Том страница цицерон: ЦИЦЕРОН • Большая российская энциклопедия

Читать онлайн «Избранные сочинения» автора Цицерон Марк Туллий — RuLit

МАРК ТУЛЛИЙ ЦИЦЕРОН

ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ

ПЕРЕВОД С ЛАТИНСКОГО

Издание «Библиотеки античной литературы» осуществляется под общей редакцией С. Апта, М. Гаспарова, М. Грабарь-Пассек, С. Ошерова, Ф. Петровского, А. Тахо-Годи и С. Шервинского

Составление и редакция М. ГАСПАРОВА, С. ОШЕРОВА, В. СМИРИНА

Вступительная статья Г. КНАБЕ

ЦИЦЕРОН, КУЛЬТУРА И СЛОВО

Цицерон — одна из главных, ключевых, фигур римской литературы. Для Древнего Рима он примерно то же, что Пушкин для России, Гете для Германии, Данте для Италии — центр и воплощение художественной культуры народа. Такая роль принадлежит художникам слова, чье творчество вобрало в себя духовный опыт длинного ряда поколений и, отлив его в совершенную пластическую форму, надолго определило идейно-художественное развитие литературы своей страны. Важно, однако, ощутить не только его сходство с корифеями литературы нового времени, но и отличие от них. Они отражали действительность в художественных образах и населяли созданный ими мир теми «изменчивыми тенями», к которым обращался Гете в начале своего «Фауста». Цицерон не создавал образов, он знал лишь один образ, который был для него «измлада и труд, и мука, и отрада», который целиком заполнял его творчество — образ Республики римского народа. У него нет произведений, где действуют вымышленные герои, и его литературное наследие состоит из речей, трактатов, писем, представляющих собой документы общественной борьбы в Риме конца республики.

Республика была для Цицерона не только реальным политическим строем реального государства, но, кроме того, именно образом — идеальным образом человеческого общежития. Объективной жизненной основой этого идеала, однако, было жестокое и несправедливое рабовладельческое государство Древнего Рима. Между образом и прототипом существовало противоречие, и поэтому в истории позднейшей культуры Цицерон нередко воспринимался как наивный утопист, а произведения его — как отвлеченная от жизни напыщенная и сухая риторика. Слова Пушкина о том, что он «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал» — не только шутка. И в то же время воспетая им «свободная республика» была римским вариантом античной рабовладельческой демократии — этой, по замечанию Энгельса, предпосылкой «всего нашего экономического, политического и интеллектуального развития».1 Она обладала чертами, сохранившими свое значение до наших дней, и не случайно так волновала поколения прогрессивных мыслителей и революционеров. Робеспьера в Париже называли Цицероном, и некоторые из самых важных его политических выступлений представляют собой переложения речей римского оратора. Пламенный римский республиканец был едва ли не самым любимым и читаемым древним автором в среде русских декабристов. «Цицерон, — писал один из них, — был у каждого из нас почти настольной книгой».

Чтобы понять и оценить Цицерона, таким образом, надо представить себе объективный характер Римской республики; выяснить, как соотносился ее образ, созданный Цицероном, с исторической действительностью; проследить, как на тех или иных этапах европейской культуры в этом образе обнаруживались все новые стороны — разные и неравноценные.

1

Из старых поэтов Цицерон больше всех любил Квинта Энния — автора стихотворной римской «Летописи». Она сохранилась в отрывках, в одном из которых сказано:

Древним укладом крепка и мужами республика римлян.

В этой строке выражена та главная проблема, которую поставило перед Цицероном предшествующее развитие римской культуры.

Римская республика возникла из маленькой сельской общины и навсегда сохранила с ней связь. Основу обеих составлял особый общественный строй, предполагавший сохранение и постоянное возрождение натурального хозяйства, обильные пережитки родовой организации, старинную простоту труда и быта. Этот «древний уклад» был объективно обусловленной исторической чертой римского общества — сам способ производства порождал застойные формы жизни и делал «заветы предков» нормой общественной нравственности. «Новый путь отыскивать всем опасно. Ты иди дорогою верной предков. Не дерзай священные связи мира рвать самочинно», — учили римские писатели, новые и старые. «Рим и мощь его держатся старинными нравами».

Но оставаться неизменным, просто сохраняться общество не могло. Город жил, а следовательно, развивался, развитие же предполагало усиление обмена, рост денег, разрушение патриархальной замкнутости, укрепление новых порядков и нравов, предполагало сметку и хватку, освобождение от послушного растворения в традиции, предполагало, другими словами, человеческую инициативу и самостоятельность. Наряду с консервативной ценностью целого жизнь утверждала динамическую ценность личности.

В истории города понятия «древний уклад» и «мужи» оказывались связанными неразрывно. Связь эта, однако, носила глубоко противоречивый характер. Натуральная в своей основе экономика не могла впитать богатства, завоеванные полководцами или добытые предприимчивыми купцами, не могла превратить их в источник обновления и внутренней перестройки хозяйства и общества. По мере увеличения римских владений деньги во все растущем количестве вращаются на поверхности жизни и, не проникая в глубины общественного организма, усложняют и развивают не производство, а потребление. Быт, одежда, еда, зрелища становятся все более пышными, потребность в деньгах — все более привычной и острой, тщеславие, мотовство, хищнические способы добывания предметов роскоши — все более распространенными. Это разлагало былую простоту и патриархальность, подрывало внутреннюю сплоченность города-государства и консервативные нравственные нормы народной жизни, не внося в то же время никаких коренных изменений в сам способ производства. Энергия, воля, самостоятельность, инициатива «мужей» оказывались не только связанными с «древним укладом», но и несовместимыми с ним.

Во II веке до н. э. это противоречие вступает в свою критическую фазу. Начиная с этого времени политические и военные события в Риме образуют как бы историческое введение в жизнь и творчество Цицерона.

2

С 218 по 201 год до н. э. Рим вел с африканским городом Карфагеном самую тяжелую и ожесточенную войну в своей истории. Ценой огромного напряжения, пройдя на волосок от гибели всего государства, римляне добились победы, обеспечили себе господство над западным Средиземноморьем и тут же обратились против эллинистических держав Востока. Серия войн, шедших с переменным успехом, привела к тому, что к 140 году до н. э. Греция тоже оказалась покоренной римлянами, ставшими отныне хозяевами и в восточном Средиземноморье.

За каких-нибудь 70-80 лет Рим стал величайшей державой древнего мира. Здесь сосредоточились несметные богатства. Первое же поражение македонских греков в 197 году принесло контрибуцию в 1100 талантов золота и серебра (талант — 26,2 кг). Бывали годы, когда из некоторых провинций вывозили до 40 тысяч талантов. В завоеванных землях находились большие золотые, серебряные и медные рудники, переданные после покорения на откуп римским богачам. Нескончаемым потоком шли в Рим рабы — 80 тысяч после захвата Сардинии, 150 тысяч из покоренной греческой области Эпира, 30 тысяч из Македонии.

Войны изменили социальную структуру римского общества и до предела обострили противоречия республиканского строя. Победы обогащали казну, аристократию и дельцов. Крестьян они разоряли. Проведя несколько лет подряд в чужих краях, привыкнув к грабежам и отвыкнув от труда, крестьянин возвращался в родную усадьбу, которая к этому времени либо запустела, либо была захвачена богатеем-соседом. Между тем именно крестьяне, с их примитивным, во многом натуральным, хозяйством, архаической моралью, простотой жизни, и составляли в течение столетий становой хребет республики. На протяжении II века число полноправных (то есть обладавших земельной собственностью) граждан сократилось на одну пятую. Это важная цифра. Она означала, что в большинстве своем крестьянство сохранялось, а вместе с ним сохранялись материальные и моральные предпосылки «древнего уклада». Он был настолько прочен и неизбывен, что и через очень много лет римские писатели говорили о «той нашей Италии, где до сих пор строго хранят и скромность, и умеренность, и даже старинную деревенскую простоту». Но та же цифра показывала, что каждый пятый крестьянин терял землю, становился люмпеном и, переселившись в город, утрачивал связь со старинным консервативным строем римской жизни.

Книга «Т. I Цицерон и его друзья [Очерк о римском обществе времен Цезаря]» автора Буассье Гастон

Последние комментарии     Т. I Цицерон и его друзья [Очерк о римском обществе времен Цезаря] Автор: Буассье Гастон Жанр: История Год: 1993 Переводчик: Н. Н. Спиридонов Добавил: Admin 27 Апр 17 Проверил: Admin 27 Апр 17 Формат:  DJVU (6292 Kb) Рейтинг: 0.0/5 (Всего голосов: 0) Аннотация Первый том составляет книга «Цицерон и его друзья». В книге о Цицероне Буассье, искусно используя различные литературные и документальные материалы, в том числе в особенности богатое собрание писем великого римского оратора, дал замечательную по яркости и полноте характеристику римского общества в эпоху крушения республиканского строя и рождения империи (I в. до н. э.), нарисовал отчетливые запоминающиеся портреты как последних защитников республики Цицерона, Целия и Марка Юния Брута, так и ее могильщиков Цезаря и Октавиана Августа. ОГЛАВЛЕНИЕ: Э.Д. Фролов. Римская история в трудах Гастона Буасье 7 ЦИЦЕРОН И ЕГО ДРУЗЬЯ. Очерк о римском обществе времен Цезаря. Введение. Письма Цицерона 41 Глава I. Цицерон в общественной и частной жизни 63 1. Общественная жизнь Цицерона 63 2. Частная жизнь Цицерона 114 Глава II. Аттик 155 Глава III. Целий. Римская молодежь во времена Цезаря 189 Глава IV. Цезарь и Цицерон 235 1. Цицерон и лагерь Цезаря в Галлии 235 2. Победитель и побежденные после Фарсала 279 Глава V. Брут. Его отношения с Цицероном 321 Глава VI. Октавий. Политическое завещание Августа 371 ПРИЛОЖЕНИЯ: Комментарии 401 Словарь античных терминов 440 Список сокращений 443 Библиография 445 Объявления Где купить? Нравится книга? Поделись с друзьями! Другие книги автора Буассье Гастон Похожие книги Комментарии к книге «Т. I Цицерон и его друзья [Очерк о римском обществе времен Цезаря]» Комментарий не найдено Чтобы оставить комментарий или поставить оценку книге Вам нужно зайти на сайт или зарегистрироваться

2011 — 2018

Читать онлайн книгу «Цицерон» бесплатно — Страница 1

Алексей Карасов

ЦИЦЕРОН

-1-

Опять проснулся в комнате с белым потолком. На тумбочке лежит всё та же газета за 1935 год. Вставать и куда-то идти совершенно не хочется. Да и куда идти-то? В голове абсолютный вакуум. Не то что абсолютный, кое что помню, но с окружающей действительностью память ни как не связывается. Прошлый раз, проснувшись, не удивился. Мне надо было добежать до толчка, затем забраться обратно в постель. К удивлению, лёг спать не у себя в доме, а в чужой квартире. Не часто, но такое случалось и на этот раз я не почувствовал ничего странного кроме того, что в кровати лежал один.

Попробую разобраться. Я лёг спать зимой? Точно зимой, в начале декабря.

Но, если сейчас посмотреть в окно, то на улице лето. Я лёг спать в своей квартире, в шестнадцатиэтажном доме, на двенадцатом этаже.

Здесь я лежу в комнате, за дверью маленькая кухонька. Напротив кухни сортир, совмещённый с душем. Для того, чтобы принять душ надо натопить титан. Я помню это название. Когда ехал в поезде, то в вагоне видел титан и у меня такой же. На кухне ящик с углём и поленица дров. Дрова нужны для растопки печки, а потом в неё кидают уголь. Это я знаю.

