Нужна ли свобода человеку: Для чего нужна человеку свобода

Содержание

Для чего нужна человеку свобода

Так как все хотят свободы и открыто об этом заявляют, то она необходима. Но проблема в том, что понятие свободы у всех разное и зависит это определение от воспитания человека, его ценностей, мировоззрения. Кто-то трактует свободу как возможность делать все, что захочется, то есть совершать противоправные и противозаконные действия, подчиненные злому умыслу. В этом смысле свободы нужно лишать, так как извращенное понятие о том, что правильно, а что нет, может привести к совершению человеком ряда преступлений, в том числе и особо тяжких.Свобода от чего-то – так воспринимает свободу большинство людей. Свобода от каждодневной рутинной работы – то есть возможность делать то, что хочется, заниматься тем, что нравится. Свобода в личных отношениях часто подразумевает наличие нескольких партнеров, «узаконивает» неоднократные измены. Очень часто, получив свободу, человек теряется – он больше не знает, что с ней делать. Когда вы очень долго хотите чего-то, стремитесь к этому, наделяете желаемое несуществующими характеристиками, то происходит идеализация – вам кажется, что достигнув этой свободы, вы изменитесь. На деле же получается, что получив свободу, вы понимаете, что она вам была не нужна. В своем оптимальном проявлении свобода дает человеку право выбирать – как только ребенок подрастает и становится дееспособным настолько, что может принимать решения, то он начинает делать выбор. До этого его свободу ограничивают родительские рамки, а после определенного возраста этот уже взрослый человек может решать, кем он хочет быть, куда пойдет учиться, с кем он будет общаться, как одеваться и т.д. Наличие свободы в этом смысле необходимо, так как без этого невозможно найти свой образ, определить свои предпочтения, создать свой имидж. Имея возможность в течение жизни выбирать то, к чему человек стремится, он приобретает индивидуальность, реализует свои жизненные планы. Лишив человека свободы, его можно лишить той жизни, которой он хочет жить. Но и абсолютной свободы не существует – как только вы начинаете добиваться долгожданной свободы, вы попадаете в зависимость от своих желаний, что по сути уже является несвободой.

Хотим ли мы быть свободными на самом деле?

ФОТО Getty Images

Основные идеи

Мы не рождаемся свободными. Свобода – состояние, до которого нужно дорасти, и удается это не всем.
Свобода неотделима от ответственности. Нельзя быть свободным человеком, не осознавая последствий своих поступков. Готовность совершить поступок и отвечать за него – главный критерий свободы.
Борьба с ограничениями не может быть смыслом и целью. Отсутствие ограничений не означает свободы, если мы не знаем, что делать дальше.

В последнее время мы часто говорим о свободе. И редко задумываемся о том, что же это такое. Рождаемся мы свободными или обретаем свободу через опыт? Должна ли свобода непременно быть завоевана? И что общего у свободы холостяка и свободы, которую прославляет политик, выступая перед избирателями?

Внешние проявления

«Все люди рождаются свободными», – повторяют (и во все времена любили повторять) те, кто желал для человечества лучшей участи. Но всегда были и те, кто чувствовал: наши отношения со свободой не так просты, как кажется на первый взгляд. Многие поколения школьников исправно раскрывали в сочинениях «тему свободы в лирике Пушкина», но только в уже неютном возрасте можно оценить, как много разных ликов свободы соседствуют в пушкинских строках: природная (воля), любовная, бунтарско-романтическая, либеральная, свобода поэта, наконец.

У психологов свой взгляд на свободу. Для них наша врожденная свобода, мягко говоря, неочевидна. Просто потому, что психология связывает свободу с нашими действиями, а не с нами самими. И до тех пор, пока нет поступков, рассуждать о человеческой свободе нет никакого смысла, вернее – повода.

Однако ребенок, появившись на свет, совершает множество действий. И скажем, в любящей семье ребенок спит, если ему хочется спать, ест, если ему хочется есть, а еще ползает, прыгает и играет – тоже тогда, когда ему этого хочется. Значит ли это, что он свободен? Нет, потому что все эти действия – проявления спонтанности, непосредственных импульсов, объясняет психолог Дмитрий Леонтьев¹.

Какие действия можно считать настоящими проявлениями свободы? Те, что мы совершаем с ясным осознанием последствий и готовностью за них отвечать

«Свобода соотносится со спонтанностью как высшая психическая функция с низшей. Низшие психические функции действуют сами по себе, словно бы механически. Высшие функции – то, что мы совершаем осознанно, исходя из собственного опыта и представлений о том, как надлежит поступить». И хотя внешне проявления высших и низших функций могут быть схожими, причины их часто абсолютно различны.

