий уровень обработки создает прочные ассоциативные связи с аналогичной информацией. Когда депрессивный человек пытается избежать вредного познания, он часто думает о какой-то другой мысли, негативно влияющей на него. ^[4] Данные исследований на людях и животных показывают, что изоляция побуждает восприимчивость к социальным угрозам и мотивирует обновление социальных связей. ^[5]

Одно исследование показало, что люди будут оставаться довольными своей работой перед лицом отрицательной обратной связи до тех пор, пока они смогут изолировать обратную связь от стандартов производительности.Исследователи представят стандарты либо до выступления, либо после выступления, но до обратной связи, либо после выступления и обратной связи. Люди, рано получившие стандарты, вспомнили о них, как и о других, но просто проигнорировали их. Им удалось изолировать свою обратную связь от стандартов, тем самым минимизировав угрозу своей самооценке. Те, кто получил стандарты позже, были менее удовлетворены своей работой, не могли избежать своего отсутствия успеха по сравнению с нормой. ^[6] Эту форму изоляции называют тривиализацией. ^[1]

Другой заслуживающий внимания тип изоляции называется «временным брекетингом», при котором некоторые предполагаемые неудачи или недостатки похоронены в прошлом, эффективно устраняя их влияние на текущее «я». Этот тип отделения от прошлого можно увидеть в религиозном обращении или опыте «возрождения свыше», в некоторых программах по избавлению от наркозависимости и в отбрасывании делинквентных файлов в правовой системе. ^[1] Эти общественно приемлемые практики фактически делают изоляцию социально допустимой, по крайней мере в определенных случаях; и такое поведение, кажется, снимает стресс от прошлых событий. Люди с низкой самооценкой часто используют временной брекетинг при описании прошлых неудач. Изолируя себя от любого проступка, который они доводят до сознания, они утверждают, что это не имеет ничего общего с их текущим состоянием или отношениями с людьми. ^[7]

Эффект

Было показано, что у привычных репрессоров меньше неприятных воспоминаний, чем у других людей, но разница заключается во вторичных ассоциациях. ^[1] Исследования репрессоров пришли к выводу, что у них были столь же сильные негативные реакции на плохие воспоминания, однако эти воспоминания не вызывали других негативных чувств в такой степени, как они вызывали у не-репрессоров. ^[8] Фраза «архитектура менее сложных эмоций» была создана для описания этого явления. ^{[1] [8]} Репрессоры, как и все остальные, имеют плохую память, но их меньше беспокоят, потому что они относительно изолированы в памяти. ^[1] Наиболее современные исследователи согласны с тем, что изоляция является одним из наиболее эффективных и важных механизмов защиты от вредных познаний. ^[1] Это механизм совладания, который не требует иллюзий реальности, что делает его более правдоподобным, чем некоторые альтернативы (отрицание, сублимация, проекция и т. Д.). Потребуются дальнейшие исследования, чтобы отчеты об изоляции считались полностью конкретными. ^[1]

Список литературы

1. ↑ ^{1,0 1,1 1,2 1,3 1,4 1,5 1,6 1,7 1,8} Баумейстер, Рой Ф.; Карен Дейл; Кристин Л. Соммер (1 декабря 1998 г.). «Механизмы защиты Фрейда и эмпирические данные в современной социальной психологии: формирование реакции, проекция, смещение, отмена, изоляция, сублимация и отрицание». Журнал личности . 66 (6): 1081–1124. DOI: 10.1111 / 1467-6494.00043.
2. ↑ Фрейд, Зигмунд (1961). Стандартное издание полного собрания сочинений Зигмунда Фрейда (Vol.20) . Лондон: Hogarth Press. С. 77–178.
3. ↑ Бонанно, Г. А .; Дэвис, П. Дж .; Singer, J. L .; Шварц, Г. Э. (1991). «Репрессорная личность и избегающая обработка информации: дихотическое слушание». Журнал исследований личности . 62 : 386–401. DOI: 10.1016 / 0092-6566 (91)

   -р.

