Пессимист википедия: Пессимизм — Википедия

Пессимизм — Википедия

Стакан наполовину пуст или наполовину полон? — риторический вопрос, позволяющий определить мироощущение человека как пессимистическое (стакан наполовину пуст) или оптимистическое (стакан наполовину полон).

Пессими́зм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательный, негативный взгляд на жизнь.

Весьма распространённую элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от неё освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём крайним из отрицательных ответов является пессимизм безусловный, выразившийся в буддийской религии и получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Э. Гартмана.

Четыре благородные истины

Русский философ Владимир Соловьёв полную формулу безусловного пессимизма пытался найти в основном буддийском учении «Четыре благородные истины»:

1. Истина о страдании (дукха или дуккха, санскр. — болезнь и страдание): «Моё страдание есть результат моего неблагого мышления и плохой кармы». Мир полон страданий. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение с приятным — страдание. Даже нейтральные эмоциональные состояния не свободны от влияния причин и обстоятельств, которые человек не может контролировать. Человек вовлечён в процесс, предполагающий страдание.
2. Истина о происхождении и причинах страдания (карма или самудая — источник дуккхи): «Моё неблагое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Причина страдания состоит в жажде (танха), которая приводит к круговороту рождения и смерти (сансаре). Источник страдания — привязанность и ненависть. Остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истине, ошибочное понимание реальности.
3. Истина о подлинном прекращении страдания и устранения его источников (истина о нирване или ниродха — прекращение дуккхи): «Моё счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Устранение загрязнений ума (привязанности, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами страдания и причин.
4. Истина о путях к прекращению страдания (марга или магга — путь, ведущий к прекращению дуккхи): «Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Предложен так называемый срединный или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.

Нирвана — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, «высшего счастья». По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непреходящего покоя и удовлетворённости.

Спасение от «сансары» (бесконечного страдания) возможно только через указанный Восьмеричный путь.

Философ обращает внимание на ту конкретную точку отправления, которую указывает само буддийское предание.

Индийский царевич, отдавший свою первую молодость всевозможным житейским удовольствиям, на 30-м году, встретив нищего, больного, старика и мертвеца, задумывается о непрочности житейского благополучия и покидает свой гарем, чтобы в уединении размышлять о смысле жизни. Какова бы ни была степень исторической достоверности этого сказания, в нём ярко выражена та простая истина, что материальная жизнь даже при самых исключительно благоприятных условиях сама по себе неудовлетворительна. Все житейские блага непрочны, болезнь, старость и смерть — общий удел живых существ: такой Пессимизм существ, опирающихся на своё ограниченное существование, есть аксиома.

Однако уверенность в возможности обрести спасение от страданий заставляет царевича, испытав сполна путь аскезы и отбросив его как заблуждение, обнаружить Срединный путь. Дхарма Будды в равной мере критикует как нигилизм (отрицание существования), так и этернализм (самостоятельность, независимость существования), определяя цепь взаимозависимого возникновения как единственный механизм формирования ограниченных миров существования (Сансары). Одно из наиболее детальных определений безграничности и беспредельности Нирваны дает Сутра Сердца Праджняпарамиты: «Нет невежества, нет избавленья от него, нет старости, нет смерти, также нет от них и избавленья. Нет страданий, нет и их возникновенья, прекращенья нет, пути нет, нет познанья, Также нет и достижения, так как нечего достигнуть». Преодоление представлений о границах собственного существования приводит к осознанию пустоты всякого обозначения «себя», и таким образом преодолевается привязанность к возникновению и прекращению существования отдельных форм: «своего» тела, «своего» ума.

Но эта точка зрения необоснованна, ибо страдание — природа сансарического бытия, обусловленного заблуждениями. Нирвана — это прекращение именно сансарического бытия. В случае сравнения с потухшей свечой топливом являются заблуждения. Огонь — это страдание.

Что же до несуществования ничего, в буддийской онтологии отрицается бытие не обусловленное причиной и следствием. Бытие обусловленное признаётся.

Шопенгауэр и Эдуард фон Гартман

Новейшая форма абсолютного пессимизма (у Шопенгауэра и Э. Гартмана) также не представляет никаких оснований для превращения зла в какой-то трансцендентный атрибут бытия. Зло и здесь сводится собственно к страданию, страдание же действительно существует, лишь поскольку сознается — а сознание для философии П. есть не более как мозговое явление (Gehirnphänomen) и, следовательно, возможно только для организмов, обладающих нервной системой и страдающих при известной степени раздражения чувствительных нервов. Следовательно, страдания всякого существа ограничиваются пределами его данного телесного существования и совершенно прекращаются с разрушением организма в смерти.

Шопенгауэр и Гартман много говорят о «мировом страдании», но именно с их точки зрения это может быть только риторической фигурой, ибо мир, то есть его единое метафизическое начало — «воля», «бессознательное» и т. п. — не может страдать: для этого оно должно было бы, по крайней мере, обладать собственными чувствительными нервами и мозгом, чего ему не предоставлено. Универсальное страдать не может; страдает только индивидуальное в своём органическом воплощении, уничтожаемом смертью. Реально существующее страдание ограничивается только областью сознания — людьми и животными; все эти существа страдают, но каждое порознь, и страдания каждого с концом его жизни совершенно прекращаются.

Если Шопенгауэр прав, что нельзя ощущать, представлять, познавать «за пределами своей кожи», то столь же невозможно за этими пределами и страдать; поэтому и чужие страдания могут быть мучительны для каждого лишь через их отражение в пределах его «кожи», то есть через его организм, и с его смертью совершенно исчезают. Таким образом, безусловный Пессимизм ни в древней индийской, ни в новой германской своей форме не в состоянии отнять у смерти её значения окончательной избавительницы от бедствий жизни, и с этой точки зрения ничто логически не мешает каждому ускорять такое избавление через самоубийство.

Попытки Шопенгауэра и Гартмана отклонить этот вывод своей крайней слабостью подтверждают его неизбежность. Первый говорит, что самоубийство есть ошибка, потому что в нём истребляется не сущность зла (мировая воля), а только явление. Но никакой самоубийца и не ставит себе такой нелепой задачи, как истребление сущности вещей. В качестве страдающего явления он хочет избавиться от своей жизни как мучительного явления — и такой цели он, несомненно, достигает, с точки зрения самого Шопенгауэра, который при всем своём пессимизме не может утверждать, чтобы мертвые страдали.

Гартман, вполне признавая, что последняя цель есть именно самоубийство, требует, чтобы отдельный человек в интересах человечества и вселенной воздерживался от личного самоубийства и посвящал свои силы на подготовление средств к тому всеобщему собирательному самоубийству, которым должен окончиться исторический и космический процесс. Это — высший нравственный долг, тогда как убивать себя, чтобы избавиться от собственных страданий, свойственно людям, стоящим на низшей, эвдемонистической ступени этики. Последнее, конечно, справедливо, но собственный принцип безусловного пессимизма логически исключает всякую другую этику.

Если всё дело в том, чтобы уничтожить мучительное существование, то нет никакой возможности разумно доказать кому-нибудь, что он должен иметь в виду не свои собственные, действительно испытываемые мучения, а предполагаемые мучения того отдаленного потомства, которое будет способно на акт коллективного самоубийства; да и для тех будущих пессимистов теперешнее личное самоубийство данного субъекта может быть (в смысле Гартмана) полезно как пример для подражания, ибо ясно, что если каждый будет себя убивать, то общая цель будет достигнута. — На самом деле безусловный пессимизм как первоначально явился, так и до конца остается лишь плодом пресыщенной чувственности. В этом его истинное значение и его ограниченность. Справедливая оценка жизни материальной, которая, в отдельности взятая, есть только «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», приводит размышляющий ум к истинному заключению, что «мир весь во зле лежит», чем и исчерпывается правда пессимизма.

Но когда человек, познавший до пресыщения неудовлетворительность плотской жизни и не одушевленный преобладающим интересом к чему-нибудь другому, лучшему, незаконным образом обобщает и расширяет отрицательный результат своего опыта, то вместо верного пессимистического отношения к односторонне-материальному направлению жизни получается ложное утверждение, что сама жизнь, сам мир и само бытие суть зло и мучение. В этом принципе безусловного пессимизма 1) не различается зло нравственное от страдания и бедствия, или зла физического, и 2) так смутно понятое зло принимается за подлинную первооснову всякого бытия, что не только ни на чём не основано, но и ведёт к явным нелепостям. Так, последовательно применяя эту точку зрения, пришлось бы признать болезнь за постоянное нормальное состояние, а здоровье — за случайную и непонятную аномалию; но в таком случае мы не замечали бы болезни и мучительно ощущали бы здоровье, как нарушение нормы; между тем, наоборот, здоровье нами обыкновенно не замечается именно как первичное, нормальное состояние, болезнь же мучительно сознается как привходящее, случайное отклонение от нормы. К подобным же нелепостям приводит безусловный пессимизм и в нравственной сфере.