Так какие же действия можно считать настоящими проявлениями свободы? Те, что мы совершаем с ясным осознанием последствий и готовностью за них отвечать. И если, к примеру, под окном среди ночи голосит сигнализацией машина, то немедленно сбросить на нее горшок с цветком – это проявление спонтанности. А вот если, бросая, мы отдаем себе отчет в том, что сейчас на пороге возникнет разъяренный сосед с монтировкой в руке, то это уже свобода. Кстати, это означает, что поступать свободно – не значит поступать хорошо, свобода вообще не оценочная категория. Свободно – то есть по собственной воле, с полным осознанием последствий и готовностью за них отвечать – можно совершать и очень дурные поступки.

Андрей Архангельский, журналист

«Откуда берется желание, требование свободы? Непонятно. Иррационально. Даже Фукуяма писал: «Это загадка». Ниоткуда. А вот он – механизм. Стоят люди на Тверской, кричат: «Свободу, свободу». Если знать контекст, то имеется в виду – «свободу Навальному». Но рядом стоят два иностранца. С их точки зрения: «Люди вышли и требуют свободы». Им все понятно. И не нужно уточнять. Так бывает везде. Это же так понятно: люди требуют свободы. Полтора года прошло – всего ничего – а люди уже все поняли, требуют главного, принципиального. Дошли до сути».

Две стороны медали

Есть и другая неожиданная сторона свободы, если смотреть на нее трезво: свобода существует не сама по себе, а только в неразрывной связи с ответственностью. Дмитрий Леонтьев, изучавший психологические аспекты свободы больше 25 лет, предлагает еще более радикальную формулировку: «Свобода и ответственность – одно и то же, если мы говорим об их зрелой, полноценной форме. Две стороны одной медали, каждая из которых не существует сама по себе». И хотя мы слышали, что «свобода – это осознанная необходимость», для русского уха такой тезис звучит по-прежнему странно.

Словари русского языка считают очевидным синонимом слова «свобода» вовсе не необходимость и уж тем более не ответственность. Синоним же свободы – воля. Между тем в каком-то смысле эти понятия противоположны, утверждает Дмитрий Леонтьев. В западной философской традиции принято различать «свободу от» и «свободу для», говорит он: «Свобода от» подразумевает отсутствие любых ограничений. Но само по себе их отсутствие не может быть конечной целью. И зачем бороться с ними, не понимая, что делать дальше? Свобода ценна только тогда, когда мы знаем, как ею распорядиться». К сожалению, в нашей традиции этот вопрос всегда оказывается второстепенным. Главное, все сломать, а уж что дальше – там видно будет.

Петр Офицеров, предприниматель

«Я запретил себе думать о том, что нас освободят. Когда любое ограничение получаешь, начинаешь чувствовать, как дорога свобода. Люди до ограничения свободы не думают о том, что она так важна. Как воздухом дышишь. Но если воздуха нет, начинаешь понимать, что его не хватает. Когда взяли подписку, я выторговал себе у следователей поездку в Воронеж, или в Ижевск, не помню, я стоял в аэропорту и дышал полной грудью, потому что уже был за пределами черты, за которую нельзя выходить».

Долой ограничения!

Русская воля – именно «свобода от», стихийный порыв, и никакого конструктивного продолжения не предусматривает. Вообще борьба с любыми ограничениями – яркая психологическая черта нашей нации (что не исключает также свойственной нам готовности подчиняться – как известно, крайности сходятся). «Пристрастие к алкоголю, так характерное для России, означает, с точки зрения психологии, именно отказ от самоконтроля. А самоконтроль – это одно из ограничений, только не внешнее, а внутреннее. Мы же стремимся избежать любого управления собой».

Не бывает свободы без освобождения. В России же путь к обретению свободы и к умению ей распоряжаться во многом так и остался непройденным

Искать причины этого явления – задача для масштабных исследований. Но можно предположить, что наше упрямое стремление к «свободе от» при отсутствии «свободы для» связано с историей. Крепостное право – а фактически рабство – было отменено в России только в 1861 году, позже, чем в европейских странах. К тому же свободу (со множеством оговорок) спустили сверху, а не завоевали снизу. Вряд ли это лучший способ: не бывает свободы без освобождения. У нас же путь к обретению свободы и к умению ей распоряжаться во многом так и остался непройденным.

Параллельные прямые

Свобода и ответственность растут из разных корней. Первоисточник свободы – та самая детская спонтанность. Ответственность в нас воспитывают ограничения: родительские запреты, моральные установки и религиозные учения, свойственные любой культуре, и, наконец, наш внутренний самоконтроль. Эти «параллельные прямые» пересекаются не сразу. А бывает, что и вовсе не пересекаются. Но точка потенциального пересечения (а в идеале и слияния) свободы и ответственности – подростковый возраст. Экспериментально исследуя соотношение свободы и ответственности с конца 1980-х годов, психологи выделили у подростков четыре типа поведения: автономное, импульсивное, симбиотическое и конформное².