На вешалке, около входа, висит одежда. Синего цвета штаны, весьма потёртые, в сарай ходить или за дровами. На поясе штанов ремень из настоящей кожи. На ремне выдавлены изображения крокодила. Надпись на иностранных языках. Это не приветствуется в СССР. Конечно, сразу за надписи, в кутузку не потащат, но потом, любой начальственный болван, увидев ремень на штанах, долго будет разоряться об утере отдельными товарищами бдительности и что враг не дремлет.

Если догадаюсь отдать ремень его сопливому сынуле, он забудет о враждебном окружении. Если нет, то не позволит иметь в одежде хотя бы некоторые элементы лучшей жизни и мне придётся прогуляться на соловки. А ремень станет носить сынишка чекиста, который меня посадит. Они, начальственные болваны, всегда негодуют, когда подчинённый имеет больше их самих.

На ремне кожаный чехол закреплён. Что в нём? Какой странный предмет? Нечто сделанное не из металла и не из дерева. С одной стороны кнопки, с другой блестящее стекло, жаль непрозрачное.

Ещё что? Тоненькая стопка карточек небольшого формата. На каждой один и тот же текст на английском языке. Клюге Роберт Августович. Институт ядерных исследований РАН. И далее текст шрифтом поменьше: системный администратор и старший программист.

Вот как! Не просто программист, а старший? Далее адрес: город Москва, телефон семизначный и факс. И чего? Мэйл ру? А эту букву я знаю, она означает собаку? Почему бы им просто не нарисовать собаку вместо буквы?

Красивая карточка, цветная и золотом отделанная. Многие считают такую роскошную карточку безвкусицей. Но, в российской действительности, чем шикарнее карточка, тем бычары обходительнее. На обратной стороне карточки напечатано то же самое, только на немецком языке и готическим шрифтом.

Хорошее слово вспомнилось: бычары. Да, родная Россия, о тебе не забудешь. А забудешь, если приснится как страшный сон, то проснёшься обделавшимся.

Прозрачный стеклянный предмет. Внутри жидкость переливается. Повертел в руках. Нажал кнопку. Из предмета выскочило пламя. Твою мать, так это зажигалка! Смотри, какая изящная вещь, красивая, явно за границей делали. Наши зажигалки сразу узнаю. Они похожи на кирпич, в лучшем случае. А, потом, чтобы вспыхнуло пламя, надо крутить колёсико зажигалки до посинения полового члена.

В бумажнике обнаружился паспорт СССР. Только не СССР! Если до меня доберутся ребята из НКВД, то полный писец.

Какая-то хрень с проводами. Надписи тоже на английском языке. Ага, эта хрень вставляется в ту дырку и получается хорошо. Значит хрень от той коробки, что лежит в кожаном футляре. Ладно, позже разберёмся.

Деньги Российской федерации? В этой стране каждая советская республика печатает свои деньги?

Интересные какие банкноты: евро. Что за страна такая? Может какая из советских республик в составе СССР печатает?

Книги на японском. Неужели я японец? Как же я буду скрываться от НКВД с японской мордой?

Где зеркало!? Есть в халупе зеркало? Маленькое зеркальце в ванной комнате. Убожество с толчком и душем называется ванной комнатой? В зеркале нормальная человеческая морда. То есть, я хотел сказать, лицо вполне европейское и узнаваемое. Моё лицо. Я его узнаю. А японский? Помню, что изучал английский, французский, немецкий и итальянский. Про японский не помню, чтобы учил.

Хорошо, успокоимся. Ещё книги на японском, ещё! Нет, не на японском, иероглифы на китайском. Точно на китайском. Я понимаю и по китайски? Интересно, а ещё на каком понимаю? На китайском, корейском и японском. Вот книги и на европейских языках. Если добавить к европейским языкам три восточных, то я пожалуй, настоящий полиглот.

Спокойно. Займёмся поиском насущной пиши, а не пищи для ума. От пищи для ума скоро свихнусь. Еда есть, но немного. Надо идти на поиски еды. Где её добывают?

Там, где раньше жил, чтобы не тащиться на лифте с двенадцатого этажа, заказывал по интернету и почти не выходил из дома. Здесь придётся спускаться со второго этажа и если удасться вернуться, то подняться обратно. Это мне по силам.

Интернет! Какое замечательное слово? Помню, что интернет это интересно, но что это не помню. И как я мог спускаться с двенадцатого этажа, если сижу в комнате, расположенной на втором этаже? Чтобы подняться на второй этаж надо пройти по ступенькам, которые состряпаны во времена царя гороха. Скоро ступеньки обломятся и кто-нибудь убьётся. Надеюсь, не я.

Поедим, сделаем противоположное еде и приступим к поискам. Сколько у меня имеется бабок? Бабки есть, но по этому поводу ощущается беспокойство.

Газета. Ага. Что в ней? Лозунги. Сделаем работу столовой номер двенадцать её лучше. Сделаем, пусть будет лучше. Усилить борьбу, снова усилить борьбу. Это что? Они всё время усиливают? Может не усиливать всё время, а сделать один раз как надо и больше не усиливать? От таких мыслей у меня аж спина заледенела.

Чо ли так больше не думать? Или думать можно, говорить нельзя? Ага. Говорить нельзя, а думать так, что лучше не думать.

Вот интересное место, прямо тянет посмотреть. Моя фамилия. В паспорте посмотрел фамилию, теперь знаю свою фамилию. Некто Филимонов Аркадий Назарович ищет работу переводчика. Владею языками английским, французским, итальянским, немецким. С прежнего места работы уволен по сокращению штатов. Прежнее место работы союз писателей.

Выходит меня уволили, а я ищу работу. Почему меня уволили? Не помню. Наверно не нужны переводчики в союзе писателей. Или нужны? Какой-то бездарь сказал на собрании, что он, дескать, понапишет отыщу томов на русском, пролетарском языке, а на буржуазных языках книги ему лично не нужны. Все зааплодировали по этому поводу.

Помню, некий мужик пожалел, что из за моего увольнения, план по выпуску переводной литературы не получится, но поделать ничего не может, так как собрание постановило сократить меня за ненадобностью. Но, он продолжает на меня рассчитывать, поскольку план надо выполнять любой ценой, даже наступив на собственное горло. Собственно я не возражал, пусть наступает, но на своё горло. По моему, я так и сказал.

Он стал укорять, что своё ставлю ближе, чем общественное. Но, я знаю, что эта некрасивая история с ненужностью переводиной литературы, задумана партийным деятелем с почти столетним стажем для пропихивания в союз писателей племянника, ни черта не смыслящего в переводах.

Племянничек даже со словарём понаписал такую чушь, что хоть за голову берись. Попозже, спустя пару месяцев, вспомнят про план и возьмут на работу племянничка, он к тому времени школу окончит и будет щеголять перед девочками членской книжкой союза писателей, а я должен буду горбатиться на их семейку.

Который меня уговаривал тоже из этой же еврейской семейки. Решили устроить социализм за мой счёт. Пожалуй, меня никуда не возьмут на работу из за этих еврейчиков. На меня глаз положили и считают, что я их раб. Бесплатный литературный раб. Схожу куплю газету, вдруг кому переводчик нужен?

Впечатления от улицы? Грязь. Тротуаров нет. Хоть и жара, а на улице вонь от луж. Воняет лошадиным навозом. Его почему-то не убирают. А, помню. Нас выводил на субботник тот самый еврейчик и распространялся, что-то насчет солидарности с трудящимися всего мира, и что наш труд пойдёт во благо. Но мне шепнули, что улицу должен убирать ещё один племянничек нашего начальственного еврея, однако ему всё время некогда. Он шьёт или режет, уже не помню.

Ему некогда этим заниматься и вот, за известную мзду, наш еврейчик подрядился убрать улицу. Я тогда собрался и ушёл как и большинство наших. Еврейчик попытался устроить скандал на партийном собрании, но кто-то задал вопрос: куда ушли деньги, заработанные на уборке улиц и нельзя ли посмотреть квитанцию о переводе денег?

Еврейчик схватился за сердце и срочно отбыл в ту самую больницу, где его родственник шьёт или режет живых людей. Если родственник такой же врач, как переводчик, то наше дело швах.

Вот киоск с газетами. Объявление висит: ушла на склад. Точно, на склад ушла. У неё там уборка. Подрядилась подтирать полы на складе и ей некогда сидеть и продавать газеты, тем более, что никто не покупает. Будет кто покупать этот бред в нормальном уме и трезвой памяти? По моему, в редакции и сидит тот самый еврей, который племянника просил на моё место устроить.

Ну, вот гостиница. Здесь как будто газетчица на месте. Только нужную мне газету не продаёт. В чём дело? В нагрузку с этим …ёбищем? А это что?

Она орёт: сам чо ли не видишь, интеллигент паршивый!

Так она на помойке нашла какую-то …рню и решила в нагрузку продать? Милиционер здесь же крутится: Ваши документы, товарищ?

Он что, на пару с этой лахудрой работает? Типа ейный мужик и они делятся наваром? Поинтересуемся: сначала уважаемый, Вы покажите документы. На каком основании дежурите здесь? У вас же дежурство в другом месте.

Застеснялся мужик, козырнул: прошу прощения, товарищ, обознался. Голову опустил и бочком, чтобы я не видел лица, исчез из виду. Как у него ловко получилось исчезнуть? Прямо заглядение, наверно долго учился.

А где лахудра? Тоже смылась. Ну что же, возьму пару газет. Зашёл в гостиницу и спросил, есть здесь ресторан? Вон там ресторан. Взял меню. Боже и это цены? В ресторане союза писателей цены раз в сто ниже. Вот почему меня турнули и решили своего устроить.

Нет, пойду я из ресторана. Только собрался уходить как подлетает официант. Чего изволите брать? Наверно с выработки работает. Решил немного поволынить, показать какой крутой. А когда я собрался уходить, забоялся заработок потерять, небось обсчитать мечтает, скотина.

Молча, слегка потрепал ладонью по его лицу и ушёл. Да, не впечатляет страна. Не хочется здесь жить, да и не дадут жить. Революционным евреям нужны рабы на субботники бесплатно ходить или работать за краюху хлеба, например на стройках социализма. Такая тоска заела, что даже не вспомнил, что через шесть лет наступит 22 июня 1941 года.

Вспомнил только, что скоро 1937 год и чтобы уцелеть лучше держаться дальше от евреев, которые ради своих шкур отправят на смерть множество людей, а затем их отблагодарит Сталин. Потом будут вонять на весь мир про 37 год, а про то, как они же, пускали целые народы в распыл предыдущие двадцать лет, об этом ни слова.

Дома посмотрел газету и увидел объявление. Заплачено за размещение объявления на неделю и вот неделя прошла. Это последнее объявление. Если не найду работу, то придётся ехать за сто первый километр. Где в Урюпинске, например, может понадобиться переводчик с десяти языков? Да, попал так попал.

Лёг на диван и не имею понятия, чем заняться. Дома бы пощёлкал по каналам, выключил дурацкий ящик и залез в интернет. Здесь же, чтобы не спиться, надо искать занятие. У меня было занятие по вкусу. В своё удовольствие делал переводы и получал деньги. И теперь могу переводить, но деньги получать не буду. Могу срок получить за печатание не одобренной местными евреями литературы, можно с уверенностью сказать, подрывной.

Стук в дверь. Кричат: откройте. И так нагло стучат, будто к себе домой ломятся. Пришли за мной? Что-то рановато. Вроде нигде я не засветился. Снова стук и снова вопль: откройте. Вашу мать, достали. Заорал в ответ: прекрати стучать, урод! И заткни глотку, а то я заткну. Смотри ка, помогло. И стучать перестали и не орут. Одеваюсь и открываю дверь. Передо мной плюгавый мужичишка в военизированной форме.