Иногда пессимизмом называется всякое воззрение, которое признаёт реальность и важное значение зла в мире, но лишь как вторичного, обусловленного и преодолеваемого фактора человеческого и природного бытия. Такой относительный пессимизм содержится во многих философских и большинстве религиозных систем; но его нельзя рассматривать вне общей связи того или другого миросозерцания, в которое он входит как один из составных элементов.

См. также

Примечания

Литература

Пессимизм — Википедия

Стакан наполовину пуст или наполовину полон? — риторический вопрос, позволяющий определить мироощущение человека как пессимистическое (стакан наполовину пуст) или оптимистическое (стакан наполовину полон).

Пессими́зм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательный, негативный взгляд на жизнь.

Весьма распространённую элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от неё освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём крайним из отрицательных ответов является пессимизм безусловный, выразившийся в буддийской религии и получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Э. Гартмана.

Четыре благородные истины

Русский философ Владимир Соловьёв полную формулу безусловного пессимизма пытался найти в основном буддийском учении «Четыре благородные истины»:

1. Истина о страдании (дукха или дуккха, санскр. — болезнь и страдание): «Моё страдание есть результат моего неблагого мышления и плохой кармы». Мир полон страданий. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение с приятным — страдание. Даже нейтральные эмоциональные состояния не свободны от влияния причин и обстоятельств, которые человек не может контролировать. Человек вовлечён в процесс, предполагающий страдание.
2. Истина о происхождении и причинах страдания (карма или самудая — источник дуккхи): «Моё неблагое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Причина страдания состоит в жажде (танха), которая приводит к круговороту рождения и смерти (сансаре). Источник страдания — привязанность и ненависть. Остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истине, ошибочное понимание реальности.
3. Истина о подлинном прекращении страдания и устранения его источников (истина о нирване или ниродха — прекращение дуккхи): «Моё счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Устранение загрязнений ума (привязанности, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами страдания и причин.
4. Истина о путях к прекращению страдания (марга или магга — путь, ведущий к прекращению дуккхи): «Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Предложен так называемый срединный или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.

Нирвана — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, «высшего счастья». По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непреходящего покоя и удовлетворённости.

Спасение от «сансары» (бесконечного страдания) возможно только через указанный Восьмеричный путь.

Философ обращает внимание на ту конкретную точку отправления, которую указывает само буддийское предание.

Индийский царевич, отдавший свою первую молодость всевозможным житейским удовольствиям, на 30-м году, встретив нищего, больного, старика и мертвеца, задумывается о непрочности житейского благополучия и покидает свой гарем, чтобы в уединении размышлять о смысле жизни. Какова бы ни была степень исторической достоверности этого сказания, в нём ярко выражена та простая истина, что материальная жизнь даже при самых исключительно благоприятных условиях сама по себе неудовлетворительна. Все житейские блага непрочны, болезнь, старость и смерть — общий удел живых существ: такой Пессимизм существ, опирающихся на своё ограниченное существование, есть аксиома.

Однако уверенность в возможности обрести спасение от страданий заставляет царевича, испытав сполна путь аскезы и отбросив его как заблуждение, обнаружить Срединный путь. Дхарма Будды в равной мере критикует как нигилизм (отрицание существования), так и этернализм (самостоятельность, независимость существования), определяя цепь взаимозависимого возникновения как единственный механизм формирования ограниченных миров существования (Сансары). Одно из наиболее детальных определений безграничности и беспредельности Нирваны дает Сутра Сердца Праджняпарамиты: «Нет невежества, нет избавленья от него, нет старости, нет смерти, также нет от них и избавленья. Нет страданий, нет и их возникновенья, прекращенья нет, пути нет, нет познанья, Также нет и достижения, так как нечего достигнуть». Преодоление представлений о границах собственного существования приводит к осознанию пустоты всякого обозначения «себя», и таким образом преодолевается привязанность к возникновению и прекращению существования отдельных форм: «своего» тела, «своего» ума.

Но эта точка зрения необоснованна, ибо страдание — природа сансарического бытия, обусловленного заблуждениями. Нирвана — это прекращение именно сансарического бытия. В случае сравнения с потухшей свечой топливом являются заблуждения. Огонь — это страдание.

Что же до несуществования ничего, в буддийской онтологии отрицается бытие не обусловленное причиной и следствием. Бытие обусловленное признаётся.

Шопенгауэр и Эдуард фон Гартман

Новейшая форма абсолютного пессимизма (у Шопенгауэра и Э. Гартмана) также не представляет никаких оснований для превращения зла в какой-то трансцендентный атрибут бытия. Зло и здесь сводится собственно к страданию, страдание же действительно существует, лишь поскольку сознается — а сознание для философии П. есть не более как мозговое явление (Gehirnphänomen) и, следовательно, возможно только для организмов, обладающих нервной системой и страдающих при известной степени раздражения чувствительных нервов. Следовательно, страдания всякого существа ограничиваются пределами его данного телесного существования и совершенно прекращаются с разрушением организма в смерти.

Шопенгауэр и Гартман много говорят о «мировом страдании», но именно с их точки зрения это может быть только риторической фигурой, ибо мир, то есть его единое метафизическое начало — «воля», «бессознательное» и т. п. — не может страдать: для этого оно должно было бы, по крайней мере, обладать собственными чувствительными нервами и мозгом, чего ему не предоставлено. Универсальное страдать не может; страдает только индивидуальное в своём органическом воплощении, уничтожаемом смертью. Реально существующее страдание ограничивается только областью сознания — людьми и животными; все эти существа страдают, но каждое порознь, и страдания каждого с концом его жизни совершенно прекращаются.

Если Шопенгауэр прав, что нельзя ощущать, представлять, познавать «за пределами своей кожи», то столь же невозможно за этими пределами и страдать; поэтому и чужие страдания могут быть мучительны для каждого лишь через их отражение в пределах его «кожи», то есть через его организм, и с его смертью совершенно исчезают. Таким образом, безусловный Пессимизм ни в древней индийской, ни в новой германской своей форме не в состоянии отнять у смерти её значения окончательной избавительницы от бедствий жизни, и с этой точки зрения ничто логически не мешает каждому ускорять такое избавление через самоубийство.

Попытки Шопенгауэра и Гартмана отклонить этот вывод своей крайней слабостью подтверждают его неизбежность. Первый говорит, что самоубийство есть ошибка, потому что в нём истребляется не сущность зла (мировая воля), а только явление. Но никакой самоубийца и не ставит себе такой нелепой задачи, как истребление сущности вещей. В качестве страдающего явления он хочет избавиться от своей жизни как мучительного явления — и такой цели он, несомненно, достигает, с точки зрения самого Шопенгауэра, который при всем своём пессимизме не может утверждать, чтобы мертвые страдали.

Гартман, вполне признавая, что последняя цель есть именно самоубийство, требует, чтобы отдельный человек в интересах человечества и вселенной воздерживался от личного самоубийства и посвящал свои силы на подготовление средств к тому всеобщему собирательному самоубийству, которым должен окончиться исторический и космический процесс. Это — высший нравственный долг, тогда как убивать себя, чтобы избавиться от собственных страданий, свойственно людям, стоящим на низшей, эвдемонистической ступени этики. Последнее, конечно, справедливо, но собственный принцип безусловного пессимизма логически исключает всякую другую этику.

Если всё дело в том, чтобы уничтожить мучительное существование, то нет никакой возможности разумно доказать кому-нибудь, что он должен иметь в виду не свои собственные, действительно испытываемые мучения, а предполагаемые мучения того отдаленного потомства, которое будет способно на акт коллективного самоубийства; да и для тех будущих пессимистов теперешнее личное самоубийство данного субъекта может быть (в смысле Гартмана) полезно как пример для подражания, ибо ясно, что если каждый будет себя убивать, то общая цель будет достигнута. — На самом деле безусловный пессимизм как первоначально явился, так и до конца остается лишь плодом пресыщенной чувственности. В этом его истинное значение и его ограниченность. Справедливая оценка жизни материальной, которая, в отдельности взятая, есть только «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», приводит размышляющий ум к истинному заключению, что «мир весь во зле лежит», чем и исчерпывается правда пессимизма.