Автономное поведение – это оптимальный баланс свободы и ответственности; так ведут себя те, кого с полным правом можно назвать свободными людьми. У импульсивных подростков (это, как правило, мальчики) спонтанность поведения явно преобладает над ответственностью за свои поступки. «Симбиотические» подростки готовы подстроиться под любые требования: идеальные исполнители, они демонстрируют высокий уровень ответственности и явный недостаток свободы. И наконец, конформные подростки предпочитают просто плыть по течению – им не хватает ни ответственности, ни свободы.

Людмила Улицкая, писатель

«Мне кажется, я свободный человек. Может быть, какие-то страхи срабатывают внутри меня, но я их не ощущаю. Если они есть, я буду очень огорчена. Потому что я считаю, что единственное осмысленное жизненное задание – быть свободным. Становиться свободным. В каком-то смысле это была наша жизненная программа, потому что мы освобождались очень от многого. Приходилось какие-то блоки из себя выбрасывать, и до сих пор все время происходит пересмотр».

Стабильная цифра

Через несколько лет социальная ситуация в стране резко изменилась. Многие жизненные ориентиры и нормы просто исчезли, им на смену пришли совершенно другие общественные требования. «Когда мы повторили свои эксперименты в середине 1990-х годов, – рассказывает Дмитрий Леонтьев, – мы увидели, что подростки стали другими. Свобода и ответственность перестали быть главными параметрами, и мы уже не обнаружили прежней четкой структуры».

С тех пор аналогичные исследования проводили несколько раз с участием подростков из различных социальных групп, от воспитанников детских домов и до детей из благополучных семей. И каждый раз четко определялся только один тип: автономный. «В том-то и дело, что это – свободные люди, которые не зависят от пертурбаций социума и окружающей среды», – объясняет Дмитрий Леонтьев. Во всех группах и на всех временных этапах число принадлежащих к автономному типу оказывалось примерно одинаковым – 25%.

Можно предположить (хотя такой вывод будет заведомо слишком смелым), что эта цифра и указывает процент потенциально свободных людей в обществе. Во всяком случае, в России.

Опрос

53% россиян считают, что «государство должно запрещать книги и фильмы, которые оскорбляют нравственность». Причем число тех, кто так думает, растет с 2002 года, когда за жесткую цензуру выступали 43%. И лишь 18% сограждан полагают, что «любая цензура недопустима, человек должен сам решать, что ему читать и смотреть».

43% склонны отказаться от свободы слова и гражданских прав, в частности от возможности ездить за границу, если государство обеспечит им достойную зарплату и пенсию. Решительно не согласны на такой «обмен» 20% опрошенных.

57% выступают за то, чтобы власти более жестко контролировали экономику и политическую жизнь в стране, и лишь 34% опрошенных хотели бы от руководства страны, чтоб им предоставили «свободу заниматься своими делами и следить только за тем, чтобы они не нарушали закон».

По данным опросов «Левада-центра» в июне 2013 года.

Русские европейцы?

Косвенно это предположение подтверждают данные социологических опросов. Социологи Владимир Магун и Максим Руднев на протяжении многих лет изучают ценности, которые объединяют россиян и жителей других европейских стран³. Понятие свободы в их числе не фигурирует, но есть близкое к нему по смыслу понятие самостоятельности, причем важность самостоятельных действий россияне оценивают ниже, чем жители большинства государств Европы (россияне на 18-м месте из 25). По сравнению с другими европейцами мы как нация не любим риск и новизну, не очень открыты изменениям, предпочитаем самоутверждение ценностям заботы и на первое место ставим безопасность.

И все-таки оказалось, что 22% наших сограждан разделяют общеевропейские ценности. Любопытно, что эти люди достаточно равномерно распределены по профессиональным и социальным группам, а также по месту проживания. Это опровергает расхожее мнение о том, что «русские европейцы» принадлежат сплошь к элите или «креативному классу» и проживают внутри МКАД.

Другой важный вывод состоит в том, что эти 22% имеют куда больше общего с жителями Франции или Швеции, чем с остальными 78% своих сограждан.

Главная ценность… не для всех

Итак, социологи и психологи сходятся в том, что автономных «от природы» людей не так уж много. Как и почему вырастают свободными и в детских домах, и в любящих семьях эти 22–25%, какими путями соединяются в них свобода и ответственность – вопрос, на который ответа пока нет. Хотя удивительная стабильность результатов заставляет задуматься о биологических предпосылках свободы. Но это не более чем догадка.

Может быть, даже важнее другое – как и почему обходятся без подлинной свободы остальные три четверти наших сограждан? «Свобода – это явление факультативное, не обязательное для всех, – констатирует Дмитрий Леонтьев. – До нее нужно дорасти. Свобода не входит в число базовых психологических потребностей человека и вовсе не гарантирует благополучия».