Вот чего орал. Ему хочется, чтобы все боялись как он боялся, когда был маленький. Не даром и Ягода, и Ежов такие миниатюрные, обоих соплёй можно пришибить.

Ну, напустить в голос командирских ноток. От того как себя поведу в столкновении интересов, будет зависеть жизнь в коммуналке. Несмотря на то, что только комната и кухонька, много желающих прищемить мне хвост. Если хоть чуть проявить слабину или интеллигентность, замучают доносами в надежде завладеть жилплощадью или напакостят просто так, чтобы получить удовольствие.

Вокруг столпились желающие держать и не пущать. Грозно проорать:

— Чего надо? Вы чего столпились? А ну марш по щелям, пока усы тараканьи не поотрывал. У нас с товарищем секретное дело.

Некоторые пытаются отвечать, но их разворачиваю к себе спиной и пинком придаю ускорения. Наконец, все разбежались, только в одном месте копошится куча мала из нескольких человек, запнувшихся об упавшего урода.

Товарищ, увидев как я расправился с его добровольными помощниками, больше не выёживаясь, протянул конверт.

Я спросил ещё громче чем, когда наорал на толпу:

— Это что? Секретный пакет? Почему не доложился по форме. Да ты знаешь кто я? Сгною, скотина! Ну ка, представился по форме и показал документы.

Мужик вытянулся по струнке и что-то залепетал, не слушая его лепет, потребовал документы. Документы были, но я придрался и собрался было идти в НКВД, но потом передумал и сказал:

— Чтоб в последний раз. Ты понял? Если не исправишься, поедешь на Соловки.

После всего этого цирка отпустил мужика. А иначе нельзя. Я добыл комнату таким же нахрапом. Прежнего жильца арестовали по доносам вот этой публики, которая обрадовалась тому, что пришли и за мной. Потом придут за наиболее активными писарчуками. После того как заберут и их, остальные, в надежде выжить, будут ещё больше писать доносов. Затем заберут ещё раз и ещё. Когда заберут последнего из этой команды, что стояла у дверей, новые жильцы будут радоваться тому, что пришли не за ними.

-2-

Простое дело, а превратили в настоящий цирк. В этой стране не будут жить хорошо пока письмоносцы изображают владетельных персон и ещё собирают по дороге команду поддержки.

Ну, что у нас в письме? Какой слог, какие вензеля? А какие ошибки! Если не знать по какому поводу письмо, то не поймёшь о чём оно. Меня приглашает на собеседование начальник и назначено время. Если приду в указанное время, его на месте не будет, потому, что он хочет показать какой крутой. Ему надо, чтобы я ждал у ворот, унижался перед охраной и упрашивал пропустить.

Мы поступим по другому. Нужен я не тому начальнику, который написал письмо. Он заведует кадрами и ни за что не отвечает, но ему хочется казаться персоной. От этого ещё и навар кое какой. Если боятся, значит уважают, а если уважают, то несут или делятся. Не на зарплату же жить?

Поискал в газете нет ли чего об Наркомате автомобильной промышленности. Нет, не пишут. Тогда пойду в библиотеку.

В библиотеку пускают по пропускам, ну дурость. Отправился в бюро пропусков, где потребовали справку с места работы.

Меня из союза писателей уволили, но членский билет не отобрали.

Двинулся к знакомым машинисткам. Заплатил всего ничего и получил бумагу с напечатанным на машинке, а не написанном от руки, текстом: предъявитель сего направляется в библиотеку для решения рабочих вопросов. Если написать для чтения газет, то обязательно прикопаются и то будет не так и эдак плохо.

Дома сварил яйцо вкрутую, чернилами нарисовал на бумаге круглую печать и прокатил яйцо по нарисованной печати. Затем яйцом прошёлся по свой бумажке. Прекрасная получилась печать. Подпись неразборчиво процарапал сам.

Пошёл на поклон к телефонисткам. Дал полтинник, зато звоню не с телефона автомата, которые если и есть, то сплошь не работают: — Союз писателей?

— А можно кадры?

— Уже ушли? Благодарю Вас.

Звонок нужен для того, если бдительное пропускное бюро позвонит в союз писателей, то им не ответят, что меня уволили.

Снова в библиотеку. В пропускном бюро долго изучают бумаги: паспорт и заявление на посещение библиотеки. Наконец выписали пропуск. Позабавил вопрос: на какой срок выписывать пропуск? Я ответил, что на год. По инструкции не положено на год. Можно на три года или на полгода. Ну, хорошо, сказал я. Выписывайте на три года.

С пропуском заявился на проходную. Меня предупредили, что библиотека работает до десяти часов вечера. Ну, я так думаю, что времени хватит.

В читальном зале заказал подшивки нескольких советских газет и иностранные автомобильные журналы. Но, оказывается, что иностранные журналы только по спец. пропускам.

А где выдают спец. пропуска? Спросил я.

В том же бюро пропусков надо сказать, чтобы выписали спец. пропуск. Добрые дамочки добавили, чтобы я не расстраивался, дескать иностранные журналы на иностранных языках и я ничего прочитать не смогу. Вот дуры. Даже если не смогу прочитать, то просто подержать в руках журнал и вспомнить моё время. Это такое счастье!

Я понял, что в НКВД поступит информация о неком господине, интересовавшимся иностранными журналами по автомобилям, но ему не дали. НКВД ответит: молодцы, сумели сохранить военную тайну.

Обойдусь газетами. Вот что мне надо. Нарком автомобильной промышленности товарищ Петров Иван Сидорович. Ну, если не еврей, значит повезло. Почему повезло? Он не будет звонить еврею и спрашивать, почему меня уволили, а просто возьмёт на работу.

Покинув гостеприимные стены библиотеки, отправился к телефонисткам. На этот раз для них запасена шоколадка, купленная в библиотеке. Там, к моему глубочайшему удивлению, есть буфет. А в буфете продают шоколад. По одной плитке в руки. Это страшный дефицит. Вам сильно повезёт, если сумеете купить шоколад. Ну, теперь-то я знаю, где можно раздобыть шоколад.

Девчонки с визгом принялись глотать невиданное лакомство, а я взялся за телефон. Позвонил и спросил к телефону наркома. Мне сказали, что нарком сидит по другому телефону. Я спросил какому. Мне указали номер и подождали пока найду карандаш и запишу. Позвонил снова, спросил Ивана Сидоровича. Мужской голос спросил: а кто его спрашивает? Я сообщил, что Иван Петрович сказал, что наркому нужен хороший переводчик, так это я. Мужской голос попросил подождать.

Спустя несколько минут тот же мужской голос спросил:

— Вы ещё на телефоне?

— Я подтвердил, что ожидаю.

— Можете Вы сейчас явиться в приёмную?

— Конечно, сказал я.

— Я выписываю Вам пропуск?

— Хорошо, снова согласился я.

Продиктовал данные для пропуска и пешком поплёлся в наркомат.

Откуда я знаю Ивана Петровича? Ниоткуда. Я в жизни никогда не знал ни одного Ивана Петровича. Зачем вставил в разговор имя?

Собеседник должен понять мою не слишком большую заинтересованность. Если он почувствует, что мне надо позарез, то начнёт тянуть жилы. А, никому не ведомый Иван Петрович может оказаться важной шишкой, знакомым самого наркома. Собеседник не может знать всех знакомых наркома. Пусть думает, что меня рекомендовал Иван Петрович, которого, если не знаешь, значит не входишь в избранный круг. Собеседник не спросил, кто такой Иван Петрович, то есть сделал вид, что входит в круг избранных.

Спустя час был у проходной наркомата. Перед тем, как войти в пропускное бюро, очистил сапоги от навоза.

У меня посмотрели паспорт. Сравнили с тем, что написано в пропуске и впустили в наркомат. Встретили на первом этаже и привели к наркому. Я правильно понял, что наркому скучно и он пытается изображать кипучую деятельность. Домой идти нельзя, поскольку может позвонить товарищ Сталин и спросить как дела. Если Сталину говорили, что нарком ушёл домой, то долго на руководящем месте товарищ не задерживался, а то и переставал быть товарищем.

Нарком поздоровался за ручку и попросил рассказать о себе. Ну, что рассказать. Родители потомственные рабочие. Погибли в гражданскую. В семнадцать лет поступил в Красную армию, служил вместе с родителями. При наступлении беляков родители погибли, а я был ранен. Потом работал и учился.

Нарком спросил откуда я знаю языки. Объяснил, что у отца был хозяин немец, а жена француженка. Собирали много гостей, всяких итальянцев и прочих. Если я на встречах читал стишки на иностранных языках, то давали сладости. Чем больше стишок, тем больше подарок. Приходилось стараться.

Ну, а потом учился и работал. Последнее место работы союз писателей. Меня сократили по ненадобности в переводной литературе.

Нарком с досады аж сплюнул. Ну, как не надо? Мы производим иностранные автомобили, а вся документация должна быть на русском языке. Где её взять? Надо переводить на русский и издавать. Придётся у товарища Сталина поднять вопрос.

Нарком дал прочитать иностранный автомобильный журнал. Все термины знакомы, только иногда, в некоторых словах непонятка. Думаю, так называют элементы конструкции, которые не прижились в новых автомобилях. Наркому перевод понравился. Он сказал, что работает в наркомате переводчик, но переводит плохо, автомобилей не знает и понять, что говорит, иногда невозможно.

В общем Вы подходите. Пишу записку, чтобы завтра же оформили и жду после обеда в приёмной. Поговорили о житье бытие. Мне не хотелось возвращаться домой, а ему хотелось, да товарищ Сталин сильно крут. Я старался поменьше говорить, побольше слушать, чтобы не ляпнуть, что-нибудь совсем запредельное.

На следующее утро явился в кадры и предъявил записку наркома. Кадровик долго изучал записку и наконец спросил:

— Вы что, родственник наркома?

Я переспросил:

— Почему Вы спрашиваете? Можно сообщить наркому, о том, что Вы интересовались его родственными отношениями?

Мужик пробурчал, что просто спросил, выписал бумаги и объяснил куда идти.

Сходил в заданном направлении и к обеду появился в приёмной. Нарком на совещании у Сталина. Секретарь, когда время подошло к обеду, предложил сходить в столовую. Кормили в наркомате похуже, чем в союзе писателей, да и цены выше.

После обеда беседовали с секретарём о том о сём, разгадывали советский кроссворд. Я показался секретарю совершенно тупым, так как не смог отгадать ни одного советизма. Советизмы, это такие слова, которые описывают советскую власть или приобрели значение при советской власти. Наконец я надоел секретарю. Он вынес из кабинета наркома иностранные журналы и дал почитать. Но, предупредил, чтобы из приёмной не выносил. Это секрет.

Я просидел в приёмной до вечера и собрался было домой. Секретарь предупредил, что Иван Сидорович не любит, когда необходимый специалист отсутствует на работе. Я сказал, гм. Мне как раз и надо для работы в библиотеку. Необходимо повышать профессиональный уровень. В библиотеке буду изучать иностранную автомобильную литературу и составлять отчёты для Ивана Сидоровича. Если понадоблюсь, то позвоните в библиотеку и попросите к телефону.

От наркомата до библиотеки десять минут пешком и через полчаса буду. Мы договорились, тем более, моё присутствие в приёмной стало секретарю надоедать. Я отдал журналы и отправился в библиотеку. Зашёл в бюро пропусков уже за спец. пропуском. Со спец. пропуском заявился в буфет, купил шоколадку и выпил чаю с бутербродом. Затем отправился в читальный зал. Угостил дежурную шоколадкой, получил журналы и принялся изучать автомобильную промышленность начала прошлого века. Тьфу, теперь уже настоящего века.