4. ↑ Эдвардс, Дж.А .; Вири, Г. (1993). «Депрессия и континуум, формирующий впечатление: фрагментарная обработка, несмотря на доступность информации о категориях». Журнал личности и социальной психологии . 64 : 636–645. DOI: 10.1037 / 0022-3514.64.4.636.
5. ↑ Cacioppo, J. T., Hawkley, L.C., Norman, G.J., & Berntson, G.G. (2011). Социальная изоляция. Ann. N.Y. Acad. Sci. 1231, 17-22.
6. ↑ Schul, Y; Шифф, М. (1995). «О издержках и выгодах незнания: как на удовлетворенность работой влияет знание стандарта до начала работы». Бюллетень личности и социальной психологии . 21 : 491–501. DOI: 10.1177 / 0146167295215007.
7. ↑ Baumeister, R. F .; Илько, С. А. (1995). «Неглубокая благодарность: общественное и частное признание внешней помощи в счетах успеха». Фундаментальная и прикладная социальная психология . 191-209. 16 .
8. ↑ ^{8,0 8,1} Hansen, R.D .; Хансен, К. Х. (1988). «Подавление эмоционально окрашенных воспоминаний: архитектура менее сложных эмоций». Журнал личности и социальной психологии . 55 : 811–818. DOI: 10.1037 / 0022-3514.55.5.811.

.

Wikizero — Изоляция (психология)

Защитный механизм

Эта статья о психологическом защитном механизме. При отсутствии социальных контактов см. Социальная изоляция.

Изоляция (нем. Isolierung ) — это защитный механизм в психоаналитической теории, впервые предложенный Зигмундом Фрейдом. Хотя эта концепция связана с репрессиями, она имеет несколько отличий. Он характеризуется как умственный процесс, связанный с созданием разрыва между неприятным или угрожающим познанием и другими мыслями и чувствами.За счет сведения к минимуму ассоциативных связей с другими мыслями об угрозе познания вспоминают реже и с меньшей вероятностью повлияют на самооценку или самооценку. ^[1] Фрейд проиллюстрировал эту концепцию на примере человека, который начинает цепочку мыслей, а затем останавливается на мгновение, прежде чем перейти к другому предмету. Его теория утверждала, что, вставляя интервал, человек «позволял понять символически, что он не позволит своим мыслям об этом впечатлении или деятельности вступить в ассоциативный контакт с другими мыслями.» ^[2] В качестве защиты от вредных мыслей изоляция не позволяет» я «позволить этим познаниям повторяться и, возможно, разрушать самооценку.

Доказательства [править]

Широкий спектр исследований подтверждает вывод о том, что люди защищают себя от угроз, мысленно изолируя их. Было показано, что репрессоры обрабатывают информацию поспешно, поверхностно или минимально. ^[3] При представлении некоторой негативной информации они часто генерируют спонтанные счастливые мысли или чувства, сводя к минимуму его влияние. ^[1] Депрессивные люди гораздо более тщательно обрабатывают информацию, хорошую или плохую. Этот высокий уровень обработки создает прочные ассоциативные связи с аналогичной информацией. Когда депрессивный человек пытается избежать вредного познания, он часто думает о какой-то другой мысли, негативно влияющей на него. ^[4] Данные исследований на людях и животных показывают, что изоляция способствует повышению чувствительности к социальным угрозам и мотивирует к обновлению социальных связей. ^[5]

Одно исследование показало, что люди останутся довольны своей работой даже перед лицом отрицательной обратной связи, если они смогут сохранить обратную связь изолированной от стандартов производительности.Исследователи представят стандарты либо до выступления, либо после выступления, но до обратной связи, либо после выступления и обратной связи. Люди, рано получившие стандарты, вспомнили о них, как и о других, но просто проигнорировали их. Им удалось изолировать свою обратную связь от стандартов, тем самым минимизировав угрозу своей самооценке. Те, кто получил стандарты позже, были менее удовлетворены своей работой, не могли избежать своего отсутствия успеха по сравнению с нормой. ^[6] Эта форма изоляции была названа тривиальной. ^[1]