В свободном обществе никто не может заставить человека не быть рабом

Сколько и какой свободы нужно каждому из нас? У каждого свои ограничения и свои потребности. Сегодняшняя жизнь демонстрирует это вполне наглядно. Почти у каждого наверняка есть знакомые, добровольно втискивающие себя в жесткие, а часто и уродливые рамки корпоративной культуры с ее дресс-кодами, присутственными часами, которые превышают число часов в сутках, тимбилдингами и хоровым исполнением гимна компании.

И также наверняка есть другие, вдохновенно-инфантильные, следующие на поводу у собственных желаний и практически никогда не задумывающиеся о последствиях. Не свободны ни те ни другие. Но и те и другие вполне могут чувствовать себя достаточно комфортно. А если наша внутренняя несвобода нам мешает, у нас всегда есть способы ослабить давление внешних обстоятельств, собственного характера и личной истории. Тем более что свобода, уверены психологи, – пусть и факультативная, но главная ценность.

Выбрать свой путь

«Для меня очевидна связь свободы и психологического благополучия, – резюмирует Дмитрий Леонтьев. – Человек, который сам выбирает свой путь, чувствует себя лучше. А если этого не делать, то рано или поздно дефицит свободы даст о себе знать. Психосоматическими проблемами со здоровьем, ощущением пустоты своей жизни.

Другое дело, что и свободным быть очень непросто. Давит ответственность. Кроме того, в России свободе мешает исторически живущий в нас страх. А на Западе – гедонизм, возможность обменять эту свободу на новую порцию материальных благ. Словом, можно считать, что быть свободным или нет – дело вкуса». С исключительной точностью эту мысль сформулировал в одном из интервью скульптор Эрнст Неизвестный. Он сказал: «В свободном обществе никто не может заставить человека не быть рабом».

¹ Доктор психологических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, заведующий лабораторией в НИУ «Высшая школа экономики».

² Е. Калитеевская, Д. Леонтьев «Пути становления самодетерминации личности в подростковом возрасте». Вопросы психологии, 2006, № 3.

³ В. Магун, М. Руднев «Базовые ценности россиян в европейском контексте». Общественные науки и современность, 2010, № 3–4.

Что такое «свобода воли», и нужна ли она человеку

Считается, что свобода воли — неотъемлемая часть человеческой природы. Проблема в том, что это далеко не всегда верно. Известный философ Даниель Деннет объясняет, почему свободная воля — явление куда более сложное, чем думают многие. Интервью вели Дэвид Эдмондс и Найджел Уорбертон.

Даниель Деннет

Найджел Уорбертон (Н): Тема, на которой мы сосредоточимся — «Свобода воли, которую стоит желать». Это будет очень странный разговор. Ведь обычно дискуссии о свободе воли касаются того, есть ли она вообще, а не того, стоит ли её хотеть. Опишите нам свою точку зрения.

Даниель Деннет (Д): Я пришёл к выводу, что многие из проблем воли, поднимаемых философами, на самом деле не имеют значения, неважны. Нет более интересной и любопытной для людей темы, чем свобода воли, однако философы подменяют вопросы о ней метафизическими или техническими проблемами. Какая разница? Мы можем выделить множество видов свободы воли, которыми вы не обладаете, или которые не совместимы с детерминизмом (понятием причинно-следственной связи). Ну и что с того?

Вопрос стоит так: нужна ли нам вообще свобода воли? Стали бы мы жалеть, лишившись её?

Н: Классическое описание проблемы таково: «Если мы можем объяснить каждое действие причинно-следственной связью, то места для свободы воли просто не остаётся». Что не так с этим описанием?

Д: Оно абсолютно неправильное. Всегда существует простор для свободы воли: детерминизм и свобода воли вообще, как ни странно, отлично совмещаются. Однако в обществе принята слишком упрощённая идея причинной обусловленности. Люди думают, что если вы на самом низком уровне всё объясните, буквально атом за атомом, то получите полное представление о причинно-следственной связи явления. На самом же деле это не так, это даже не причинно-следственная связь, в определённом смысле.

Н: Как это «упрощённая идея»? К примеру, бильярдные шары на столе: один шар бьёт по второму, в результате чего второй начинает движение. Ни один из шаров не выбирает, надо ли ему двигаться, а траектории их движения определяет физика.

Д: Да, но в вашем примере игнорируются все формы причинности более высокого уровня, которые так же реальны и столь же важны. Давайте предположим, что у вас есть подробнейшая, буквально атом за атомом, история каждого жирафа, который когда-либо жил, плюс история всех предков этого жирафа. Тогда вам не придётся отвечать на вопрос, почему у жирафов длинная шея. Этому действительно есть причинное объяснение, вот только оно теряется в огромном количестве деталей. И вам придётся перейти на другой уровень причинности для того, чтобы объяснить, как жираф получил свою длинную шею. Такое понимание причинности важно, когда речь идёт о свободе воли.

Н: Так как же жираф получил свою длинную шею?