Успел сделать кое какие записи, когда попросили к телефону. Секретарь сказал, что нарком просит подойти. Сдал журналы и через полчаса был в приёмной. Я так понял, что наркому опять скучно и он заинтересовался делами в автомобилестроении у иностранцев. В библиотеке я просмотрел и перевёл несколько наиболее интересных статей из журнала, но перепечатать не успел. Могу прочитать, что написал, если наркому необходимо срочно. Конечно, необходимо срочно.

Просидели до полуночи. Ознакомил с иностранными новинками, изложенными в переведённых статьях. Затем он показал картинку в журнале и спросил: что написано под ней? Нарком приступил к изучению французского языка, вместе со мной участвуя в переводе слов под картинкой. Я так понял, что ему понравилось изучать иностранные языки и что судьба моя на ближайшее будущее предрешена: буду обучать французскому до тех пор, пока не заберут в НКВД или его, или меня.

После трёх часов ночи, когда наркому сообщили, что Сталин ушёл спать, отпустили домой и меня. Я спросил: нельзя ли в буфете перекусить? Оказывается можно. Буфет открыт всю ночь для тех, кто работает по ночам. В буфете поужинал борщом с мясом и со сметаной, на втрое картошкой с котлетой, и чай с коржиком. Всё бесплатно. Решено, буду заходить в наркомат на завтрак, обед и ужин.

На следующий день пришёл в наркомат завтракать. Секретарь сообщил, что наркома не будет до обеда. Я отправился досыпать домой. К обеду пришёл в наркомат. Мне выделили в одном из кабинетов стол и стул, за которыми я должен работать. Но, я обитал в основном в библиотеке и приходил в наркомат, чтобы повидаться с наркомом и сообщить о прочитанном в журналах.

В один из дней объявили о прибытии немецких специалистов. Мне выделили машину и велели встретить их на вокзале. На машине с шофёром подъехал к телефонисткам и оставил шоколадку, затем к машинисткам. Шоколадок покупал каждый день по несколько штук, одну или две, оставлял буфетчице, а остальные распространял среди наркомовских дам. К пяти часам приехал на вокзал. Встретил нескольких немцев и отвёз в наркомат. Нарком отсутствовал, я оставил немцев в приёмной, а сам отправился на рабочее место.

Через пару часов позвонил секретарь и сообщил, что нарком появился и требует к себе, вместе с немцами. Немцы у наркома начали скулить, что долго ехали, а вместо отдыха заставили ждать несколько часов. Всё, что услышал, сообщил наркому и он начал потихоньку багроветь. Наконец приступили к конструктивным переговорам. Немцы обещали поставить оборудование за определённую сумму в золоте.

Я, в легком недоумении от их запросов, сообщил наркому по русски, что подобное оборудование во Франции в несколько раз дешевле и по-видимому, немцы посредники. Нарком удивившись, сказал, что немцев рекомендовали товарищи из иностранного отдела. Я хмыкнул и осмелился предположить, товарищи наверняка имеют кое что с операции. Нарком озлился и прервав переговоры, отправил немцев в гостиницу, чтоб не жаловались, а меня задержал.

— Где ты читал про станки?

— Ну, как же. Полно рекламы в журналах. Я бы показал, но выносить из библиотеки не разрешают. Пришлось наркому переться в библиотеку, оформлять спец. пропуск и садиться читать рекламные объявления. В самом деле, удивился нарком, французы предлагают почти в пять раз дешевле.

— Не посмотреть ли у японцев или в штатах?

— Ну, посмотри, согласился нарком и отбыл.

На следующий день с утра ожидаю наркома. Он сообщил, что могу понадобиться в любой момент. Наконец секретарь пригласил меня к наркому.

Давай разбираться, предложил нарком. Вот что предлагают товарищи из иностранного отдела, вот что в рекламных проспектах. Вот курсы валют. Я не чего не путаю? Он посмотрел на меня. Всё верно, согласился я. Только и французы перекупщики. У американцев станки в два раза дешевле, чем у французов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

Читать онлайн «Речи» автора Цицерон Марк Туллий — RuLit

Цицерон Марк Туллий

Речи

Марк Туллий Цицерон

Речи

РЕЧЬ О КОНСУЛЬСКИХ ПРОВИНЦИЯХ [В сенате, вторая половина мая 56 г до н.э. ].

РЕЧЬ ОБ ОТВЕТАХ ГАРУСПИКОВ [В сенате, май (?) 56 г.]

РЕЧЬ ПО ПОВОДУ ВОЗВРАЩЕНИЯ МАРКА КЛАВДИЯ МАРЦЕЛЛА [В сенате, начало сентября 46 г. до н.э.]

ПЕРВАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ [В сенате, 2 сентября 44 г. до н.э.]

ВТОРАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ [Опубликована 28 ноября 44 г. до н.э.]

Марк Туллий Цицерон. Первая филиппика против Марка Антония.

Филиппиками называли в древности речи, произнесенные в IV в. Демосфеном против македонского царя Филиппа II. Филиппиками, по-видимому, сам Цицерон назвал свои речи против Марка Антония. До нас дошло 14 филиппик и фрагменты еще двух таких речей.

После убийства Цезаря (15 марта 44 г.) сенаторы в ужасе разбежались; убийство не нашло одобрения у народа, на которое заговорщики рассчитывали. Консул Марк Антоний заперся у себя дома; заговорщики собрались в Капитолии. 16 марта они вступили в переговоры с Антонием, а на 17 марта было назначено собрание сената в храме Земли. В ночь на 17 марта Антоний захватил и перенес к себе в дом личные денежные средства и архив Цезаря. 17 марта в храме Земли, окруженном ветеранами Цезаря, собрался сенат под председательством Антония. Было решено оставить в силе все распоряжения Цезаря, но убийц его не преследовать. Следуя примерам из истории Греции, Цицерон предложил объявить амнистию. Ветеранам Цезаря посулили выполнить все обещания, данные им диктатором. Было решено огласить завещание Цезаря и устроить ему государственные похороны. 18 марта было оглашено завещание, в котором Цезарь объявлял своим наследником Гая Октавия, своего внучатного племянника, завещал народу свои сады за Тибром, а каждому римскому гражданину — по 300 сестерциев. Между 18 и 24 марта были устроены похороны; толпа, возбужденная речью Марка Антония, завладела телом Цезаря и, хотя сожжение должно было быть совершено на Марсовом поле, сожгла его на форуме, на наспех устроенном костре. Затем толпа осадила дома заговорщиков; поджоги были с трудом предотвращены.

Была назначена особая комиссия, чтобы установить подлинность документов Цезаря, оказавшихся в руках у Антония; несмотря на это, он использовал их с корыстной целью; он также черпал денежные средства в казначействе при храме Опс и изъял из него около 700 миллионов сестерциев. Чтобы привлечь ветеранов на свою сторону, он предложил 24 апреля земельный закон и назначил комиссию из семи человек (септемвиры) для проведения его в жизнь.

18 апреля в Италию прибыл из Аполлонии 19-летний Гай Октавий, наследник и приемный сын Цезаря, а в мае приехал в Рим, чтобы вступить в права наследства. К этому времени Антоний уже располагал шестью тысячами ветеранов. Желая упрочить свою власть в Риме, Антоний добился постановления народа об обмене провинциями: Македония, назначенная ему Цезарем на 43 г., должна была перейти к одному из заговорщиков, Дециму Бруту, который должен был уступить Антонию Цисальпийскую Галлию; пребывание в ней позволило бы Антонию держать Рим в своей власти. Желая удалить из Рима преторов Марка Брута и Гая Кассия, Антоний добился, чтобы сенат поручил им закупку хлеба в Сицилии и Африке.

17 августа Цицерон выехал в Грецию, но вскоре повернул обратно и 31 августа возвратился в Рим. 1 сентября в сенате должно было обсуждаться предложение Антония о том, чтобы ко всем дням молебствий был прибавлен день в честь Цезаря; это завершило бы обожествление Цезаря. Цицерон не пришел в сенат, что вызвало нападки Антония. Предложение Антония было принято.

Цицерон явился в сенат 2 сентября и в отсутствие Антония произнес речь (I филиппика), в которой ответил на его нападки и указал причины, заставившие его самого как выехать в Грецию, так и возвратиться в Рим. После собрания сената Цицерон удалился в свою усадьбу в Путеолах. 19 сентября Антоний выступил в сенате с речью против Цицерона. В этот день Цицерон не явился в сенат, опасаясь за свою жизнь; он ответил Антонию памфлетом, написанным в виде речи в сенате и опубликованным в конце ноября (II филиппика).

* * *

В конце декабря 44 г. Антоний выступил с войсками в Цисальпийскую Галлию и осадил Децима Брута, укрепившегося в Мутине. Это было начало так называемой мутинской войны, во время которой Цицерон произнес остальные филиппики, XIV филиппика была произнесена в сенате после получения донесения о битве под Галльским форумом между войсками Антония и войсками консула Гая Вибия Пансы, который был смертельно ранен. Борьба между сенатом и Антонием привела к образованию триумвирата Марка Антония, Октавиана и Марка Эмилия Лепида и к проскрипциям, жертвой которых 7 декабря 43 г. пал Цицерон.

—————————————————————————

ПЕРВАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ

I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV

[В сенате, 2 сентября 44 г. до н.э.]

(I, 1) Прежде чем говорить перед вами, отцы-сенаторы, о положении государства так, как, по моему мнению, требуют нынешние обстоятельства, я вкратце изложу вам причины, побудившие меня сначала уехать, а потом возвратиться обратно. Да, пока я надеялся, что государство, наконец, снова поручено вашей мудрости и авторитету1, я как консуляр и сенатор считал нужным оставаться как бы стражем его. И я действительно не отходил от государства, не спускал с него глаз, начиная с того дня, когда нас созвали в храм Земли2 . В этом храме я, насколько это было в моих силах, заложил основы мира и обновил древний пример афинян; я даже воспользовался греческим словом, каким некогда при Прекращении раздоров воспользовалось их государство3, и предложил уничтожить всякое воспоминание о раздорах, навеки предав их забвению. (2) Прекрасной была тогда речь Марка Антония, превосходны были и его намерения; словом, благодаря ему и его детям заключение мира с виднейшими гражданами было подтверждено4.

Этому началу соответствовало и все дальнейшее. К происходившему у него в доме обсуждению вопроса о положении государства он привлекал наших первых граждан; этим людям он поручал наилучшие начинания; в то время в записях Цезаря находили только то, что было известно всем; на все вопросы Марк Антоний отвечал вполне твердо5. (3) Был ли возвращен кто-либо из изгнанников? «Только один6, — сказал он, — а кроме него, никто». Были ли кому-либо предоставлены какие-нибудь льготы? «Никаких»,- отвечал он. Он даже хотел, чтобы мы одобрили предложение Сервия Сульпиция, прославленного мужа, о полном запрещении после мартовских ид водружать доски с каким бы то ни было указом Цезаря или с сообщением о какой-либо его милости. Обхожу молчанием многие достойные поступки Марка Антония; ибо речь моя спешит к его исключительному деянию: диктатуру, уже превратившуюся в царскую власть, он с корнем вырвал из государства. Этого вопроса мы даже не обсуждали. Он принес с собой уже написанное постановление сената, какого он хотел; после прочтения его мы в едином порыве приняли его предложение и в самых лестных выражениях в постановлении сената выразили ему благодарность.