Но когда человек, познавший до пресыщения неудовлетворительность плотской жизни и не одушевленный преобладающим интересом к чему-нибудь другому, лучшему, незаконным образом обобщает и расширяет отрицательный результат своего опыта, то вместо верного пессимистического отношения к односторонне-материальному направлению жизни получается ложное утверждение, что сама жизнь, сам мир и само бытие суть зло и мучение. В этом принципе безусловного пессимизма 1) не различается зло нравственное от страдания и бедствия, или зла физического, и 2) так смутно понятое зло принимается за подлинную первооснову всякого бытия, что не только ни на чём не основано, но и ведёт к явным нелепостям. Так, последовательно применяя эту точку зрения, пришлось бы признать болезнь за постоянное нормальное состояние, а здоровье — за случайную и непонятную аномалию; но в таком случае мы не замечали бы болезни и мучительно ощущали бы здоровье, как нарушение нормы; между тем, наоборот, здоровье нами обыкновенно не замечается именно как первичное, нормальное состояние, болезнь же мучительно сознается как привходящее, случайное отклонение от нормы. К подобным же нелепостям приводит безусловный пессимизм и в нравственной сфере.

Иногда пессимизмом называется всякое воззрение, которое признаёт реальность и важное значение зла в мире, но лишь как вторичного, обусловленного и преодолеваемого фактора человеческого и природного бытия. Такой относительный пессимизм содержится во многих философских и большинстве религиозных систем; но его нельзя рассматривать вне общей связи того или другого миросозерцания, в которое он входит как один из составных элементов.

См. также

Примечания

Литература

Пессимизм — Википедия. Что такое Пессимизм

Стакан наполовину пуст или наполовину полон? — риторический вопрос, позволяющий определить мироощущение человека как пессимистическое (стакан наполовину пуст) или оптимистическое (стакан наполовину полон).

Пессими́зм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательный, негативный взгляд на жизнь.

Весьма распространённую элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от неё освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём крайним из отрицательных ответов является пессимизм безусловный, выразившийся в буддийской религии и получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Э. Гартмана.

Четыре благородные истины

Русский философ Владимир Соловьёв полную формулу безусловного пессимизма пытался найти в основном буддийском учении «Четыре благородные истины»:

1. Истина о страдании (дукха или дуккха, санскр. — болезнь и страдание): «Моё страдание есть результат моего неблагого мышления и плохой кармы». Мир полон страданий. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение с приятным — страдание. Даже нейтральные эмоциональные состояния не свободны от влияния причин и обстоятельств, которые человек не может контролировать. Человек вовлечён в процесс, предполагающий страдание.
2. Истина о происхождении и причинах страдания (карма или самудая — источник дуккхи): «Моё неблагое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Причина страдания состоит в жажде (танха), которая приводит к круговороту рождения и смерти (сансаре). Источник страдания — привязанность и ненависть. Остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истине, ошибочное понимание реальности.
3. Истина о подлинном прекращении страдания и устранения его источников (истина о нирване или ниродха — прекращение дуккхи): «Моё счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Устранение загрязнений ума (привязанности, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами страдания и причин.
4. Истина о путях к прекращению страдания (марга или магга — путь, ведущий к прекращению дуккхи): «Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Предложен так называемый срединный или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.

Нирвана — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, «высшего счастья». По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непреходящего покоя и удовлетворённости.

Спасение от «сансары» (бесконечного страдания) возможно только через указанный Восьмеричный путь.

Философ обращает внимание на ту конкретную точку отправления, которую указывает само буддийское предание.

Индийский царевич, отдавший свою первую молодость всевозможным житейским удовольствиям, на 30-м году, встретив нищего, больного, старика и мертвеца, задумывается о непрочности житейского благополучия и покидает свой гарем, чтобы в уединении размышлять о смысле жизни. Какова бы ни была степень исторической достоверности этого сказания, в нём ярко выражена та простая истина, что материальная жизнь даже при самых исключительно благоприятных условиях сама по себе неудовлетворительна. Все житейские блага непрочны, болезнь, старость и смерть — общий удел живых существ: такой Пессимизм существ, опирающихся на своё ограниченное существование, есть аксиома.

Однако уверенность в возможности обрести спасение от страданий заставляет царевича, испытав сполна путь аскезы и отбросив его как заблуждение, обнаружить Срединный путь. Дхарма Будды в равной мере критикует как нигилизм (отрицание существования), так и этернализм (самостоятельность, независимость существования), определяя цепь взаимозависимого возникновения как единственный механизм формирования ограниченных миров существования (Сансары). Одно из наиболее детальных определений безграничности и беспредельности Нирваны дает Сутра Сердца Праджняпарамиты: «Нет невежества, нет избавленья от него, нет старости, нет смерти, также нет от них и избавленья. Нет страданий, нет и их возникновенья, прекращенья нет, пути нет, нет познанья, Также нет и достижения, так как нечего достигнуть». Преодоление представлений о границах собственного существования приводит к осознанию пустоты всякого обозначения «себя», и таким образом преодолевается привязанность к возникновению и прекращению существования отдельных форм: «своего» тела, «своего» ума.

Но эта точка зрения необоснованна, ибо страдание — природа сансарического бытия, обусловленного заблуждениями. Нирвана — это прекращение именно сансарического бытия. В случае сравнения с потухшей свечой топливом являются заблуждения. Огонь — это страдание.

Что же до несуществования ничего, в буддийской онтологии отрицается бытие не обусловленное причиной и следствием. Бытие обусловленное признаётся.

Шопенгауэр и Эдуард фон Гартман

Новейшая форма абсолютного пессимизма (у Шопенгауэра и Э. Гартмана) также не представляет никаких оснований для превращения зла в какой-то трансцендентный атрибут бытия. Зло и здесь сводится собственно к страданию, страдание же действительно существует, лишь поскольку сознается — а сознание для философии П. есть не более как мозговое явление (Gehirnphänomen) и, следовательно, возможно только для организмов, обладающих нервной системой и страдающих при известной степени раздражения чувствительных нервов. Следовательно, страдания всякого существа ограничиваются пределами его данного телесного существования и совершенно прекращаются с разрушением организма в смерти.

Шопенгауэр и Гартман много говорят о «мировом страдании», но именно с их точки зрения это может быть только риторической фигурой, ибо мир, то есть его единое метафизическое начало — «воля», «бессознательное» и т. п. — не может страдать: для этого оно должно было бы, по крайней мере, обладать собственными чувствительными нервами и мозгом, чего ему не предоставлено. Универсальное страдать не может; страдает только индивидуальное в своём органическом воплощении, уничтожаемом смертью. Реально существующее страдание ограничивается только областью сознания — людьми и животными; все эти существа страдают, но каждое порознь, и страдания каждого с концом его жизни совершенно прекращаются.

Если Шопенгауэр прав, что нельзя ощущать, представлять, познавать «за пределами своей кожи», то столь же невозможно за этими пределами и страдать; поэтому и чужие страдания могут быть мучительны для каждого лишь через их отражение в пределах его «кожи», то есть через его организм, и с его смертью совершенно исчезают. Таким образом, безусловный Пессимизм ни в древней индийской, ни в новой германской своей форме не в состоянии отнять у смерти её значения окончательной избавительницы от бедствий жизни, и с этой точки зрения ничто логически не мешает каждому ускорять такое избавление через самоубийство.

Попытки Шопенгауэра и Гартмана отклонить этот вывод своей крайней слабостью подтверждают его неизбежность. Первый говорит, что самоубийство есть ошибка, потому что в нём истребляется не сущность зла (мировая воля), а только явление. Но никакой самоубийца и не ставит себе такой нелепой задачи, как истребление сущности вещей. В качестве страдающего явления он хочет избавиться от своей жизни как мучительного явления — и такой цели он, несомненно, достигает, с точки зрения самого Шопенгауэра, который при всем своём пессимизме не может утверждать, чтобы мертвые страдали.

Гартман, вполне признавая, что последняя цель есть именно самоубийство, требует, чтобы отдельный человек в интересах человечества и вселенной воздерживался от личного самоубийства и посвящал свои силы на подготовление средств к тому всеобщему собирательному самоубийству, которым должен окончиться исторический и космический процесс. Это — высший нравственный долг, тогда как убивать себя, чтобы избавиться от собственных страданий, свойственно людям, стоящим на низшей, эвдемонистической ступени этики. Последнее, конечно, справедливо, но собственный принцип безусловного пессимизма логически исключает всякую другую этику.