Д: Считается, что жираф и его предки получили длинные шеи, чтобы иметь преимущество перед теми, у кого шеи короткие. Это и есть объяснение. Но верно ли оно? Это — всё ещё открытый вопрос.

Возможно, очевидное объяснение, что жирафы получили длинные шеи для того, чтобы доставать листья на большой высоте, не является самым лучшим. Ведь может оказаться, что длинные шеи у жирафов развились для того, чтобы им было легче пить, стоя на длинных ногах. А длинные ноги появились потому, что ими легче отбиваться от львов.

Н: Так, ещё одна эволюционная гипотеза о шее жирафа. И как же она связана с дискуссией о свободе воли?

Д: Если я захочу узнать, почему вы нажали на курок, я не узнаю этого, даже если у меня будет подробнейший, атом за атомом, отчёт всего, что происходило у вас в мозгу в этот момент. Я должен буду перейти на более высокий уровень: обратиться к психологии.

Вот простейшая аналогия: у вас в руках калькулятор, вы совершаете некое арифметическое действие и видите ответ: 3,333333Е. Почему так происходит? Потому что если вы поделите, к примеру, десять на три, количество троек после запятой будет стремиться к бесконечности, так что калькулятор вместо них поставит «Е».

Теперь, если вы захотите понять, в каких случаях такое происходит, вам не следует изучать в калькуляторе каждый отдельно взятый транзистор. Лучше использовать арифметику. Арифметика подскажет вам, в каких случаях на дисплее появляется «Е». Вы не сможете ответить на вопрос о «Е» с помощью электроники: это не тот уровень. Примерно то же относится и к игре с компьютером в шахматы. Почему компьютер передвинул своего слона? Потому что в противном случае пострадал бы его ферзь. Это — уровень, на котором и надлежит отвечать на этот вопрос.

Н: Нас часто интересуют намерения человека в случаях, когда это связано с юридической или моральной ответственностью. И в некоторых случаях многое зависит от информации о мозге человека, которую мы получаем. Допустим, есть случаи, когда повреждения мозга человека оказывали некоторое причинное влияние на его преступное поведение.

Д: Очень рад, что вы затронули эту тему, потому что она отлично иллюстрирует глубокую когнитивную иллюзию, которая укоренилась в сознании целого поколения.

Люди говорят: «Мы не можем привлечь к ответственности человека с нарушениями в мозгу, это было бы неправильно». Но о каком именно нарушении мы говорим?

Вы никогда не увидите описаний нарушений в мозгу, например, успешного бизнесмена или знаменитого филантропа, или, скажем, выдающегося учёного. Когда мы говорим о «мозговом нарушении», мы всегда говорим об этом в негативном ключе.

Допустим, вы заглянули в гениальный мозг Эндрю Уайлса и получили совершенное физиологическое описание того, как он доказал теорему Ферма. Будет ли это означать, что Уайлс не несёт ответственности за это доказательство? Разумеется, нет. Потому что нам не требуется подробнейшего физиологического описания каких-то событий, если эти события — правильные.

Н: Я бы хотел понять точнее, что такое «намерение». Обычно мы думаем о намерениях как о неких интроспективных психических событиях, которые предшествуют действиям. Но это, кажется, не совсем то, что вы подразумеваете под словом «намерение».

Д: Когда обсуждаются так называемые «интенциональные установки», слово «намерение» приобретает более широкий смысл. Это относится к состояниям с определённым содержанием. Среди таких состояний — убеждения, желания и намерения. Принять интенциональную установку можно по отношению к человеку (обычно так и бывает), однако это может быть и кошка, или даже компьютер, с которым вы играете в шахматы. Вы должны допускать возможность того, что имеете дело с чем-то, у чего есть определённые желания и убеждения, с чем-то, что решает, что делать, и что его намерения формируются на основании рациональной оценки его убеждений и желаний. Это — позиция, которая доминирует в теории игр.

Робинзону Крузо на необитаемом острове не требовалось никаких интенциональных установок. Но если в окружающей среде появляется что-то, у чего есть намерения (или что-то, что вы рассматриваете в качестве такого объекта) — это меняет правила игры: придётся волноваться об обратной связи. Если вы планируете свои действия, то вам придётся думать так: «Если я сделаю это, этот объект может подумать, что ему сделать в ответ. И каким же тогда будет мой ответ на это»?

У Робинзона Крузо не было необходимости бояться и ходить на цыпочках по своему саду, волнуясь о том, что сделает его капуста, увидев, что он пришёл.

Н: Но вот появляется Пятница, и начинаются проблемы…

Д: Если появился Пятница, то вам необходима интенциональная установка.

Н: То есть если у нас есть сложности во взаимодействии (что характерно для интенциональных систем), этого достаточно для появления намерений. Если так, то кажется, что для ошибок антропоморфизма просто не остаётся места. Если ситуация достаточно сложна, то антропоморфизм — это просто правильное отношение к некоторым вещам.