(II, 4) Казалось, какой-то луч света засиял перед нами после уничтожения, уже не говорю — царской власти, которую мы претерпели, нет, даже страха перед царской властью; казалось, Марк Антоний дал государству великий залог того, что он хочет свободы для граждан, коль скоро само звание диктатора, не раз в прежние времена бывавшее законным, он, ввиду свежих воспоминаний о диктатуре постоянной, полностью упразднил в государстве7.(5) Через несколько дней сенат был избавлен от угрозы резни; крюк8 вонзился в тело беглого раба, присвоившего себе имя Мария9. И все это Антоний совершил сообща со своим коллегой; другие действия Долабелла совершил уже один; но если бы его коллега находился в Риме, то действия эти они, наверное, предприняли бы вместе. Когда же по Риму стало расползаться зло, не знавшее границ, и изо дня в день распространяться все шире и шире, а памятник на форуме10 воздвигли те же люди, которые некогда совершили то пресловутое погребение без погребения11, и когда пропащие люди вместе с такими же рабами с каждым днем все сильнее и сильнее стали угрожать домам и храмам Рима, Долабелла покарал дерзких и преступных рабов, а также негодяев и нечестивцев из числа свободных людей так строго, а ту проклятую колонну разрушил так быстро, что мне непонятно, почему же его дальнейшие действия так сильно отличались от его поведения в тот единственный день.

(6) Но вот в июньские календы, когда нам велели присутствовать в сенате, все изменилось; ни одной меры, принятой при посредстве сената; многие и притом важные — при посредстве народа, а порой даже в отсутствие народа или вопреки его воле. Избранные консулы12 утверждали, что не решаются явиться в сенат; освободители отечества13 не могли находиться в том городе, с чьей выи они сбросили ярмо рабства; однако сами консулы в своих речах на народных сходках и во всех своих высказываниях их прославляли. Ветеранов — тех, которых так называли и которым наше сословие торжественно дало заверения,- подстрекали не беречь то, чем они уже владели, а рассчитывать на новую военную добычу. Предпочитая слышать об этом, а не видеть это и как легат14 будучи свободен в своих поступках, я и уехал с тем, чтобы вернуться к январским календам, когда, как мне казалось. должны были начаться собрания сената.

Цицерон

Если вы используете Monocle 3, см. Документацию здесь

Аннотация

Cicero — это пакет R, который предоставляет инструменты для анализа доступности одноклеточного хроматина.
эксперименты. Основная функция Цицерона — использовать данные о доступности одноклеточного хроматина для прогнозирования
цис -регуляторные взаимодействия (например, между энхансерами и промоторами) в геноме посредством
изучение совместной доступности.Кроме того, Cicero расширяет Monocle, позволяя кластеризовать, упорядочивать и
дифференциальный анализ доступности отдельных клеток с использованием доступности хроматина. Для получения дополнительной информации о
Cicero , ознакомьтесь с нашими публикациями.

Введение

Основная цель Цицерона — использовать данные о доступности одноклеточного хроматина для прогнозирования областей
геном, который с большей вероятностью находится в физической близости в ядре.Это может быть использовано для выявления предполагаемых
пары энхансер-промотор, и чтобы получить представление об общей структуре cis -архитектуры геномного
область.

Из-за редкости данных по одной ячейке ячейки должны быть агрегированы по сходству, чтобы обеспечить надежную коррекцию.
для различных технических факторов в данных.

В конечном счете, Цицерон дает оценку «совместная доступность Цицерона» от -1 до 1 между каждой парой
пики доступности в пределах определенного пользователем расстояния, где большее число указывает на более высокую совместную доступность.

Кроме того, пакет Cicero предоставляет расширенный инструментарий для анализа экспериментов ATAC-seq с одной ячейкой.
используя фреймворк, предоставляемый Monocle.
Эта виньетка представляет собой обзор рабочего процесса анализа ATAC-Seq одной ячейки с помощью Cicero. Для дальнейшего
информацию и другие параметры см. на страницах руководства для пакета Cicero R, а также
наши публикации.

Цицерон может помочь вам выполнить два основных типа анализа:

• Построение и анализ cis -регулирующих сетей. Цицерон анализирует совместную доступность
  для выявления предполагаемых регулирующих взаимодействий cis и использует различные методы для визуализации и анализа
  их.
• Общий анализ доступности одноклеточного хроматина. Цицерон также расширяет
  программный пакет Monocle, позволяющий
  идентификация дифференциальной доступности, кластеризация, визуализация и реконструкция траектории
  с использованием данных о доступности одноклеточного хроматина.

Прежде чем мы рассмотрим функции Cicero для каждой из этих аналитических задач, давайте посмотрим, как установить Cicero.

Установка Cicero

Цицерон работает в среде статистических вычислений R. Ты будешь
требуется R версии 3.4 или выше и Cicero 1.0.0 или выше, чтобы иметь доступ к
последние функции.

Установить из Bioconductor

Цицерон был недавно добавлен в Bioconductor.Он был выпущен как часть Bioconductor 3.8 и
можно установить с помощью следующего кода:

  if (! RequireNamespace ("BiocManager", quietly = TRUE))
  install.packages ( "BiocManager")
BiocManager :: install ("cicero")  

Установить с Github

Для получения самых последних обновлений пакета Cicero вы можете установить Cicero прямо из репозитория github.
используя эти инструкции:

Цицерон основывается на пакете под названием Monocle.Перед установкой Цицерона сначала выполните
эти инструкции
установить Монокль.

В дополнение к Monocle, Cicero требует от Bioconductor следующих пакетов:

  if (! RequireNamespace ("BiocManager", quietly = TRUE))
    install.packages ( "BiocManager")
BiocManager :: install (c ("Gviz", "GenomicRanges", "rtracklayer"))  

Теперь вы готовы к установке Cicero:

  установить.пакеты ( "DevTools")
devtools :: install_github ("cole-trapnell-lab / cicero-release")  

Загрузить Cicero

После установки проверьте правильность установки Cicero, открыв новый сеанс R и набрав:

  библиотека (cicero)  

Получение помощи

Вопросы о Цицероне следует размещать на нашем сайте.
Группа Google. Пожалуйста, не пишите
технические вопросы непосредственно участникам Цицерона.

Рекомендуемый протокол анализа

Рабочий процесс Цицерона разбит на широкие этапы. Когда есть несколько способов выполнить определенный шаг, мы
обозначил варианты следующим образом:

Обязательно	Вам нужно это сделать.
Рекомендуется	Из способов сделать это мы рекомендуем сначала попробовать этот.
Альтернатива	Из всех возможных способов, этот способ может работать лучше, чем тот, который мы обычно рекомендуем.

Загрузка данных

Класс CellDataSet

Цицерон хранит данные в объектах
CellDataSet (CDS) класс. Класс является производным от Bioconductor ExpressionSet .
класс, который предоставляет общий интерфейс, знакомый тем, кто анализировал эксперименты с микрочипами с
Bioconductor. Monocle предоставляет подробную документацию о том, как создать входной CDS.
Вот.

Чтобы изменить объект CDS, чтобы он содержал доступность хроматина, а не данные выражения, Цицерон использует пики как
его особенности data fData , а не гены или транскрипты. В частности, многие функции Цицерона
требуется информация о пиках в форме chr1_103

_10391134. Например, входная таблица fData может выглядеть
как это:

	site_name	хромосома	бп1	пп2
chr10_100002625_100002940	chr10_100002625_100002940	10	100002625	100002940
chr10_100006458_100007593	chr10_100006458_100007593	10	100006458	100007593
chr10_100011280_100011780	чр10_100011280_100011780	10	100011280	100011780
chr10_100013372_100013596	chr10_100013372_100013596	10	100013372	100013596
chr10_100015079_100015428	chr10_100015079_100015428	10	100015079	100015428

Загрузка данных из формата простой разреженной матрицы

Пакет Cicero включает в себя небольшой набор данных под названием cicero_data в качестве примера.

  данные (cicero_data)  

Для удобства Цицерон включает функцию под названием make_atac_cds . Эта функция принимает в качестве входных данных
data.frame или путь к файлу в формате разреженной матрицы. В частности, этот файл должен быть
текстовый файл с разделителями табуляции и тремя столбцами. Первый столбец — координаты пика в виде
«chr10_100013372_100013596», второй столбец — это имя ячейки, а третий столбец — целое число,
представляет количество чтений из этой ячейки, перекрывающих этот пик.В файле не должно быть строки заголовка.

Например:

chr10_100002625_100002940	ячейка1	1
chr10_100006458_100007593	ячейка2	2
chr10_100006458_100007593	ячейка3	1
chr10_100013372_100013596	ячейка2	1
chr10_100015079_100015428	ячейка4	3

Результатом make_atac_cds является действительный объект CDS, готовый для ввода в нижележащий Цицерон.
функции.

  input_cds <- make_atac_cds (cicero_data, binarize = TRUE)  

make_atac_cds

Опция	По умолчанию	Банкноты
преобразовать в двоичную форму	ЛОЖЬ	Логический, следует ли преобразовать матрицу подсчета в двоичную? Из-за редкости одноклеточных данных, мы обычно не ожидаем более 1 чтения на ячейку за пик.Мы обнаружили, что преобразование Матрица подсчета в двоичном формате «открыт ли этот сайт в этой ячейке» может в конечном итоге дать более четкие результаты.

Загрузка данных 10X scATAC-seq

Если ваши данные scATAC-seq поступают с платформы 10x Genomics, вот пример создания ваших входных CDS.
из вывода Cell Ranger ATAC. Интересующий результат будет в папке с именем
filter_peak_bc_matrix .

  # чтение данных матрицы с помощью пакета Matrix
indata <- Matrix :: readMM ("filter_peak_bc_matrix / matrix.mtx")
# преобразовать матрицу в двоичную форму
indata @ x [indata @ x> 0] <- 1

# форматировать информацию о ячейке
cellinfo <- read.table ("filter_peak_bc_matrix / barcodes.tsv")
row.names (cellinfo) <- cellinfo $ V1
имена (cellinfo) <- "ячейки"

# формат гороха  

.

Цицерон

Cicero обновлен для работы с Monocle 3!
В Monocle 3 Цицерон может использовать улучшенное уменьшение размерности и лучше работать с большими наборами данных. Наиболее
функциональности Цицерона остается неизменной, но есть некоторые ключевые отличия, большинство из которых вытекают из
Новый объект Cell_data_set в Monocle 3. Узнайте больше о Monocle 3 на
интернет сайт!

Аннотация

Cicero - это пакет R, который предоставляет инструменты для анализа доступности одноклеточного хроматина.
эксперименты.Основная функция Цицерона - использовать данные о доступности одноклеточного хроматина для прогнозирования
цис -регуляторные взаимодействия (например, между энхансерами и промоторами) в
геном, исследуя совместную доступность. Кроме того, Цицерон расширяет
Monocle 3 для кластеризации, упорядочивания и
дифференциальный анализ доступности отдельных клеток с использованием доступности хроматина. Для получения дополнительной информации о
Cicero , ознакомьтесь с нашими публикациями.

Введение

Основная цель Цицерона - использовать данные о доступности одноклеточного хроматина для прогнозирования областей
геном, который с большей вероятностью находится в физической близости в ядре. Это может быть использовано для выявления предполагаемых
пары энхансер-промотор, и чтобы получить представление об общей структуре cis -архитектуры геномного
область.

Из-за редкости данных по одной ячейке ячейки должны быть агрегированы по сходству, чтобы обеспечить надежную коррекцию.
для различных технических факторов в данных.

В конечном счете, Цицерон дает оценку "совместная доступность Цицерона" от -1 до 1 между каждой парой
пики доступности в пределах определенного пользователем расстояния, где большее число указывает на более высокую совместную доступность.

Кроме того, пакет Cicero предоставляет расширенный инструментарий для анализа экспериментов ATAC-seq с одной ячейкой.
используя фреймворк, предоставляемый Monocle 3.
Эта виньетка представляет собой обзор рабочего процесса анализа ATAC-Seq одной ячейки с помощью Cicero. Для дальнейшего
информацию и другие параметры см. на страницах руководства для пакета Cicero R, а также
наши публикации.