Другой заслуживающий внимания тип изоляции называется «временным брекетингом», при котором некоторые предполагаемые неудачи или недостатки скрываются в прошлом, эффективно устраняя их влияние на текущее «я». Этот тип отделения от прошлого можно увидеть в религиозном обращении или опыте «возрождения свыше», в некоторых программах по избавлению от наркозависимости и в отбрасывании делинквентных файлов в правовой системе. ^[1] Эти общественно приемлемые практики фактически делают изоляцию социально допустимой, по крайней мере, в определенных случаях; и такое поведение, кажется, снимает стресс от прошлых событий. Люди с низкой самооценкой часто используют временной брекетинг при описании прошлых неудач. Изолируя себя от любого проступка, который они доводят до сознания, они утверждают, что это не имеет ничего общего с их текущим состоянием или отношениями с людьми. ^[7]

Эффект [править]

Было показано, что у привычных репрессоров меньше неприятных воспоминаний, чем у других людей, но разница заключается во вторичных ассоциациях. ^[1] Исследования репрессоров пришли к выводу, что у них были столь же сильные негативные реакции на плохие воспоминания, однако эти воспоминания не вызывали других негативных чувств в такой степени, как они вызывали у не-репрессоров. ^[8] Фраза «архитектура менее сложных эмоций» была создана для описания этого явления. ^{[1] [8]} Репрессоры, как и все остальные, обладают плохой памятью, но их меньше беспокоят, поскольку они относительно изолированы в памяти. ^[1] Самые современные исследователи согласны с тем, что изоляция является одним из наиболее эффективных и важных механизмов защиты от вредных познаний. ^{a b c d e 000 h i} Baumeister, Roy F .; Карен Дейл; Кристин Л. Соммер (1 декабря 1998 г.). «Механизмы защиты Фрейда и эмпирические данные в современной социальной психологии: формирование реакции, проекция, смещение, отмена, изоляция, сублимация и отрицание». ^{a b} Hansen, R.D .; Хансен, К. Х. (1988). «Подавление эмоционально окрашенных воспоминаний: архитектура менее сложных эмоций». Журнал личности и социальной психологии . 55 : 811–818. DOI: 10.1037 / 0022-3514.55.5.811.

.

Wikizero — Изоляция (психология)

Защитный механизм

Эта статья о психологическом защитном механизме. При отсутствии социальных контактов см. Социальная изоляция.

Изоляция (нем. Isolierung ) — это защитный механизм в психоаналитической теории, впервые предложенный Зигмундом Фрейдом. Хотя эта концепция связана с репрессиями, она имеет несколько отличий. Он характеризуется как умственный процесс, связанный с созданием разрыва между неприятным или угрожающим познанием и другими мыслями и чувствами.За счет сведения к минимуму ассоциативных связей с другими мыслями об угрозе познания вспоминают реже и с меньшей вероятностью повлияют на самооценку или самооценку. ^[1] Фрейд проиллюстрировал эту концепцию на примере человека, который начинает цепочку мыслей, а затем останавливается на мгновение, прежде чем перейти к другому предмету. Его теория утверждала, что, вставляя интервал, человек «позволял понять символически, что он не позволит своим мыслям об этом впечатлении или деятельности вступить в ассоциативный контакт с другими мыслями.» ^[2] В качестве защиты от вредных мыслей изоляция не позволяет» я «позволить этим познаниям повторяться и, возможно, разрушать самооценку.

Доказательства [править]

Широкий спектр исследований подтверждает вывод о том, что люди защищают себя от угроз, мысленно изолируя их. Было показано, что репрессоры обрабатывают информацию поспешно, поверхностно или минимально. ^[3] При представлении некоторой негативной информации они часто генерируют спонтанные счастливые мысли или чувства, сводя к минимуму его влияние. ^[1] Депрессивные люди гораздо более тщательно обрабатывают информацию, хорошую или плохую. Этот высокий уровень обработки создает прочные ассоциативные связи с аналогичной информацией. Когда депрессивный человек пытается избежать вредного познания, он часто думает о какой-то другой мысли, негативно влияющей на него. ^[4] Данные исследований на людях и животных показывают, что изоляция способствует повышению чувствительности к социальным угрозам и мотивирует к обновлению социальных связей. ^[5]