Д: Мы можем рассмотреть дерево с точки зрения интенциональной установки, и подумать о том, в чём оно нуждается, чего оно хочет, и что оно может предпринять для того, чтобы получить то, что хочет. Это работает. До определённого момента. Но конечно, у дерева нет души. И все его действия бессознательны.

Однако есть определённые шаблоны и реакции. Недавно мы узнали, что у определённых деревьев есть способность, которая даёт им квазицветное зрение. Когда на такие деревья падает свет, отражённый преимущественно от объектов зелёного цвета, они начинают тратить больше энергии на рост. Можно сказать, что деревья чувствуют конкуренцию, и предпринимают разумные меры для того, чтобы обогнать конкурентов.

Так вот, это — классический пример интенциональной установки применительно к дереву.

Мы отличаемся тем, что не просто делаем что-то по какой-то причине. Так делают деревья. Мы же представляем себе причины, размышляем над ними, и сама идея представить себе причины и поразмышлять над ними как раз и управляет нашей интенциональной установкой.

Мы растём, и учимся обмениваться причинами с нашими друзьями и семьёй. А потом мы можем направить эту перспективу на эволюционную историю, на артефакты, на деревья. И тогда мы способны увидеть причины, которые не очевидны, но всё равно действуют. Пока вы не получите уровень перспективы, позволяющий увидеть причины, вы не сможете увидеть и свободу воли. И вы никогда — никогда — не сможете увидеть на уровне атомов разницу между организмами, имеющими свободу воли, и организмами без неё. Вам придётся перейти на иной уровень восприятия.

Н: Итак, мы можем принять определённую интенциальную установку в отношении шахматного компьютера, и вероятно, мы сделаем это потому, что хотим выиграть партию, но из этого вовсе не следует, что он получил свободу воли?

Д: Только существа со свободной волей могут быть интенциальными системами. Мы говорим «свободен, как птица», и у птиц действительно есть определённый вид свободы воли.

Вот только свобода воли птицы — ничто по сравнению с нашей свободой воли, так как у птицы нет когнитивной системы, чтобы предвидеть свои ожидания и поразмышлять о них. Также у неё нет определённого проецируемого будущего, каковое есть у нас. И она, конечно, не может никого ни в чём убедить. Одна птица никогда не говорит другой, что нужно делать.

Н: Поэтому давайте-ка вернёмся к изначальной теме. Свободу воли какого вида стоит желать?

Д: Это должен быть такой вид свободы воли, который даёт нам политическую свободу перемещаться в государстве, управляемом законом, и делать то, что мы ходим делать. Не у всех есть такая свобода. Это большая ценность.

А ещё вам пригодится несколько способностей. Вы должны уметь хорошо распознавать намерения других людей управлять вами, и вам необходимо уметь отражать попытки такой манипуляции. Главное, что требуется от свободного человека с высокой моралью — он не должен быть чьей-то марионеткой. А чтобы отразить попытки манипуляции, вы должны быть непредсказуемы. Помочь в этом, к примеру, может совершенно непроницаемое лицо. Если вы не можете скрыть своё внутреннее состояние, когда входите в антикварный магазин, например, то вы готовитесь быть обманутым, вы готовитесь быть управляемым. Если вы не можете скрыть свои убеждения и желания от окружающих, вы станете дефектным элементом с ограниченными возможностями. Чтобы получать максимум от жизни, не стоит говорить людям, чего в точности вы хотите.

Н: Это очень циничный взгляд на человеческую природу. Есть альтернативная точка зрения, конечно, согласно которой открытая демонстрация того, что вы чувствуете, позволяет окружающим лучше понять, кто вы на самом деле есть.

Д: Ну да, есть и такое. Но давайте рассмотрим процесс ухаживания. Вот вы видите женщину, и понимаете, что влюбились в неё без памяти. Худшая вещь, которую вы можете сделать в такой ситуации — это начать преследовать её, и всячески демонстрировать ей, что вы влюблены.

Сначала вы, вероятно, испугаете её. Либо она, видя демонстрацию вашей страсти, захочет начать манипулировать вами.

Если вы не хотите этого — не надо демонстрировать всё сразу. Талейран, французский политик, как-то сказал, что бог дал людям язык для того, чтобы они могли скрывать свои мысли друг от друга. Я полагаю, это очень глубокое наблюдение за ролью, которую язык играет в общении. Это важно для понимания того, что общение — намеренный акт, в котором именно вы решаете, о каких аспектах своего внутреннего мира вы желаете проинформировать окружающих, а о каких — нет.

Н: Итак, самый важный вид свободы, которого стоит желать, это свобода от того, чтобы тобой манипулировали. По сути — это контроль вашей собственной жизни, в которой вы сами принимаете решение делать что-то, и не делаете того, что выбрал за вас кто-то другой, так?