Цицерон может помочь вам выполнить два основных типа анализа:

• Построение и анализ cis -регулирующих сетей. Цицерон анализирует совместную доступность
  для выявления предполагаемых cis -регуляторных взаимодействий и использует различные методы для визуализации и анализа
  их.
• Общий анализ доступности одноклеточного хроматина. Цицерон также расширяет
  программный пакет Monocle 3, позволяющий
  идентификация дифференциальной доступности, кластеризация, визуализация и реконструкция траектории
  с использованием данных о доступности одноклеточного хроматина.

Прежде чем мы рассмотрим функции Cicero для каждой из этих аналитических задач, давайте посмотрим, как установить Cicero.

Установка Cicero

Цицерон работает в среде статистических вычислений R. Ты будешь
требуется R версии 3.4 или выше и Cicero 1.3.0 или выше, чтобы иметь доступ к
последние функции.

Установить с Github

Cicero для Monocle 3 в настоящее время доступен только на Github.Мы намерены добавить эту ветку в Bioconductor в
ближайшее будущее.

Cicero основывается на пакете под названием Monocle 3.
Перед установкой Цицерона сначала выполните
эти инструкции
для установки Monocle 3.

В дополнение к Monocle, Cicero требует от Bioconductor следующих пакетов:

  if (! RequireNamespace ("BiocManager", quietly = TRUE))
    установить.пакеты ( "BiocManager")
BiocManager :: install (c ("Gviz", "GenomicRanges", "rtracklayer"))  

Теперь вы готовы к установке Cicero:

  install.packages ("инструменты разработчика")
devtools :: install_github ("cole-trapnell-lab / cicero-release", ref = "monocle3")  

Загрузить Cicero

После установки проверьте правильность установки Cicero, открыв новый сеанс R и набрав:

  библиотека (cicero)  

Получение помощи

Вопросы о Цицероне следует размещать на нашем сайте.
Группа Google.Пожалуйста, не пишите
технические вопросы непосредственно участникам Цицерона.

Рекомендуемый протокол анализа

Рабочий процесс Цицерона разбит на широкие этапы. Когда есть несколько способов выполнить определенный шаг, мы
обозначил варианты следующим образом:

Требуется	Вам нужно это сделать.
Рекомендуется	Из способов сделать это мы рекомендуем сначала попробовать этот.
Альтернатива	Из всех возможных способов, этот способ может работать лучше, чем тот, который мы обычно рекомендуем.

Загрузка данных

Класс cell_data_set

Цицерон хранит данные в объектах
набор_данных_ячейки (CDS)
класс.Класс является производным от класса Bioconductor SingleCellExperiment , который предоставляет
общий интерфейс, знакомый тем, кто анализировал одноклеточные эксперименты с Bioconductor. Монокль обеспечивает
подробная документация о том, как создать входной CDS
Вот.

Чтобы изменить объект CDS, чтобы он содержал доступность хроматина, а не данные выражения, Цицерон использует пики как
его особенности data fData , а не гены или транскрипты.В частности, многие функции Цицерона
требуется информация о пиках в форме chr1_103

_10391134. Например, входная таблица fData может выглядеть
как это:

	site_name	хромосома	бп1	бп2
chr10_100002625_100002940	chr10_100002625_100002940	10	100002625	100002940
chr10_100006458_100007593	chr10_100006458_100007593	10	100006458	100007593
chr10_100011280_100011780	chr10_100011280_100011780	10	100011280	100011780
chr10_100013372_100013596	chr10_100013372_100013596	10	100013372	100013596
chr10_100015079_100015428	chr10_100015079_100015428	10	100015079	100015428

Загрузка данных из формата простой разреженной матрицы

Вы можете получить доступ к образцу набора данных, полученному из атласа Mouse sci-ATAC-seq.
данные по почкам, опубликованные в Cusanovich and Hill, et.и др .:

  # Код для загрузки (54M) и распаковки файла - может занять пару минут
# в зависимости от интернет-соединения:
temp <- textConnection (readLines (gzcon (url ("http://staff.washington.edu/hpliner/data/kidney_data.txt.gz"))))

# считываем данные
cicero_data <- таблица чтения (темп)  

Для удобства Цицерон включает функцию под названием make_atac_cds . Эта функция принимает в качестве входных данных
data.frame или путь к файлу в формате разреженной матрицы.В частности, этот файл должен быть
текстовый файл с разделителями табуляции и тремя столбцами. Первый столбец - координаты пика в виде
"chr10_100013372_100013596", второй столбец - это имя ячейки, а третий столбец - целое число,
представляет количество чтений из этой ячейки, перекрывающих этот пик. В файле не должно быть строки заголовка.

Например:

chr10_100002625_100002940	ячейка1	1
chr10_100006458_100007593	ячейка2	2
chr10_100006458_100007593	ячейка3	1
chr10_100013372_100013596	ячейка2	1
chr10_100015079_100015428	ячейка4	3

Результатом make_atac_cds является действительный объект CDS, готовый для ввода в нижележащий Цицерон.
функции.

  input_cds <- make_atac_cds (cice  

.

Цицерон: академический скептицизм | Интернет-энциклопедия философии

Цицерон (106–43 до н. Э.) В молодости принял философские взгляды академических скептиков где-то в 80-х годах. В 89/8 г. Филон Лариссинский, глава Платоновской академии, бежал из Афин в Рим по политическим причинам. Находясь в Риме, Цицерон посещал публичные лекции Филона и начал вместе с ним изучать философию. Цицерон также учился у самых выдающихся представителей других эллинистических философских школ: Посидония (стоик), Зенона из Цития и Федра (эпикурейцы) и Кратипп (перипатетик).Хотя Академия, вероятно, перестала существовать как учреждение после смерти Филона в 84 году, Цицерон продолжал отстаивать ее методологию в своих философских диалогах.

Академическая должность привлекала Цицерона по разным причинам (Раздел 1). Академики спорили по обе стороны от каждого вопроса, чтобы подорвать догматическое доверие своих собеседников. Учитель Цицерона Филон также применил этот метод, чтобы определить, какая позиция пользуется наиболее рациональной поддержкой.Учитывая его риторические и судебно-медицинские навыки, Цицерон, вероятно, нашел этот метод привлекательным. Это также было идеальным для его проекта побуждения правящего класса римлян к занятиям философией. Вместо того, чтобы изложить свои личные взгляды, Цицерон изложил в диалоге самые сильные аргументы, которые он мог извлечь из других философских текстов. Идея заключалась в том, чтобы побудить читателя прийти к собственному выводу, но, что еще более важно, принять академический метод исследования. Возможно, наиболее привлекательной чертой академической философии для Цицерона была интеллектуальная свобода, гарантированная этим методом.Академик не привязан к какой-либо конкретной доктрине как академик. Он только обязан принять вердикт своей наилучшей рациональной оценки аргументов за и против.

Цицерон утверждает, что причины его академической преданности полностью изложены в его Academica ( De Natura Deorum 1.11). Хотя эти академические книги фрагментарны, они, тем не менее, содержат подробный отчет о споре между академиками и стоиками о возможности знания (разделы 2 и 3) вместе с объяснением Филона того, как мы можем достаточно хорошо справляться без знания (раздел 4).

Содержание

1. Академия скептиков и ее обращение к Цицерону
2. Аргументы за и против стоической эпистемологии в Academica
3. Косвенные аргументы в поддержку стоической эпистемологии в Academica
4. Положительный фаллибилизм Академии Филонии
5. Ссылки и дополнительная литература
   1. Латинские тексты и переводы
   2. Избранная библиография дополнительной литературы

1.Академия скептиков и ее обращение к Цицерону

В период скептического отношения к Академии среди академиков (ок. 268/7 г. до н. Э. - 1 век до н. Э.) Были некоторые важные различия, но есть и объединяющая черта. Все они сосредоточились, если не исключительно, на опровержении. Вдохновленные Сократом (как он появляется в некоторых диалогах Платона), они стремились бороться с чрезмерно самоуверенной позицией догматиков. Поскольку стоики были самыми влиятельными догматиками того времени, скептически настроенные академики посвятили большую часть своей энергии борьбе с ними, в частности.(Догматизм в эллинистический период - это просто вопрос положительного подтверждения того, что человек знает истинность некоторых систематически связанных философских положений - он не обязательно должен иметь уничижительный оттенок, связанный с ним в настоящее время.)

Чтобы опровергнуть своих оппонентов, академики рассуждали диалектически. Вместо того, чтобы отстаивать свою позицию сами по себе, они открыли бы собеседнику, что его убеждения несовместимы друг с другом и, таким образом, он не может оправдать свои притязания на знание.Например, предположим, что я утверждаю, что знаю, что справедливость - это то, что говорят сильные. Затем, отвечая на вопрос скептика, я на основании собственных предпосылок прихожу к выводу, что справедливость - это не то, о чем говорят сильные. Отсюда следует, что я действительно не знал того, о чем заявлял. Оперативное предположение состоит в том, что, если бы я знал, что такое справедливость, я смог бы показать, почему моя вера истинна. Если я противоречу себе или у меня заканчиваются правдоподобные причины, тогда я не знаю, что такое справедливость, в конце концов - даже если моя вера окажется правдой, я не знаю, почему это правда.

Позже ученые также начали спорить по обе стороны каждой проблемы, за и против. Некоторые, видимо, стремились показать, что о рассматриваемом вопросе ничего не известно. Для достижения этой цели они показали другим, что существуют столь же сильные аргументы за и против, и, следовательно, нет веских причин для принятия какой-либо позиции. Другие использовали тот же метод, чтобы выяснить, какую сторону вопроса можно наиболее убедительно защитить. Но все академики согласились с тем, что стоики не смогли адекватно защитить свою эпистемологию; то есть они не показали, что знание возможно (подробнее об этом ниже в разделах 2 и 3).

Цицерон находил более позднюю академическую должность привлекательной по множеству причин. Метод аргументации «за» и «против» естественным образом сочетался с его огромными ораторскими и судебно-медицинскими навыками. Как юрист и оратор он был доволен тем, что Академия настаивает на преподавании риторики наряду с философией на том основании, что эти две дисциплины поддерживают друг друга. Он также нашел эту позицию идеально подходящей для его философского проекта по вдохновению римского правящего класса на занятия философией.В своих диалогах он использует академический метод с целью побудить своих читателей думать самостоятельно, а не полагаться на авторитет.

Его, пожалуй, больше всего привлекала интеллектуальная свобода ученых. В своем самом раннем заявлении об академической преданности Цицерон отмечает, что он с радостью изменит свое мнение, если кто-нибудь укажет на его ошибку. Ибо не постыдно что-то понять недостаточно. Однако стыдно продолжать глупо и долгое время, не имея достаточного понимания.Причина этого в том, что недостаточное понимание происходит из-за общей слабости человечества. Это до некоторой степени неизбежно или, по крайней мере, простительно. Однако глупого упорства можно избежать, и потому оно постыдно и порицательно. ( De Inventione 2.9) Цицерон описывает такую ​​настойчивость как упорную приверженность своей позиции, потому что он начал испытывать к ней некоторую привязанность. Академик, напротив, не должен иметь никаких экстрарациональных мотивов в защите своей точки зрения или в настойчивости, когда или если он это делает.

Частично обоснование такого подхода заключается в том, что мы не можем полностью оценить относительные сильные и слабые стороны имеющихся философских позиций, если мы не изучим досконально то, что можно сказать за и против них. Присвоение философской позиции до этого преждевременно. Когда мы начинаем, нам не хватает знаний или мудрости, которые мы ищем, и поэтому мы не в состоянии адекватно судить, какой системе или какому философу следовать. Взявшись за академический проект, он или она может обнаружить, как это сделал Цицерон, что одной жизни недостаточно для завершения проекта и принятия окончательной позиции.