Если всё дело в том, чтобы уничтожить мучительное существование, то нет никакой возможности разумно доказать кому-нибудь, что он должен иметь в виду не свои собственные, действительно испытываемые мучения, а предполагаемые мучения того отдаленного потомства, которое будет способно на акт коллективного самоубийства; да и для тех будущих пессимистов теперешнее личное самоубийство данного субъекта может быть (в смысле Гартмана) полезно как пример для подражания, ибо ясно, что если каждый будет себя убивать, то общая цель будет достигнута. — На самом деле безусловный пессимизм как первоначально явился, так и до конца остается лишь плодом пресыщенной чувственности. В этом его истинное значение и его ограниченность. Справедливая оценка жизни материальной, которая, в отдельности взятая, есть только «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», приводит размышляющий ум к истинному заключению, что «мир весь во зле лежит», чем и исчерпывается правда пессимизма.

Но когда человек, познавший до пресыщения неудовлетворительность плотской жизни и не одушевленный преобладающим интересом к чему-нибудь другому, лучшему, незаконным образом обобщает и расширяет отрицательный результат своего опыта, то вместо верного пессимистического отношения к односторонне-материальному направлению жизни получается ложное утверждение, что сама жизнь, сам мир и само бытие суть зло и мучение. В этом принципе безусловного пессимизма 1) не различается зло нравственное от страдания и бедствия, или зла физического, и 2) так смутно понятое зло принимается за подлинную первооснову всякого бытия, что не только ни на чём не основано, но и ведёт к явным нелепостям. Так, последовательно применяя эту точку зрения, пришлось бы признать болезнь за постоянное нормальное состояние, а здоровье — за случайную и непонятную аномалию; но в таком случае мы не замечали бы болезни и мучительно ощущали бы здоровье, как нарушение нормы; между тем, наоборот, здоровье нами обыкновенно не замечается именно как первичное, нормальное состояние, болезнь же мучительно сознается как привходящее, случайное отклонение от нормы. К подобным же нелепостям приводит безусловный пессимизм и в нравственной сфере.

Иногда пессимизмом называется всякое воззрение, которое признаёт реальность и важное значение зла в мире, но лишь как вторичного, обусловленного и преодолеваемого фактора человеческого и природного бытия. Такой относительный пессимизм содержится во многих философских и большинстве религиозных систем; но его нельзя рассматривать вне общей связи того или другого миросозерцания, в которое он входит как один из составных элементов.

См. также

Примечания

Литература

пессимист — Викисловарь

Морфологические и синтаксические свойства

пес-си-ми́ст

Существительное, одушевлённое, мужской род, 2-е склонение (тип склонения 1a по классификации А. А. Зализняка).

Корень: -пессим-; суффикс: -ист ^{[Тихонов, 1996]}.

Произношение

• МФА: [pʲɪsʲ(ː)ɪˈmʲist]

Семантические свойства

Значение

1. тот, кто склонен к пессимизму, воспринимает события пессимистически, в негативном свете ◆ Отсутствует пример употребления (см. рекомендации).

Синонимы

Антонимы

1. оптимист

Гиперонимы

Гипонимы

Родственные слова

Этимология

Происходит от франц. pessimiste «пессимист», далее из лат. pessimus «наихудший», превосх. степень от malus, из праиндоевр. *ped-samo-.

Фразеологизмы и устойчивые сочетания

Перевод

Библиография

Морфологические и синтаксические свойства

пессимист

Существительное.

Корень: —.

Произношение

Семантические свойства

Значение

1. пессимист ◆ Отсутствует пример употребления (см. рекомендации).

Синонимы

Антонимы

Гиперонимы

Гипонимы

Родственные слова

Этимология

Происходит от франц. pessimiste «пессимист», далее из лат. pessimus «наихудший», превосх. степень от malus, из праиндоевр. *ped-samo-.

Фразеологизмы и устойчивые сочетания

Морфологические и синтаксические свойства

пессимист

Существительное.

Корень: —.

Произношение

Семантические свойства

Значение

1. пессимист ◆ Отсутствует пример употребления (см. рекомендации).

Синонимы

Антонимы

Гиперонимы

Гипонимы

Родственные слова

Этимология

Происходит от франц. pessimiste «пессимист», далее из лат. pessimus «наихудший», превосх. степень от malus, из праиндоевр. *ped-samo-.

Фразеологизмы и устойчивые сочетания

Пессимист — это… Что такое Пессимист?

Наполовину полон или наполовину пуст?

Пессимизм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательная оценка человеческой и всемирной жизни.

Весьма распространенную элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от нее освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём с крайним отрицательным ответом является пессимизм безусловный, выразившийся в буддийской религии и получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Гартмана.

В.Соловьёв и Буддизм

Четыре благородные истины

Русский философ Владимир Соловьев полную формулу безусловного пессимизма ошибочно пытался найти в основном буддийском учении «Четыре благородные истины»:

1) Истина о страдании (дукха или дуккха, санскр. — болезнь и страдание): «Моё страдание есть результат моего неблагого мышления и плохой кармы». Мир полон страданий. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение с приятным — страдание. Даже нейтральные эмоциональные состояния не свободны от влияния причин и обстоятельств, которые человек не может контролировать. Человек вовлечён в процесс, предполагающий страдание.

2) Истина о происхождении и причинах страдания (карма или самудая — источник дуккхи): «Моё неблагое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Причина страдания состоит в жажде (танха), которая приводит к круговороту рождения и смерти (сансаре). Источник страдания — привязанность и ненависть. Остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истине, ошибочное понимание реальности.

3) Истина о подлинном прекращении страдания и устранения его источников (истина о нирване или ниродха — прекращение дуккхи): «Моё счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Устранение загрязнений ума (привязанности, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами страдания и причин.

4) Истина о путях к прекращению страдания (марга или магга — путь, ведущий к прекращению дуккхи): «Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Предложен так называемый срединный или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.

Нирвана — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, «высшего счастья». По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непреходящего покоя и удовлетворённости.

Спасение от «сансары» (бесконечного страдания) возможно только через указанный Восьмеричный путь.

Философ обращает внимание на ту конкретную точку отправления, которую указывает само буддийское предание.

Индийский царевич, отдавший свою первую молодость всевозможным житейским удовольствиям, на 30-м году, встретивши нищего, больного, калеку и мертвеца, задумывается о непрочности житейского благополучия и покидает свой гарем, чтобы в уединении размышлять о смысле жизни. Какова бы ни была степень исторической достоверности этого сказания, в нём ярко выражена та простая истина, что материальная жизнь даже при самых исключительно благоприятных условиях сама по себе неудовлетворительна. Все житейские блага непрочны, болезнь, старость и смерть — общий удел живых существ: такой Пессимизм существ, опирающихся на свое ограниченное существование, есть аксиома.

Однако уверенность в возможности обрести спасение от страданий заставляет царевича испытав сполна путь аскезы и отбросив его как заблуждение, обнаружить Срединный путь. Дхарма Будды в равной мере критикует как нигилизм (отрицание существования), так и этернализм (самостоятельность, независимость существования), определяя цепь взаимозависимого возникновения как единственный механизм формирования ограниченных миров существования (Сансары). Одно из наиболее детальных определений безграничности и беспредельности Нирваны дает Сутра Сердца Праджняпарамиты: «Нет невежества, нет избавленья от него, нет старости, нет смерти, также нет от них и избавленья. Нет страданий, нет и их возникновенья, прекращенья нет, пути нет, нет познанья, Также нет и достиженья, так как нечего достигнуть». Преодоление представлений о границах собственного существования приводит к осознанию пустоты всякого обозначения «себя» и таким образом преодолевается привязанность к возникновению и прекращению существования отдельных форм: «своего» тела, «своего» ума. Но эта точка зрения необоснованна,ибо страдание природа сансарического бытия,обусловленного заблуждениями. Нирвана это прекращение именно сансарического бытия. В случае сравнения с потухшей свечёй топливом являются заблуждения.Огонь это страдание. Что же до несуществования ничего,в буддийской онтологии отрицается бытиё не обусловленное причиной и следствием.Бытиё обуслувленное признаётся.

Шопенгауэр и Гартман

Новейшая форма абсолютного пессимизма (у Шопенгауэра и Гартмана) также не представляет никаких оснований для превращения зла в какой-то трансцендентный атрибут бытия. Зло и здесь сводится собственно к страданию, страдание же действительно существует лишь поскольку сознается — а сознание для философии П. есть не более как мозговое явление (Gehirnphänomen) и, следовательно, возможно только для организмов, обладающих нервной системой и страдающих при известной степени раздражения чувствительных нервов. Следовательно, страдания всякого существа ограничиваются пределами его данного телесного существования и совершенно прекращаются с разрушением организма в смерти.