Д: Да. Чтобы быть полностью независимыми, в строгом смысле этого слова, и чтобы сохранить самоконтроль, мы должны быть уверены в том, что нами не управляют другие. При таком подходе окружающая среда — больше не объект, который пытается контролировать нас. Остаются лишь люди, пытающиеся манипулировать нами. И очень важно держать их на расстоянии, потому что только так мы можем быть независимы. А для того, чтобы сделать это, мы должны иметь способность удивлять.

«Нужна ли свобода слова? Почему да/нет?» – Яндекс.Кью

Очень часто ценность свободы слова преуменьшается потому, что такой концепт как «свобода слова» обычно окружают другими концептами — «демократия», «гражданское общество», «права человека», которые на самом деле не упрощают восприятие того полезного эффекта, который дает свобода слова, а вызывают еще больше вопросов, особенно для тех, кто приверженцами демократии по большому счету и не являются.

Ну смотрите, свобода слова чаще бывает полезна для государства, чем вредна. Даже не столько для государства, каким мы его сейчас видим, сколько для страны и граждан ее населяющих. Свобода слова — это катализатор трансляции общественного мнения от граждан к правительству и прочим представителям. При всем при этом, любому, даже самому авторитарному правительству, требуется понимать, что там в этих низах происходит и какие такие шальные мысли носятся в людских головах, а также понимать, что они там думают о том, что мы наделали. Когда свобода слова есть, такую трансляцию осуществляют СМИ, общественные организации, союзы, альянсы, прочие образования, призванные представлять людей с конкретными проблемами, а также некоторые политические и общественные события — митинги, разного рода мероприятия, которые показывают, чем люди живут и что их беспокоит на самом деле.

Когда этого нет, а информацию получать все равно надо, правительство начинает пользоваться различными изощренными методами, типа опросов общественного мнения. Не то что бы опросы вещь плохая, но мы пониманием, что результаты опроса больше зависят от того, в какой форме вопросы задаются людям, нежели от того, что происходит у них в голове. Ну например, в сборнике Института социально-политических исследований РАН за, кажется, 2015 год был такой замечательный вопрос «Устраивает ли вас нынешняя политическая система Российской Федерации?» Точнее, он был не только там, они каждый год об этом спрашивают, подозреваю, что не только они. Вопрос действительно очень важный и интересный, вот только как на него ответит человек, который только интуитивно может себе представить, что может представляет собой «политическая система»? Скорее всего начнутся ассоциации на уровне «политическая система = действующие кадры» или «политическая система = текущая внутренняя политика», ну или внешняя, в общем, у каждого свое. Или не менее прекрасные вопросы «Как вы оцениваете последние экономические реформы в нашей стране?» Всегда хотелось, чтобы перед таким вопросом был вопрос о том, о каких экономических реформах люди вообще знают или хотя бы мельком слышали, чтобы хоть понимать, какие именно реформы они оценивают, и оценивают ли они реформы, или то, что цены на свинину уже два месяца почти не растут.

Поэтому, чем непонятно как интерпретировать социологию и потом удивляться тому, что все работает немного не так, как надо, а проблемы на местах вообще почти не решаются, лучше такой важный институт в своем обществе иметь, хранить и ценить.

Потребность в свободе

Пояснения
> Потребности> Потребность в свободе

Свобода — это идеал и основная потребность. Это воплощено во многих высказываниях
прав. Как это ни парадоксально, за это стоило умереть, и многие из них либо
были «борцами за свободу» или иным образом вели войну против репрессивных режимов или
враги, которые установили бы такое государство.

Экономическая свобода

Экономическая свобода — это способность зарабатывать сколько можно денег и тратить их
вы выбираете и получаете то, что покупаете. Это позволяет зарабатывать больше, чем на следующем
человек.

В идеальном капиталистическом государстве нет налогообложения, поскольку все работают
жесткий и получает обратно то, что они заслуживают от их усилий.

При экономических репрессиях идеал равенства используется для предотвращения одного человека
от владения чем-либо, хотя настоящий коммунизм очень редок и те, кто делает
правила, как правило, имеют больше преимуществ, чем те, кто равен им в
меньшие способы.

Свобода действий

Когда люди свободны действовать, они могут делать то, что в противном случае
подавляются, в том числе говорят о своих убеждениях и даже
жизни.

Свобода действий также включает свободу заниматься любой сексуальной активностью.
вы выбираете, а также выполняете религиозные обряды и пытаетесь убедить
другие для любых целей.

Там, где есть свобода действий, также должны быть ограничения, которые
разумная защита от тех, чьи действия могут причинить вред другим.Большинство
здесь сложный вопрос: что считать «разумным», и законы могут варьироваться
от слабого до плотного.

Информационная свобода

Там, где есть информационная свобода, людям разрешено знать что угодно и
все, что они желают. Вся информация находится в свободном доступе, правительства и
компании прозрачны, а секретности не существует.