Одно исследование показало, что люди останутся довольны своей работой даже перед лицом отрицательной обратной связи, если они смогут сохранить обратную связь изолированной от стандартов производительности.Исследователи представят стандарты либо до выступления, либо после выступления, но до обратной связи, либо после выступления и обратной связи. Люди, рано получившие стандарты, вспомнили о них, как и о других, но просто проигнорировали их. Им удалось изолировать свою обратную связь от стандартов, тем самым минимизировав угрозу своей самооценке. Те, кто получил стандарты позже, были менее удовлетворены своей работой, не могли избежать своего отсутствия успеха по сравнению с нормой. ^[6] Эта форма изоляции была названа тривиальной. ^[1]

Другой заслуживающий внимания тип изоляции называется «временным брекетингом», при котором некоторые предполагаемые неудачи или недостатки скрываются в прошлом, эффективно устраняя их влияние на текущее «я». Этот тип отделения от прошлого можно увидеть в религиозном обращении или опыте «возрождения свыше», в некоторых программах по избавлению от наркозависимости и в отбрасывании делинквентных файлов в правовой системе. ^[1] Эти общественно приемлемые практики фактически делают изоляцию социально допустимой, по крайней мере, в определенных случаях; и такое поведение, кажется, снимает стресс от прошлых событий. Люди с низкой самооценкой часто используют временной брекетинг при описании прошлых неудач. Изолируя себя от любого проступка, который они доводят до сознания, они утверждают, что это не имеет ничего общего с их текущим состоянием или отношениями с людьми. ^[7]

Эффект [править]

Было показано, что у привычных репрессоров меньше неприятных воспоминаний, чем у других людей, но разница заключается во вторичных ассоциациях. ^[1] Исследования репрессоров пришли к выводу, что у них были столь же сильные негативные реакции на плохие воспоминания, однако эти воспоминания не вызывали других негативных чувств в такой степени, как они вызывали у не-репрессоров. ^[8] Фраза «архитектура менее сложных эмоций» была создана для описания этого явления. ^{[1] [8]} Репрессоры, как и все остальные, обладают плохой памятью, но их меньше беспокоят, поскольку они относительно изолированы в памяти. ^[1] Самые современные исследователи согласны с тем, что изоляция является одним из наиболее эффективных и важных механизмов защиты от вредных познаний. ^{a b c d e 000 h i} Baumeister, Roy F .; Карен Дейл; Кристин Л. Соммер (1 декабря 1998 г.). «Механизмы защиты Фрейда и эмпирические данные в современной социальной психологии: формирование реакции, проекция, смещение, отмена, изоляция, сублимация и отрицание». ^{a b} Hansen, R.D .; Хансен, К. Х. (1988). «Подавление эмоционально окрашенных воспоминаний: архитектура менее сложных эмоций». Журнал личности и социальной психологии . 55 : 811–818. DOI: 10.1037 / 0022-3514.55.5.811.

.

изоляция (психология) Википедия

Защитный механизм

Эта статья о механизме психологической защиты. При отсутствии социальных контактов см. Социальная изоляция.

Изоляция (нем. Isolierung ) — это защитный механизм в психоаналитической теории, впервые предложенный Зигмундом Фрейдом. Хотя эта концепция связана с репрессиями, она имеет несколько отличий. Он характеризуется как умственный процесс, связанный с созданием разрыва между неприятным или угрожающим познанием и другими мыслями и чувствами.За счет сведения к минимуму ассоциативных связей с другими мыслями об угрозе познания вспоминают реже и с меньшей вероятностью повлияют на самооценку или самооценку. ^[1]
Фрейд проиллюстрировал эту концепцию на примере человека, который начал цепочку мыслей, а затем остановился на мгновение, прежде чем перейти к другому предмету. Его теория утверждала, что, вставляя интервал, человек «позволял понять символически, что он не позволит своим мыслям об этом впечатлении или деятельности вступить в ассоциативный контакт с другими мыслями.» ^[2] В качестве защиты от вредных мыслей изоляция не позволяет» я «позволить этим познаниям повторяться и, возможно, разрушать самооценку.