Эта свобода изменять свою позицию в соответствии с новой оценкой аргументов, может показаться, что избавляет от заботы о последовательности. Предположим, например, что я больше не верю, что аргументы в пользу войны с Карфагеном убедительны. Если раньше я считал, что Рим был оправдан в войне, теперь я верю в обратное. Как академик, я волен менять свое положение так часто, как захочу. Я не связан какими-либо доктринальными ограничениями из-за моей философской преданности.И я не связан тем, во что я раньше верил. Сохранение верности моим прежним убеждениям никогда не так важно, как принятие вердикта моей нынешней оценки аргументов.

Однако академическая свобода не является самоцелью; это средство достижения наиболее рациональной оборонительной позиции. Вот почему Цицерон характеризует метод академика как направленный на выявление и формулирование той точки зрения, которую можно поддерживать наиболее последовательно ( Academica 2.9), и как направленный на выявление того, что является истиной или, по крайней мере, наиболее близким к истине ( Academica ). 2.7, 2.65-66, De Officiis 2.8, Tusculan Disputations 1.8). Искомая последовательность - это согласие с рациональными доказательствами, а не с предыдущими убеждениями.

Цицерон часто выделяет эту свободу как наиболее определяющую и привлекательную черту философской практики академиков (например, De Legibus 1.36, Academica 2.134, Tusculan Disputations 4.83, 5.33, 5.82, De Officiis 2.7 , 3.20). Только они вправе принять все, что им кажется наиболее правдоподобным в данный момент (подробнее об академической вероятности см. Раздел 4 ниже).

2. Аргументы за и против стоической эпистемологии в Academica

Во время своего последнего энциклопедического всплеска диалогов (46-44 до н.э.) Цицерон написал свою эпистемологическую работу Academica . Первоначальная версия содержала две книги, названные в честь главного собеседника каждой, Катула и Лукулла. Последний из двух существует и обычно обозначается как Ac. 2 или Лукулл (= Люк .). Цицерон пересмотрел эти две оригинальные книги, разделив их на четыре, и заменил Лукулла Варроном в качестве основного собеседника.Сохранилась только первая четвертая переработанная версия. Обычно обозначается как Ac. 1.

В этих книгах Цицерон представляет аргументы за и против стоической теории познания, а также собственную позитивную фаллибилистическую альтернативу академиков. Следует отметить, что этика и эпистемология в Академических книгах неразрывно связаны. Цицерон несколько раз замечает, что они исследуют мудреца, то есть идеал совершенно мудрого человека.В конечном счете, вопрос о возможности познания со стоической точки зрения и в эллинистической философии в целом - это вопрос о возможности мудрости. Эллинистические философы вслед за Сократом Платона поставили своей главной задачей открытие лучшей человеческой жизни.

Для того, чтобы ответить на этот вызов, Зенон из Кития, основатель стоицизма, разработал отчет о том, как на самом деле может быть достигнуто знание, которое искал Сократ, то есть знание, которое ведет человека в наилучшей возможной человеческой жизни.То, что это могло быть достигнуто, он установил на том основании, что вселенная устроена провиденциально. Из провиденциального устройства следует, что человеческие существа должны быть оснащены для удовлетворения своего стремления к знанию, поскольку Природа не поступила бы так капризно, чтобы дать нам такое важное желание, не предоставив средств для его исполнения.

Если человек развил свои природные способности в соответствии с природой, он в конце концов научился бы безошибочно отличать истинное от ложного, по крайней мере, в том, что касается счастья.Мудрец не всеведущ, но он непогрешим. Его знания гарантируют, что он всегда будет жить в согласии с природой, которая тождественна добродетели и счастью.

Все верования мудреца истинны и поняты таким образом, что никакой опыт и никакие аргументы не могут сбить его с толку. Эта неопровержимость в решающей степени зависит от того факта, что все верования мудреца истинны и прочно воспринимаются как таковые. Если бы он придерживался хотя бы одного ложного убеждения, его можно было бы убедить полагаться на него при отказе от истинных убеждений.Итак, мы можем видеть, что знания мудреца систематичны в том смысле, что каждое его истинное убеждение поддерживается другими.

В основе этого описания знания лежит впечатление, в котором мы не можем ошибиться. Этот тип впечатления дает нам критерий истины, то есть мерило, которое можно использовать, чтобы определить, что есть, а что нет. Если бы академикам удалось показать, что таких впечатлений нет, они бы эффективно подорвали возможность получения знаний, основанных на них.

Таким образом, центральный выпуск в Ac . 2 заключается в том, может ли впечатление быть воспринято или схвачено таким образом, чтобы гарантировать его истинность. Зенон охарактеризовал такое впечатление как когнитивное или умственно доступное ( katalêpton ) и определил его как то, что

(1) исходит из того, что происходит, то есть какое-то существующее положение дел
(2) точно передает все соответствующие особенности того, из чего он исходит, а
(3) не может быть точно таким же, как впечатление, которое происходит от что не так ( Ac. 2,77, ср. Счет Секста по адресу Adversus Mathematikos [= M ] 7.248).

Каталепсис возникает, когда человек соглашается с когнитивным впечатлением, тем самым твердо осознавая его истинность. Поэтому всякий раз, когда кто-то соглашается с когнитивным впечатлением, он обязательно формирует истинное убеждение.

Актуальный вопрос заключается в том, можно ли научиться отличать когнитивные впечатления от некогнитивных. Кажется, что невозможно узнать, были ли удовлетворены (1) и (2), кроме как путем изучения перцептивного содержания впечатления.Если это так, это открывает путь для главного возражения ученых. (Следует отметить, что стоики не считали, что все когнитивные впечатления являются перцептивными. У нас могут быть когнитивные впечатления от оценочных состояний дел - например, что для нас полезно помогать другу. Однако большая часть свидетельств о возможности такие впечатления ограничиваются случаями восприятия, и поэтому следующее обсуждение будет таким же ограниченным.)

Академики потребовали, чтобы стоики создали экземпляр этого когнитивного схватывания, который невосприимчив к скептическим контрпримерам, то есть невосприимчив к сценариям, в которых истинное впечатление обеспечивает те же сенсорные свидетельства, что и его ложный подражатель.По-видимому, таких контрпримеров предостаточно, и академики потратили много усилий на их разработку. ( Ac. 2.42) Один тип иллюстрирует случаи неправильной идентификации: например, однояйцевые близнецы, яйца, статуи или восковые отпечатки, сделанные одним и тем же кольцом. ( Ac. 2.84-87) Другой тип включает случаи иллюзий, снов и безумия. ( Ac. 2.88-91)

Таким образом, кажется, что любому примеру якобы когнитивного впечатления, предложенного стоиками, можно противопоставить доппельгангер академиков или сценарий, в котором за перцептивное содержание впечатления отвечает некий умственный дефект, а не объект.В любом случае академики бросают вызов третьей характеристике когнитивных впечатлений. Этот вызов очевиден в докладе Цицерона. ( Ac. 2.83, ср. 2.40) Академики согласны со стоиками в том, что некоторые впечатления истинны, а некоторые - ложны, и что ложные впечатления никогда не когнитивны. Они также соглашаются с тем, что если бы между двумя впечатлениями не было различий, то эти впечатления должны быть либо когнитивными, либо оба не могут быть когнитивными, то есть либо содержание восприятия обоих гарантирует их истинность, либо не может гарантировать их истинность.Другими словами, если бы не было различий между двумя впечатлениями, не могло быть случая, чтобы одно было когнитивным, а другое - нет. Решающей предпосылкой и сутью дискуссии является утверждение ученых, вопреки пункту 3 выше, что

(4) для каждого истинного впечатления может существовать ложное, идентичное (то есть качественно, а не численно).

Если мы допускаем (4), то не может быть впечатления, перцептивное содержание которого гарантирует его истинность; то есть не может быть познавательных впечатлений.Представьте, что вы получили чрезвычайно четкое и отчетливое впечатление от апельсина. Как бы вы ни старались подтвердить истинность этого впечатления или получить еще более ясное и отчетливое впечатление, оно все равно может оказаться ложным. Судя по тому, как это выглядит, вы никогда не узнаете, истинное ли это впечатление или ложное, качественно идентичное истинному. Возможность ошибки неизбежно возникает, если мы должны признать впечатление как когнитивное, чтобы оно могло играть предполагаемую эпистемическую роль.

В ответ на (4) стоики настаивали на том, что никакие два впечатления не могут быть идентичными ( Ac. 2.50). Таким образом, даже если два оттиска могут показаться идентичными, различимые черты все равно будут. В таких случаях мы должны оттачивать свои навыки и пока что воздерживаться от согласия (Деяния 2.56-57). Но Цицерон отвечает, что не имеет значения, являются ли впечатления абсолютно идентичными или неотличимыми для нас (Деян. 2.85). Проблема, как он это понимает, заключается в том, способны ли мы когда-либо точно идентифицировать впечатление как когнитивное на основе его перцептивного содержания.

Однако такая интерпретация может быть несправедливой по отношению к стоикам. В какой-то момент Лукулл, представитель стоиков в Academica , сравнивает согласие с когнитивными впечатлениями с опусканием весов на весы, когда на них кладут вес. Ум обязательно уступает и не может удержаться от одобрения того, что видно. ( Ac. 2.38) Секст также приписывает эту точку зрения более поздним стоикам: когда когнитивное впечатление лишено каких-либо препятствий, оно удерживает нас за волосы и практически тянет к согласию.( M 7.257) В конце концов, согласие должно быть добровольным. Но эти отрывки предполагают своего рода естественное соответствие между когнитивными впечатлениями и нашими рациональными способностями, так что когнитивные впечатления, по крайней мере потенциально, убедительны, чего не могут быть ложные впечатления. Согласно этой точке зрения, когнитивные впечатления влияют на должным образом тренированный ум совершенно иначе, чем ложные впечатления, воздействующие на тот же ум. Если существует это естественное соответствие между когнитивными впечатлениями и нашими рациональными способностями, тогда, возможно, все-таки возможно достичь необходимого уровня различения, чтобы гарантировать, что человек будет только соглашаться с когнитивными впечатлениями.

Тем не менее, Цицерон, очевидно, был удовлетворен тем, что стоикам не удалось показать, что когнитивные впечатления дают нам критерий истины на практике . Он был больше убежден в кажущемся безграничном количестве ложных впечатлений, которые мы в настоящее время не можем отличить от истинных, чем в отдаленной возможности развития нашей способности различать, чтобы преодолевать такие возможные обманы.

3. Косвенные аргументы в поддержку стоической эпистемологии в Academica

Лукулл также приводит некоторые косвенные аргументы.Он предполагает истинность академического положения Цицерона ( akatalêpsia, , то есть отрицание возможности katalêpsis ) и выводит из этого неприемлемые последствия. Есть два типа таких аргументов: во-первых, что akatalêpsia самооправданно или непоследовательно ( Ac . 2.33, 44, 58, см. Также 111), а во-вторых, что akatalêpsia исключает возможность определенных видов успешных действие, особенно действенное действие ( Ac . 2.19-27, 32-39).Это версии двух наиболее часто повторяемых аргументов против практически каждого древнего скептика. В этом контексте, однако, они специально созданы как ответы на отказ от критерия стоика.

Во-первых, рассмотрим обвинение в том, что akatalêpsia является самооправданным. Лукулл отмечает, что важнейшая посылка академиков (4) говорит нам, что нет (или, по крайней мере, может быть) различий между любым данным истинным впечатлением и ложным. И все же академики также заявляют, что некоторые впечатления верны, а некоторые - ложны, и это подразумевает, что между ними есть некоторая разница.( Ac. 2.44) Таким образом, отвергая katalêpsis , академики непоследовательно утверждают, что существует и не существует разницы между любым данным истинным впечатлением и ложным.