Информация включает как базовые знания, так и ноу-хау.
навыков, а свобода информации включает свободу обучения.

Когда информация свободна, нет никаких преград для общения между
людей, и за совместное использование штрафов нет.

Информация имеет силу только тогда, когда она хранится неравномерно и хотя
информационный дисбаланс может все еще существовать, это только желание отдельного человека
что приводит к этому неравенству.

Идеологическая свобода

В среде идеологической свободы людям разрешено верить
все, что они пожелают.Это включает в себя приверженность политическим, религиозным и
научные верования.

Хотя идеологический контекст позволяет искать истину, он не
требуют этого, и люди могут свободно верить в то, что другие твердо придерживаются
неправда или нет.

Требуется значительная терпимость, чтобы идеологическая свобода работала и
(и, следовательно, несвободная) вера должна заключаться в том, что другие имеют право верить во что-то
что вы не верите.

Знайте, какие свободы вы цените, и сражайтесь за них по мере необходимости.В убеждении
другим, напоминайте им об этой потребности и угрожайте ей при необходимости (но будьте осторожны
стимулирования чрезмерной реакции).

См. Также

Потребность в справедливости,
Главные заботы Ялома

Винховен Р. (2000). Свобода и счастье: сравнительное
учиться в сорока четырех странах в начале 1990-х. В Э. Динер и Э. М. Сух
(Ред.), Культура и субъективное благополучие (стр. 257-288).Кембридж, Массачусетс:
MIT Press

Дивиденд свободы, определенный — Ян 2020

Идея гарантировать каждому гражданину доход от правительства впервые была зафиксирована в эпоху Возрождения. В Америке его подхватил отец-основатель Томас Пейн, который называл выплаты «естественным наследством».

UBI и аналогичные денежные программы начали набирать обороты в середине 20 века во время промышленной революции еще в 1918 году. Поскольку развитые страны производят больше, чем когда-либо, идея всплыла с интенсивностью, поддержанной многочисленными лауреатами Нобелевской премии, такими как Милтон Фридман и Ф.А. Хайек.

В 1960-х годах Мартин Лютер Кинг-младший оказал свою поддержку вместе с более чем 1000 экономистов из более чем 125 университетов, которые подписали письмо президенту Никсону с просьбой о гарантиях дохода.

Идея гарантированного дохода была внесена в закон при президенте Никсоне в 1970 году, который был принят Палатой представителей Соединенных Штатов. Он умер в Сенате, потому что демократы стремились к более высокому гарантированному доходу.

Сегодня эта идея получила поддержку Марка Цукерберга, Роберта Райха, Илона Маска, Билла Гросса, Ричарда Брэнсона, Та-Нехизи Коутса, Ноама Хомского и многих других.Еще больше людей проявили интерес к изучению этой идеи, от бывшего президента Обамы до либертарианского института Катона. Универсальный базовый доход не новость — это старая идея, время которой пришло.

Вот некоторые из людей, которые поддерживали Universal Basic Income на протяжении многих лет:

Мартин Лютер Кинг-младший, 1967: «Теперь я убежден, что самый простой подход окажется наиболее эффективным — решение проблемы бедности состоит в том, чтобы ликвидировать ее напрямую с помощью широко обсуждаемой меры: гарантированного дохода.”

Ричард Никсон, август 1969: «Я предлагаю, чтобы федеральное правительство построило фундамент под доход каждой американской семьи. . . которая не может заботиться о себе — и где бы в Америке ни жила эта семья ».

Милтон Фридман (лауреат Нобелевской премии по экономике), 1980: «Мы должны заменить разрозненную сумку конкретных программ социального обеспечения единой всеобъемлющей программой надбавок к доходу наличными — отрицательным подоходным налогом. . . которые делали бы более эффективно и гуманно то, что наша нынешняя система социального обеспечения делает так неэффективно и бесчеловечно.”

Берни Сандерс, май 2014 г .: «На мой взгляд, каждый американец имеет право как минимум на минимальный уровень жизни. . .Есть разные способы достичь этой цели, но это цель, к которой мы должны стремиться ».

Барак Обама, октябрь 2016 г .: «По мере того, как ИИ становится все более и более богатым, связь между производством и распределением, тем, сколько вы работаете и сколько зарабатываете, становится все более и более ослабленной. .. мы будем обсуждать безусловные бесплатные деньги в течение следующих 10 или 20 лет ».

Илон Маск, Февраль 2017: «Я думаю, что в конечном итоге мы добьемся универсального базового дохода. . . Это будет необходимо. . . Будет все меньше и меньше задач, которые робот не может выполнять лучше. Я хочу внести ясность. Я не хочу, чтобы это случилось; такие вещи, я думаю, вероятно, произойдут ».

Марк Цукерберг, май 2017 г .: «Мы должны исследовать. . .универсальный базовый доход, чтобы у каждого была подушка для опробования новых идей ».