Шопенгауэр и Гартман много говорят о «мировом страдании», но именно с их точки зрения это может быть только риторической фигурой, ибо мир, то есть его единое метафизическое начало — «воля», «бессознательное» и т. п. — не может страдать: для этого оно должно было бы по крайней мере обладать собственными чувствительными нервами и мозгом, чего ему не предоставлено. Универсальное страдать не может; страдает только индивидуальное в своём органическом воплощении, уничтожаемом смертью. Реально существующее страдание ограничивается только областью сознания — людьми и животными; все эти существа страдают, но каждое порознь, и страдания каждого с концом его жизни совершенно прекращаются.

Если Шопенгауэр прав, что нельзя ощущать, представлять, познавать «за пределами своей кожи», то столь же невозможно за этими пределами и страдать; поэтому и чужие страдания могут быть мучительны для каждого лишь через их отражение в пределах его « кожи», то есть через его организм, и с его смертью совершенно исчезают. Таким образом, безусловный Пессимизм ни в древней индийской, ни в новой германской своей форме не в состоянии отнять у смерти её значения окончательной избавительницы от бедствий жизни, и с этой точки зрения ничто логически не мешает каждому ускорять такое избавление через самоубийство.

Попытки Шопенгауэра и Гартмана отклонить этот вывод своей крайней слабостью подтверждают его неизбежность. Первый говорит, что самоубийство есть ошибка, потому что в нём истребляется не сущность зла (мировая воля), а только явление. Но никакой самоубийца и не ставит себе такой нелепой задачи, как истребление сущности вещей. В качестве страдающего явления он хочет избавиться от своей жизни как мучительного явления — и такой цели он несомненно достигает с точки зрения самого Шопенгауэра, который при всем своём пессимизме не может утверждать, чтобы мертвые страдали.

Гартман, вполне признавая, что последняя цель есть именно самоубийство, требует, чтобы отдельный человек в интересах человечества и вселенной воздерживался от личного самоубийства и посвящал свои силы на подготовление средств к тому всеобщему собирательному самоубийству, которым должен окончиться исторический и космический процесс. Это — высший нравственный долг, тогда как убивать себя, чтобы избавиться от собственных страданий, свойственно людям, стоящим на низшей, эвдемонистической ступени этики. Последнее, конечно, справедливо, но собственный принцип безусловного пессимизма логически исключает всякую другую этику.

Если все дело в том, чтобы уничтожить мучительное существование, то нет никакой возможности разумно доказать кому-нибудь, что он должен иметь в виду не свои собственные, действительно испытываемые мучения, а предполагаемые мучения того отдаленного потомства, которое будет способно на акт коллективного самоубийства; да и для тех будущих пессимистов теперешнее личное самоубийство данного субъекта может быть (в смысле Гартмана) полезно как пример для подражания, ибо ясно, что если каждый будет себя убивать, то общая цель будет достигнута. — На самом деле безусловный пессимизм как первоначально явился, так и до конца остается лишь плодом пресыщенной чувственности. В этом его истинное значение и его ограниченность. Справедливая оценка жизни материальной, которая, в отдельности взятая, есть только «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», приводит размышляющий ум к истинному заключению, что «мир весь во зле лежит», чем и исчерпывается правда пессимизма.

Но когда человек, познавший до пресыщения неудовлетворительность плотской жизни и не одушевленный преобладающим интересом к чему-нибудь другому, лучшему, незаконным образом обобщает и расширяет отрицательный результат своего опыта, то вместо верного пессимистического отношения к односторонне-материальному направлению жизни получается ложное утверждение, что сама жизнь, сам мир и само бытие суть зло и мучение. В этом принципе безусловного пессимизма 1) не различается зло нравственное от страдания и бедствия, или зла физического, и 2) так смутно понятое зло принимается за подлинную первооснову всякого бытия, что не только ни на чём не основано, но и ведёт к явным нелепостям. Так, последовательно применяя эту точку зрения, пришлось бы признать болезнь за постоянное нормальное состояние, а здоровье — за случайную и непонятную аномалию; но в таком случае мы не замечали бы болезни и мучительно ощущали бы здоровье, как нарушение нормы; между тем, наоборот, здоровье нами обыкновенно не замечается именно как первичное, нормальное состояние, болезнь же мучительно сознается как привходящее, случайное отклонение от нормы. К подобным же нелепостям приводит безусловный пессимизм и в нравственной сфере.

Иногда пессимизмом называется всякое воззрение, которое признаёт реальность и важное значение зла в мире, но лишь как вторичного, обусловленного и преодолеваемого фактора человеческого и природного бытия. Такой относительный пессимизм содержится многими философскими и большинством религиозных систем; но его нельзя рассматривать вне общей связи того или другого миросозерцания, в которое он входит как один из составных элементов.

См. также

Ссылки

Примечания

Wikimedia Foundation.
2010.

Пессимист Википедия

Пессими́зм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательный, негативный взгляд на жизнь. Противоположность пессимизма — оптимизм.

Весьма распространённую элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от неё освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём крайним из отрицательных ответов является пессимизм безусловный, получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Э. Гартмана.

Этимология[ | ]

Термин пессимизм происходит от латинского слова pessimus, что означает «худший». Впервые его использовали иезуитские критики романа Вольтера «Кандид, или Оптимизм» в 1759 году. Вольтер высмеивал философию Лейбница, который утверждал о «лучшем (оптимальный) из всех возможных миров». В своих нападках на Вольтера иезуит Ревю де Треву обвинили его в пессимизме^[2].

Философский пессимизм[ | ]

Философский пессимизм — это не состояние ума или психологическая диспозиция, а скорее мировоззрение или этика, которые стремятся встретиться с воспринимаемыми неприятными реалиями мира и устранить иррациональные надежды и ожидания (такие как идея прогресса и религиозная вера), что может привести к нежелательным последствиям. В западной философии философский пессимизм — это не единое связное движение, а скорее слабо связанная группа мыслителей с похожими идеями

Пессимизм — Википедия. Что такое Пессимизм

Стакан наполовину пуст или наполовину полон? — риторический вопрос, позволяющий определить мироощущение человека как пессимистическое (стакан наполовину пуст) или оптимистическое (стакан наполовину полон).

Пессими́зм (нем. Pessimismus от лат. pessimus — наихудший) — отрицательный, негативный взгляд на жизнь.

Весьма распространённую элементарную форму такой оценки мы находим в пессимизме сравнительно-историческом; от Гесиода и до наших дней каждая эпоха считала себя наихудшей. Очевидно, что люди субъективно особо чувствительны к бедствиям своего времени, и этот вид пессимизма — естественная и практически неизбежная иллюзия. Теоретически мы от неё освобождаемся тогда, когда узнаем факт её повторения в разные эпохи, в самых разных исторических условиях.

Пессимистическому взгляду на историю противопоставляется идея постоянного возрастания человеческого благополучия^[1]. Сознание, что в мире есть зло и что оно не упраздняется одним прогрессом социальных условий жизни, вызывает принципиальный вопрос об оценке мирового бытия, причём крайним из отрицательных ответов является пессимизм безусловный, выразившийся в буддийской религии и получивший новейшую философскую обработку в системах Шопенгауэра и Э. Гартмана.

Четыре благородные истины

Русский философ Владимир Соловьёв полную формулу безусловного пессимизма пытался найти в основном буддийском учении «Четыре благородные истины»:

1. Истина о страдании (дукха или дуккха, санскр. — болезнь и страдание): «Моё страдание есть результат моего неблагого мышления и плохой кармы». Мир полон страданий. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение с приятным — страдание. Даже нейтральные эмоциональные состояния не свободны от влияния причин и обстоятельств, которые человек не может контролировать. Человек вовлечён в процесс, предполагающий страдание.
2. Истина о происхождении и причинах страдания (карма или самудая — источник дуккхи): «Моё неблагое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Причина страдания состоит в жажде (танха), которая приводит к круговороту рождения и смерти (сансаре). Источник страдания — привязанность и ненависть. Остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истине, ошибочное понимание реальности.
3. Истина о подлинном прекращении страдания и устранения его источников (истина о нирване или ниродха — прекращение дуккхи): «Моё счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Устранение загрязнений ума (привязанности, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами страдания и причин.
4. Истина о путях к прекращению страдания (марга или магга — путь, ведущий к прекращению дуккхи): «Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Предложен так называемый срединный или Восьмеричный Путь достижения нирваны. Этот путь напрямую связан с тремя разновидностями взращивания добродетелей: нравственностью, сосредоточением и мудростью. Духовная практика прохождения по этим путям приводит к истинному прекращению страдания и находит свою наивысшую точку в нирване.