Доказательства []

Широкий спектр исследований подтверждает вывод о том, что люди защищают себя от угроз, мысленно изолируя их. Было показано, что репрессоры обрабатывают информацию поспешно, поверхностно или минимально. ^[3] При представлении некоторой негативной информации они часто вызывают спонтанные счастливые мысли или чувства, сводя к минимуму их влияние. ^[1] Депрессивные люди гораздо более тщательно обрабатывают информацию, хорошую или плохую. Этот высокий уровень обработки создает прочные ассоциативные связи с аналогичной информацией. Когда депрессивный человек пытается избежать вредного познания, он часто думает о какой-то другой мысли, негативно влияющей на него. ^[4] Данные исследований на людях и животных показывают, что изоляция способствует повышению чувствительности к социальным угрозам и мотивирует к обновлению социальных связей. ^[5]

Одно исследование показало, что люди останутся довольны своей работой даже перед лицом отрицательной обратной связи, если они смогут сохранить обратную связь изолированной от стандартов производительности.Исследователи представят стандарты либо до выступления, либо после выступления, но до обратной связи, либо после выступления и обратной связи. Люди, рано получившие стандарты, вспомнили о них, как и о других, но просто проигнорировали их. Им удалось изолировать свою обратную связь от стандартов, тем самым минимизировав угрозу своей самооценке. Те, кто получил стандарты позже, были менее удовлетворены своей работой, не могли избежать своего отсутствия успеха по сравнению с нормой. ^[6] Эта форма изоляции была названа тривиальной. ^[1]

Другой заслуживающий внимания тип изоляции называется «временным брекетингом», при котором некоторые предполагаемые неудачи или недостатки скрываются в прошлом, эффективно устраняя их влияние на текущее «я». Этот тип отделения от прошлого можно увидеть в религиозном обращении или опыте «возрождения свыше», в некоторых программах по избавлению от наркозависимости и в отбрасывании делинквентных файлов в правовой системе. ^[1] Эти общественно приемлемые практики фактически делают изоляцию социально допустимой, по крайней мере, в определенных случаях; и такое поведение, кажется, снимает стресс от прошлых событий. Люди с низкой самооценкой часто используют временной брекетинг при описании прошлых неудач. Изолируя себя от любого проступка, который они доводят до сознания, они утверждают, что это не имеет ничего общего с их текущим состоянием или отношениями с людьми. ^[7]

Эффект []

Было показано, что у привычных репрессоров меньше неприятных воспоминаний, чем у других людей, но разница заключается во вторичных ассоциациях. ^[1] Исследования репрессоров пришли к выводу, что у них были столь же сильные негативные реакции на плохие воспоминания, однако эти воспоминания не вызывали других негативных чувств в такой степени, как они вызывали у не-репрессоров. ^[8] Фраза «архитектура менее сложных эмоций» была создана для описания этого явления. ^{[1] [8]} Репрессоры, как и все остальные, обладают плохой памятью, но их меньше беспокоят, поскольку они относительно изолированы в памяти. ^[1] Самые современные исследователи согласны с тем, что изоляция является одним из наиболее эффективных и важных механизмов защиты от вредных познаний. ^{a b c d e 000 h i} Baumeister, Roy F .; Карен Дейл; Кристин Л. Соммер (1 декабря 1998 г.). «Механизмы защиты Фрейда и эмпирические данные в современной социальной психологии: формирование реакции, проекция, смещение, отмена, изоляция, сублимация и отрицание». ^{a b} Hansen, R.D .; Хансен, К. Х. (1988). «Подавление эмоционально окрашенных воспоминаний: архитектура менее сложных эмоций». Журнал личности и социальной психологии . 55 : 811–818. DOI: 10.1037 / 0022-3514.55.5.811.

.