Нирвана — понятие, обозначающее состояние освобождения от страданий. В общем смысле нирвана — состояние, при котором отсутствуют страдания, страсти; состояние умиротворённости, «высшего счастья». По своей сути нирвана — трансцендентное состояние непреходящего покоя и удовлетворённости.

Спасение от «сансары» (бесконечного страдания) возможно только через указанный Восьмеричный путь.

Философ обращает внимание на ту конкретную точку отправления, которую указывает само буддийское предание.

Индийский царевич, отдавший свою первую молодость всевозможным житейским удовольствиям, на 30-м году, встретив нищего, больного, старика и мертвеца, задумывается о непрочности житейского благополучия и покидает свой гарем, чтобы в уединении размышлять о смысле жизни. Какова бы ни была степень исторической достоверности этого сказания, в нём ярко выражена та простая истина, что материальная жизнь даже при самых исключительно благоприятных условиях сама по себе неудовлетворительна. Все житейские блага непрочны, болезнь, старость и смерть — общий удел живых существ: такой Пессимизм существ, опирающихся на своё ограниченное существование, есть аксиома.

Однако уверенность в возможности обрести спасение от страданий заставляет царевича, испытав сполна путь аскезы и отбросив его как заблуждение, обнаружить Срединный путь. Дхарма Будды в равной мере критикует как нигилизм (отрицание существования), так и этернализм (самостоятельность, независимость существования), определяя цепь взаимозависимого возникновения как единственный механизм формирования ограниченных миров существования (Сансары). Одно из наиболее детальных определений безграничности и беспредельности Нирваны дает Сутра Сердца Праджняпарамиты: «Нет невежества, нет избавленья от него, нет старости, нет смерти, также нет от них и избавленья. Нет страданий, нет и их возникновенья, прекращенья нет, пути нет, нет познанья, Также нет и достижения, так как нечего достигнуть». Преодоление представлений о границах собственного существования приводит к осознанию пустоты всякого обозначения «себя», и таким образом преодолевается привязанность к возникновению и прекращению существования отдельных форм: «своего» тела, «своего» ума.

Но эта точка зрения необоснованна, ибо страдание — природа сансарического бытия, обусловленного заблуждениями. Нирвана — это прекращение именно сансарического бытия. В случае сравнения с потухшей свечой топливом являются заблуждения. Огонь — это страдание.

Что же до несуществования ничего, в буддийской онтологии отрицается бытие не обусловленное причиной и следствием. Бытие обусловленное признаётся.

Шопенгауэр и Эдуард фон Гартман

Новейшая форма абсолютного пессимизма (у Шопенгауэра и Э. Гартмана) также не представляет никаких оснований для превращения зла в какой-то трансцендентный атрибут бытия. Зло и здесь сводится собственно к страданию, страдание же действительно существует, лишь поскольку сознается — а сознание для философии П. есть не более как мозговое явление (Gehirnphänomen) и, следовательно, возможно только для организмов, обладающих нервной системой и страдающих при известной степени раздражения чувствительных нервов. Следовательно, страдания всякого существа ограничиваются пределами его данного телесного существования и совершенно прекращаются с разрушением организма в смерти.

Шопенгауэр и Гартман много говорят о «мировом страдании», но именно с их точки зрения это может быть только риторической фигурой, ибо мир, то есть его единое метафизическое начало — «воля», «бессознательное» и т. п. — не может страдать: для этого оно должно было бы, по крайней мере, обладать собственными чувствительными нервами и мозгом, чего ему не предоставлено. Универсальное страдать не может; страдает только индивидуальное в своём органическом воплощении, уничтожаемом смертью. Реально существующее страдание ограничивается только областью сознания — людьми и животными; все эти существа страдают, но каждое порознь, и страдания каждого с концом его жизни совершенно прекращаются.

Если Шопенгауэр прав, что нельзя ощущать, представлять, познавать «за пределами своей кожи», то столь же невозможно за этими пределами и страдать; поэтому и чужие страдания могут быть мучительны для каждого лишь через их отражение в пределах его «кожи», то есть через его организм, и с его смертью совершенно исчезают. Таким образом, безусловный Пессимизм ни в древней индийской, ни в новой германской своей форме не в состоянии отнять у смерти её значения окончательной избавительницы от бедствий жизни, и с этой точки зрения ничто логически не мешает каждому ускорять такое избавление через самоубийство.

Попытки Шопенгауэра и Гартмана отклонить этот вывод своей крайней слабостью подтверждают его неизбежность. Первый говорит, что самоубийство есть ошибка, потому что в нём истребляется не сущность зла (мировая воля), а только явление. Но никакой самоубийца и не ставит себе такой нелепой задачи, как истребление сущности вещей. В качестве страдающего явления он хочет избавиться от своей жизни как мучительного явления — и такой цели он, несомненно, достигает, с точки зрения самого Шопенгауэра, который при всем своём пессимизме не может утверждать, чтобы мертвые страдали.

Гартман, вполне признавая, что последняя цель есть именно самоубийство, требует, чтобы отдельный человек в интересах человечества и вселенной воздерживался от личного самоубийства и посвящал свои силы на подготовление средств к тому всеобщему собирательному самоубийству, которым должен окончиться исторический и космический процесс. Это — высший нравственный долг, тогда как убивать себя, чтобы избавиться от собственных страданий, свойственно людям, стоящим на низшей, эвдемонистической ступени этики. Последнее, конечно, справедливо, но собственный принцип безусловного пессимизма логически исключает всякую другую этику.

Если всё дело в том, чтобы уничтожить мучительное существование, то нет никакой возможности разумно доказать кому-нибудь, что он должен иметь в виду не свои собственные, действительно испытываемые мучения, а предполагаемые мучения того отдаленного потомства, которое будет способно на акт коллективного самоубийства; да и для тех будущих пессимистов теперешнее личное самоубийство данного субъекта может быть (в смысле Гартмана) полезно как пример для подражания, ибо ясно, что если каждый будет себя убивать, то общая цель будет достигнута. — На самом деле безусловный пессимизм как первоначально явился, так и до конца остается лишь плодом пресыщенной чувственности. В этом его истинное значение и его ограниченность. Справедливая оценка жизни материальной, которая, в отдельности взятая, есть только «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», приводит размышляющий ум к истинному заключению, что «мир весь во зле лежит», чем и исчерпывается правда пессимизма.

Но когда человек, познавший до пресыщения неудовлетворительность плотской жизни и не одушевленный преобладающим интересом к чему-нибудь другому, лучшему, незаконным образом обобщает и расширяет отрицательный результат своего опыта, то вместо верного пессимистического отношения к односторонне-материальному направлению жизни получается ложное утверждение, что сама жизнь, сам мир и само бытие суть зло и мучение. В этом принципе безусловного пессимизма 1) не различается зло нравственное от страдания и бедствия, или зла физического, и 2) так смутно понятое зло принимается за подлинную первооснову всякого бытия, что не только ни на чём не основано, но и ведёт к явным нелепостям. Так, последовательно применяя эту точку зрения, пришлось бы признать болезнь за постоянное нормальное состояние, а здоровье — за случайную и непонятную аномалию; но в таком случае мы не замечали бы болезни и мучительно ощущали бы здоровье, как нарушение нормы; между тем, наоборот, здоровье нами обыкновенно не замечается именно как первичное, нормальное состояние, болезнь же мучительно сознается как привходящее, случайное отклонение от нормы. К подобным же нелепостям приводит безусловный пессимизм и в нравственной сфере.

Иногда пессимизмом называется всякое воззрение, которое признаёт реальность и важное значение зла в мире, но лишь как вторичного, обусловленного и преодолеваемого фактора человеческого и природного бытия. Такой относительный пессимизм содержится во многих философских и большинстве религиозных систем; но его нельзя рассматривать вне общей связи того или другого миросозерцания, в которое он входит как один из составных элементов.

См. также

Примечания

Литература

Пессимизм — Википедия

Оптимизмга тескари о`ларок, пессимизм идишнинг ярми боъш, дейди

Пессимизм (лот. пессимус — «англ йомон») йоки бадбинлик мавджуд олам, тор маʼнода хайот бо’лиши мумкин вариантлар ичида энж йомонидир, деб каровчи фальсафий окимдир. Pessimistlar yomonlik badiiy asarlarda tasvirlanadigan hayotdagidan farqli oʻlaroq yaxshilik ustidan gʻalaba qilmaydi, deb fikrlashadi.

Пессимизм (лот.пессимум — анг йомон) — дунйога, хайотга гамгинлик, умидсизлик билан караш, келаджак йакши бо’лишига ишонмаслик; хамма нарсани кора ранга тасвирлаш. П. optimizmttt qaramaqarshisi boʻlib, olamda avvalam bor uning salbiy tomonlarini koʻradi, olam umid qilib boʻlmaydigan darajada yomon, insonlarning yashashi — boshdan oxirigacha maʼnisizlikdan iborat deb hisoblaydi. P.ning di-niy ifodasi buddizmda, Qadimgi axdsa va xristianlikda aks etgan. Меланхолия — P.ning patologik shakli. Фальсафий П. Шопенгауэр ва Гартман асарларида козга ташланади.P.ga moyil odam pessimist deyiladi. ^[1]

Пессимизм тушунчасинин фальсафага кириб келишига машхур экзистенсиалист Артур Шопенгауэр ишлари туртки болган. Schopenhauer’ning pessimizmi odamni ochlik, jinsiy mayl kabi instinktlar boshqaradi, inson shu instinktlarini qondirishga harakat qilib o`lib ketaveradi, hayot tayinli maqsadsiz qolaveradi, qabilidagi nikrlarida` qabilidagi fikrlarida.

Olamimiz eng yaxshi ekanligini urgʻulovchi diniy argumentdan foydalanib falsafiy pessimizm foydasiga Schopenhauer keltirgan mantiqiy taʼkid quyidagichadir:

1. Биз яшайотган олам мавджуд боллиши мумкин болган оламлар диапазононида джойлашган бо’лсин.Olamimiz shu diapazonning qayerida ekanligini (англ. Yaxshi, англ. Yomon, oʻrta va hk.) Aniqlash kerak.
2. Олам йаксши-йомонлиги унда хайотнинг юксак шаклари ривойлана билиши ва яшаб кола олиши билан белгилансин.
3. Olamimizda mavjud yuksak hayot shakllari (masalan, primatlar) rivojlanishi va yashab qolishi oʻta мушкул ишдир. Ноль, мавджуд шароитнинг оз бо’лса-да йомонлашуви шу хайот шакларинин буткул йо’колиб кетишига бемалол олиб кела олади.
4. Демак, бизнес олам мавджуд бо’лиши мумкин оламлар диапазон анг тубида, хайот шаклларини о’зида асрай олмайдиган оламдан атиги бир пог’она юкорида экан.
5. Biz yashayotgan olam mavjud bo’lishi mumkin olamlar ichida eng yomonidir .

Машхур пессимистлар [тахрир]

1. ↑ OʻzME. Биринчи джилд. Тошкент, 2000г.

,

Пессимизм — Википедия

Är glaset halvfullt, eller halvtomt? är en vanlig fråga när man tar upp pessimism och optimism.

Pessimism , från latinets pessimus (värst), betecknar en tro på att den upplevda världen är den värsta möjliga. Den beskriver en generell överygelse att saker är dåliga, och tenderar att bli värre; eller det ser till ondskans eventuella triumf över godheten; det är антоним до оптимизма, den motsatta tron ​​att saker generellt blir bättre istället för sämre.

En vanlig frågeställning illustrerar Оптимизм против пессимизма через frågan, betraktar man ett vattenglas, som till hälften är fyllt, som halvfullt eller halvtomt? Sedvanlig visdom förmodar att optimister svarar ‘Halvfullt’, och pessimister ‘halvtomt’ (förutsättande att fullt betraktas som bra, och tomt betraktas som dåligt). Vilket är totalt ovidkommande eftersom mängden i de bägge fallen är exakt lika och att det därför i grunden är ett optimistiskt tankefel att göra denna fjäder till en höna.Således en värdering där det optimistiska synsättet måste framhävas sig självt som varande bättre än det pessimistiska.

Filosofisk pessimism beskriver en tendens på att världen har ett negativt värde, eller att den här världen är så dålig som den kan bli. Särskilt, где вам нужен лучший Артур Шопенгауэрс философи.

Schopenhauers pessimism kommer from optimulerande av viljan framför förnuftet, som from mänskliga tankar och beteende. Schopenhauer pekade på motivatorer som голод, сексуальность, nödvändigheten att ta hand om barn, och nödvändigheten av personlig säkerhet som de riktiga källorna до mänsklig мотивации.Förnuft, jämfört med dessa faktorer, är bara витрина для mänskliga tankar; дет ар кладерна сом вр накна лангтан тар па сиг нар ден гар уте хос аллманхетен. Schopenhauer ser förnuft som svagt och intetsägande jämfört med viljan; i en metafor, jämför Schopenhauer det mänskliga intellektet med en lam man som kan se, men som rider på axlarna på den vilda besten av vilja.

Jämförande människans liv med andra djurs liv, så såg han den reproktiva cykeln som en verkligt kretsande process som fortsätter meningslöst och obestämt, såvida inte kedjan bryts av för lädörödöröns, utfaderligtöräns ,Прогнозирование анти-менинглёс для пессимизма Шопенгауэра.

Schopenhauers bevis [редигера | redigera wikitext]

Istället for att försäkra en personlig uppfattning eller syn om världens uppsyn som den värsta möjliga, som ett glas som halvfullt / halvtomt, försökte Schopenhauer bevisa det logiskt genom analymenssera pz.

Han menade att en obetydlig försämring av tillstånd, som en liten förändring av planetens bana, en liten ökning av den globala uppvärmningen, förlust av användningen av en lem för ett dejur dejur., Och Det här är ifrågasättbara påståenden, om man beaktar att planetens omloppsbana är inte helt jämn till att börja med, den globala temperaturen fluktuerar med tiden, och djur kan fortfarande leva efter att det förlorat en lem.Emellertid, ом человек, респектар фактумет атт större fluktueringar под en längre tid nästan alltid har lett till massutdöende och att djur som förlorar en lem bara sällan överlever i det vilda, så är hans råliga.

Фридрих Ницше вступил в силу греческой гамлы (ок. 500 шведских крон), став трагедией, сомневающейся в пессимизме. «Обязательно ли пессимизм является признаком упадка, упадка, вырождения, усталых и слабых инстинктов… Есть ли пессимизм силы? Интеллектуальная склонность к тяжелому, ужасному, злому, проблематичному аспекту существования, вызванная благополучием, переполнением здоровья, полнотой существования? » ^[1] (ungefärlig översättning: «Är pessimism nödvändigtvis ett tecken på avböjning, förfall, försämring, kraftlöshet och svaga instinkter… Finns det en stark pesslekängenkénée? , förmådd av välmående, av överflödig hälsa, av fullheten av existensen? «)

Nietzsches Response på pessimism var motsatsen till Schopenhauers: «То, что наделяет все трагедией своей особой возвышающей силой», — говорит он (Шопенгауэр) в «Мир как воля и представление», том II, стр.495 — «« открытие того, что мир, эта жизнь никогда не может дать настоящего удовлетворения и, следовательно, не заслуживает нашей привязанности: в этом заключается трагический дух — он ведет к смирению ». «Как иначе Дионис говорил со мной! Как далеко я был от всего этого смирения! » ^[2] (ungefärlig översättning: « ‘Vilket används på allt tragiskt, dess egendomliga upplyftande kraft’ » — säger han (Schopenhauer) i världen , volym II, sidan 495 — «‘är upptäckten att världen, som livet, aldrig kan ge riktigt tillfredsställelse och därför inte är värd vår tillgivenhet: detta utgör den tragiska’ Tillgivenhet! Hur långt ifrån jag flyttade from all denna underkastelseism! «(Смирение)

Зигмунд Фрейд склонен к пессимисту и пониманию идеи Шопенгауэра.Хан såg den mänskliga existensen, som konstant attackerad från både inuti en själv, från naturens krafter och от родственника тилль андра.

Termen har också använts for att beskriva den norske filosofen Peter Wessel Zapffes position, även om han i sin filosofiska lärobok, Om det tragiske, skriver att pessimism inte är en term som kan beskriva hans Biosofi.

En del populärkulturella verk kan också uppvisa pessimism, som Stephen Kings Jurtjyrkogården. King uttrycker senare sitt förbehåll om boken: «Кажется, говорится, что ничего не работает и ничего не стоит, и я действительно не верю в это» (Bare Bones 144-5).

• Артур Шопенгауэр
• Эдуард фон Хартманн
• Кассандра
• Хосе Сарамаго
• Вуди Аллен
• Э.М. Чоран
• Джакомо Леопарди
• Hegesias
• Филипп Mainländer
• Марвин, от Liftarens Guide до Galaxen
• Рихард Вагнер
• Bläckvard Tentakel, от SvampBob Fyrkant
• Ior, från Nalle Puh
• Сокка, из Avatar: The Last Airbender
• Glum, из программы «Банановые расколы»
• Томас Мальтус
• Эдвард Грей
• Адриан Монк из Monk
• Surpöl, (от Silvertronen , del sex i Narnia -serien)
• Бендер, из Футурамы
• Марк Мартин, водитель NASCAR
• Зигмунд Фрейд
• Фридрих Ницше
• Карл Барт
• Red Forman, с выставки That ’70s
• Дитрих Бонхёффер
• Мартин Хайдеггер
• Иуда Искариот
• Марк Юний Брут
• Царь Николаус II
• Освальд Шпенглер, som en gång sa, «Optimism är feghet.Ницше, Фридрих, Рождение трагедии или: эллинизм и пессимизм , «Попытка самокритики», §6
• Dienstag, Joshua Foa, Pessimism: Philosophy, Ethic, Spirit , Princeton University Press, 2006, ISBN 0-691-12552-X
• Ницше, Фридрих, Рождение трагедии и дело Вагнера , Нью-Йорк: Vintage Books, 1967, ISBN 0-394-70369-3
• Hjärnstorm nr 83-84, temanummer om Pessimism, med texter om soft annat Leopardi och Dostojevskij.

,

Пессимизм — Википедия

In diesem Artikel oder Abschnitt fehlen noch folgende wichtige Informationen: Leider nichts über die Psychologie und Psychopathologie des Pessimismus, z.B. Verbindungen zur Depression. Ausführlich behandelt wird das Thema u. а. bei den Apologen der эмоциональный интеллект, z. Б. Дэвид Гоулман. Auch die Neurowissenschaftler haben sich damit befasst, z. Б. Ричард Дэвидсон. ^[1] Hilf der Wikipedia, indem du sie recherchierst und einfügst.

Der Pessimismus (лат.: pessimus — schlechtester, Superlativ von malus = schlecht) ist eine Lebensauffassung mit einer Grundhaltung ohne Positive Erwartungen und Hoffnungen. Er bezeichnet auch eine durch отрицательный. Die dem Pessimismus entgegengesetzte Auffassung ist der Optimismus.

Mit seinem Hauptwerk Die Welt als Wille und Vorstellung von 1819gründete Arthur Schopenhauer einen radikalen metaphysischen Pessimismus.В seinem Grundsatz «Alles Leben ist Leiden» sah er sich durch östliche Weisheitslehren, besonders im Buddhismus, bestätigt.

Ferdinand Tönnies ‘1887 geäußerte Voraussage in Gemeinschaft und Gesellschaft , dass die abendländische Neuzeit sich mental zur «Gesellschaft» transformiere, von der kein Weg mehr zu «Gemeinshünschaft», также как и другие ihm früh den Vorwurf des «Pessimismus» ein (так фон Харальд Хёффдинг) — dem der stets reformerisch gesinnte Tönnies oft (vergeblich) widersprach.

Im Философский Denken des 20. Jahrhunderts erhielt dann der Geschichts- und Kulturpessimismus ein großes Gewicht.

Kurz nach dem Ende des Ersten Weltkriegs sorgte Oswald Spengler mit der Schrift Der Untergang des Abendlandes für Aufsehen. Spengler sah in der Weltgeschichte vergleichbare Schicksale der großen Kulturen: Wie ein Lebewesen durchläuft jede dieser Kulturen eine Phase der Entwicklung, eine Phase der Reife и eine Phase des Niedergangs. Nach rund einem Jahrtausend versinkt jede Kultur wieder in der Bedeutungslosigkeit, aus der sie einst hervorkam.Die tausend Jahre der europäisch-westlichen Kultur sah Spengler in seinem Jahrhundert sich ihrem Ende nähern — vor allem wegen dieser Prognose wurde dieses Werk besonders zur Zeit der Weimarer Republik als pessimistisch erk empfunden ().

Weitere Geschichtspessimisten Waren Теодор Лессинг, Вальтер Бенджамин и «kritischen Theoretiker» дер Франкфуртер Шуле. Bedeutende Dokumente dieses Pessimismus von linksintellektueller Seite sind die Dialektik der Aufklärung von Max Horkheimer und Theodor W.Adorno sowie Die Antiquiertheit des Menschen von Günther Anders.

• Тило Хагендорф: P — Пессимизм. Eine Einzelstimmung. Textem, Hamburg 2014 (= Kleiner Stimmungs-Atlas в Einzelbänden, Bd.10), ISBN 978-3-941613-87-4.
• Пессимизм. В: Рудольф Эйслер: Wörterbuch der Философский Бегриф. 1904.
1. ↑ Эндрю Томаркен, Ричард Дэвидсон: Фронтальная активация мозга у репрессоров и нерепрессоров. Журнал аномальной психологии, группа 103, 1994.

,

Пессимизм — Vikipeedia

Пессимизм (ladina keele pessimus ‘халвим’) на ваимне хойак, мис вастандуб оптимизм. Pessimistid eeldavad igast olukorrast ebasoodsat tulemust ja usuvad, et elu jooksul kogevad nad rohkem negatiivseid kui positiivseid olukordi. Üldiselt keskenduvad pessimistid pigem elu negatiivsetele aspektidele. Kõige levinum näide pessimismist on arvamus, et pooleldi täidetud klaas on pooltühi, mitte pooltäis. ^[1]

Философский пессимизм на maailmavaade või eetika, mille kohaselt vaadeldakse maailma rangelt anti-optimistlikust vaatenurgast.Filosoofiline пессимизм taotleb põhjendamatute ootuste eemaldamist, vaidlustab progressi ideed ja optimismi, mis põhineb lootusel või usul. Философилизированный пессимистид на тихти ка эксистенциаалсед нихилистид эк усувад, эт элул исинесест пуудуб мте выи вääртус. Философилизированный пессимистид усувад, эт инимесе теадликкус айаст текитаб сууремат пиина куй фюйсилин цени, сест инимедед суудавад мõтискледа миневику я тулевику üле нинг сеега теавад, эт üхель пэевал над сурвад. Hirm selle ees на pidev meeldetuletus, et elu на ajutine ja et seda saatust ei saa ära hoida. ^[2]

Filosoofilise pessimismi järjekindel esindaja on näiteks Arthur Schopenhauer. Тема арватес на мааилм кыйгист выймаликест мааилмадест кыйге халвем, куи см. Олекс веельги халвем, сиис та лихтсалт лаккакс эксистееримаст.

Эпистемолоогилин [мууда | muuda lähteteksti]

Mitut eptemoloogia teooriat võib pidada pessimistlikuks, kuna nad väidavad, et maailma kohta teadmisi omandada on raske või isegi võimatu.

Poliitiline ja kultuurne [muuda | muuda lähteteksti]

Konservatiivid, eriti sotsiaalsed konservatiivid, tajuvad poliitikat tihti pessimistlikult ning näevad läänemaailma kui dekadentlikku ja nihilistlikku tsivilisatsiooni, on hüääjane jauredmajustraja jauredma

Paljud majanduslikud konservatiivid ja klassikalised liberaalid usuvad, et valitsuse suurenemine on vältimatu ja et parimal juhul on võimalik vaid selle pidurdumise nimel võidelda.

Технолоогилин и кесккондлик [мууда | muuda lähteteksti]

Tehnoloogiline pessimism on usk, et teaduse ja tehnoloogia areng ei paranda inimeste elu.

Энтропилинский пессимизм [muuda | muuda lähteteksti]

Entroopiline pessimism väidab, et inimeste tegevused ja tehnoloogia kiirendavad Maa «soojussurma» tulekut, kus energia ja keskkond on halvenenud ning loodusvarad ammendatud.

Seaduslik [muuda | muuda lähteteksti]

Advokaadid eelistavad pigem pessimistlikud olla, kuna optimistlikud ennustused võivad kohtus täiesti valeks osutuda — piinlik tulemus, mis vihastab kliente. ^[3]

1. ↑ Беннет, Оливер. Культурный пессимизм. Пресса Эдинбургского университета. 2001.
2. ↑ Dienstag 2009, стр. 22
3. ↑ Бибас, Стефанос (2004). Сделка о признании вины за пределами Тени суда . Harvard Law Review. Lk 2463-2547.

,