Доступен простой ответ на возражение. Цицерону нужно только заявить, что нет различий между любым данным истинным впечатлением и ложным. Это согласуется с утверждением, что существуют причинные различия, в частности, что истинные впечатления возникают из того, что происходит, а ложные - нет.Цицерон не отрицает существования истины, а скорее то, что мы можем понять ее с уверенностью. ( Ac. 2.111) Итак, проблема не в мире, а, скорее, в нашей неспособности развить наши способности различения до уровня, требуемого стоической теорией. Независимо от того, сколько у нас практики в распознавании яиц, всегда может быть пара яиц, сходство которых превышает наши возможности.

Но возражение Лукулла состоит не только в том, что akatalêpsia влечет за собой невозможность правильно определить, какие из моих впечатлений являются истинными.Его возражение также включает утверждение о том, что akatalêpsia влечет за собой искоренение любой адекватной концепции истины. ( Ac. 2.33) Однако, если у нас нет адекватного представления об истине, мы не можем последовательно утверждать, что одни впечатления истинны, а другие ложны. Другими словами, мы не должны признавать, что существует реальное различие между истиной и ложью, правильным и неправильным или любой другой парой, если мы не уверены, что наши соответствующие концепции каждого точно раскрывают это различие.Принимая эту точку зрения, трудность для стоиков состоит в том, чтобы объяснить, почему akatalêpsia влечет за собой искоренение любой адекватной концепции истины в первую очередь.

К сожалению, Лукулл не уточняет этот момент. Но объяснение должно иметь какое-то отношение к стоическому взгляду на oikeiôsis , провиденциальный процесс, посредством которого Природа направляет моральное и интеллектуальное развитие всех людей. Обрисовывая стоический взгляд на oikeiôsis , мы также придем ко второму виду возражений, упомянутых выше, а именно к тому, что akatalêpsia устраняет возможность определенных видов успешных действий, особенно добродетельных.

Стоики верят, что Природа вселяет в каждого из нас любовь к себе, которая выражается в нашем первичном и самом раннем стремлении к самосохранению. Мы естественным образом склонны выбирать то, что соответствует нашей природе, и отвергать то, что ей противоречит или вредно. В результате этой врожденной тенденции мы все неизбежно развиваем точные концепции ( prolêpseis ) о том, что полезно и что вредно для самосохранения. Это объясняет, среди прочего, инстинктивное стремление новорожденных к кормлению грудью: грудь воспринимается как полезная.

Эти естественно развитые концепции должны быть достоверными в соответствии с провидением природы. Если бы они вводили в заблуждение, это могло бы угрожать нашему существованию как вида, и было бы невозможно развить такие ошибочные концепции дальше в организованные совокупности знаний, проявляемые в умелой деятельности. Природа не гарантирует, что мы разовьем наши естественно приобретенные концепции в систематические совокупности знаний и, в конечном итоге, в добродетельные наклонности; и природа не гарантирует, что из всех желудей вырастут великолепные дубы.Но сырье предоставляется в обоих случаях.

Согласие с когнитивными впечатлениями необходимо для процесса, с помощью которого мы развиваем наши естественно развитые концепции ( prolêpseis ) в более точные концепции ( ennoiai ), которые регулируют наши рациональные суждения. Например, в De Finibus 3 стоический представитель Цицерона Катон описывает процесс, посредством которого наша естественная склонность к самосохранению трансформируется в истинное представление о добре.Наше стремление к самосохранению приводит нас к точным представлениям о том, что ценно или полезно. Затем, если мы правильно рассуждаем о природе этой ценности, мы постепенно распознаем то, что действительно ценно, то есть сам товар. ( De Finibus 3.16 ff.) Но, опять же, было бы невозможно прийти к истинному представлению о благе, если бы сырье каким-то образом вводило в заблуждение.

Лукулл отмечает, что разум «улавливает одни впечатления [предположительно познавательные], чтобы немедленно использовать их, другие, которые являются источником памяти, он, так сказать, хранит, а все остальное он упорядочивает по их подобиям, и таким образом создаются представления о вещах… »( Ac. 2.30, тр. Лонг и Седли [= LS] 40N) Итак, мы приходим к нашим представлениям в целом, выполняя мысленные операции над чувственным опытом. (ср. Диоген Лаэрций, 7.53). Если мы не можем полагаться на точность чувственного опыта, то есть если мы будем отрицать возможность katalêpsis , тогда будет невозможно сформировать точное представление об истине или что-либо еще. Это, в свою очередь, подрывает нашу способность отличать истинное от ложного в целом.

Когнитивные впечатления, таким образом, являются частью естественного соответствия между миром и нашими рациональными способностями - они указывают основной или непосредственный способ, которым мир постижим для нас.Отрицая существование когнитивных впечатлений, Лукулл утверждает, что академики стирают эту важную связь и делают мир в конечном итоге непонятным. Они «вырывают самые инструменты или оборудование жизни, или, скорее, они фактически разрушают основы всей жизни и лишают само живое существо разума, который дает ему жизнь…» ( Ac. 2.31, tr. LS 40N ) И он спрашивает, если представления, которые мы формируем на основе нашего опыта, «были ложными или отпечатаны на впечатлениях, неотличимых от ложных, как, черт возьми, мы могли бы их использовать?» ( Ac. 2.22, тр. LS 40M, ср. Ac. 2.19-20) Лукулл должен означать «как мы могли бы успешно использовать их?» - иначе мы могли бы просто сказать «плохо и ненадежно». Его вопрос предполагает очевидный успех, которого мы достигли в организации сенсорного опыта в систематические совокупности знаний, которые используются в умелой деятельности. Он считает, что для объяснения этого успеха мы должны признать, что некоторые впечатления являются когнитивными.

Отрицание katalêpsis также исключает возможность добродетели или мудрости.Если мы не можем сформировать точное представление о добре, мы никогда не сможем быть уверены в том, что какое-либо из наших конкретных действий действительно хорошее. Олицетворяя мудрость, Лукулл отмечает, что она не может быть мудростью, если она сомневается и находится в неведении относительно конечного блага, которое обеспечивает меру, по которой мы все оцениваем. ( Ac. 2.24) Например, предположим, что я согласен с утверждением о том, что мне полезно учить своих учеников скептицизму. Стоики считают, что если мое представление о добре неверно или даже если я не знаю, правильно ли оно, то результирующее действие не будет добродетельным.Возможно, это и правильно, но добродетель требует, чтобы я знал, что это правильно, и чтобы мои убеждения не поколебались никакими аргументами. Katalêpsis дает основание для такой уверенности. Таким образом, отрицание katalêpsis устраняет возможность добродетели.

Самая очевидная слабость этих возражений - это то, в какой степени они предполагают противоречивые элементы стоической системы. Если скептически настроенный оппонент не примет эти элементы, возражения не имеют силы.Но Цицерон действительно отвечает на эти возражения, возможно, потому, что он принимает многое из стоической системы, хотя и временно, характерным для академика. Защищая академическую позицию, он показывает, насколько успешные и умелые действия и даже добродетель возможны без katalêpsis .

4. Позитивный фаллибилизм Академии Филонии

Разработка позитивной альтернативы Stoic katalêpsis обычно считается результатом неправильного толкования более радикального скептицизма ранних ученых, особенно скептицизма Карнеада.Радикальное разнообразие не предусматривает приобретения убеждений; Успешно опровергнув все доступные (если не возможные) позиции, скептик может отказаться от суждений и ни во что не верить. Умеренное разнообразие, напротив, нацелено на достижение наиболее рационально оправданной позиции при полном осознании своей склонности к ошибкам.

Цицерон настаивает на том, что академики не отрицают существования истинных впечатлений; они отрицают только возможность безошибочного понимания их. Он не предлагает явной защиты для утверждения, что истинные впечатления существуют, но он признает существование технической экспертизы; тогда общая точность наших впечатлений могла бы дать лучшее объяснение этому факту.Пока он согласен с Лукуллом: не могло бы быть технических знаний, если бы не было абсолютно никакого различия между истинными и ложными впечатлениями. Техническая экспертиза, кажется, предполагает, что большинство впечатлений, на которые мы полагаемся, на самом деле верны.

Такая надежность, однако, полностью не зависит от нашей способности безошибочно отличать истину от ложной. Пока мы ответственно и осторожно используем наши впечатления, всегда допуская возможность ошибки, случайный обман не является серьезным поводом для беспокойства.

В ответ на возражения стоиков о том, что akatalêpsia приведет к бездействию, академики предположили, что мы можем хорошо ладить, полагаясь на то, что кажется субъективно правдоподобным: Аркесилай называет это разумным ( to eulogon ), и Карнеад как правдоподобный ( - питанон ). Цицерон переводит эти греческие термины с помощью одной из своих самых важных философских монет, probabilitas . Независимо от того, что предполагали его предшественники своими скептическими альтернативами, Цицерон явно имел в виду, что probabilitas каким-то образом похожи на правду.Он часто использует probabile и veri simile как взаимозаменяемые ( Ac. 2.7-9, 32, 99, Tusculan Disputations 1.17, 2.5).

Кроме того, он признает, что probabilitas полезно как «в жизни, так и в философских исследованиях и дискуссиях» ( Ac . 2.32). Таким образом, кажется, что Цицерон занимается не только объяснением относительно приземленных успехов, таких как наша способность ориентироваться, или даже более примечательными успехами науки, но также и философским объяснением возможности достижения прогресса.В самом деле, он утверждает, как в Академических книгах, так и в других местах, что добродетель возможна без стоика katalêpsis . Это очевидно в характере «ученого мудреца».

Академический мудрец «не боится, что может показаться, что он все вводит в заблуждение и делает все неопределенным. Ибо, если ему зададут вопрос о долге или о ряде других вопросов, в которых практика сделала его экспертом, он не ответил бы так же, как если бы его спросили, четное или нечетное число звезд. , и говорят, что он не знал; ибо в вещах неопределенных нет ничего вероятного, но в вещах, где есть вероятность, мудрый человек не будет в затруднении, что делать или что отвечать »( Ac .2.110, тр. Х. Рэкхэма). Руководствуясь исключительно probabilitas , мудрец планирует всю свою жизнь ( Ac . 2.99).

Цицерон гораздо менее откровенен в отношении деталей того, как мудрец использует probabilitas при рассмотрении конкурирующих философских утверждений. Но то, что мудрец действительно использует probabilitas таким образом, очевидно из того факта, что он принимает отрицание возможности katalêpsis как вероятное. ( Ac., 2.110) Такое решение указывает на то, что мудрец взвесил обе стороны спора и в результате пришел к своему вероятному суждению.

Скорее всего, Цицерон следит за адаптацией Филоном рассказа Карнеада о том, как мы должны проверять наши сенсорные впечатления, когда сомневаемся. (Наиболее подробно об этом сообщает Sextus Empiricus, M 7.166–189, см. Также Ac. 2.78). В относительно незначительных вопросах или когда у нас нет времени для более тщательного изучения, мы полагаемся на то, что сразу кажется правдоподобным.Даже если их не исследовать, такие впечатления могут поразить нас с разной степенью силы или яркости. Но поскольку каждое отдельное впечатление сопровождается множеством других связанных впечатлений, мы должны исследовать и их, если позволяет время. Когда ни одно из этих одновременных впечатлений не кажется ложным или несовместимым с рассматриваемым впечатлением, наша вера сильнее. В вопросах величайшей важности, особенно тех, которые касаются нашего счастья, мы должны пойти еще дальше и исследовать каждое из сопутствующих впечатлений индивидуально, задавая вопросы каждому из них на основании свидетельств других.( м 7,184)

Впечатления, оставшиеся после этого исследования, наиболее достоверны. Но степень достоверности не имеет верхнего предела, поскольку перекрестный допрос может продолжаться бесконечно. Общим для более высоких уровней проверки является то, что они направлены в первую очередь на опровержение ( M 7.189). В конце концов, наиболее достоверными оказались того, что пережило самые масштабные попытки «опровержения».

Учитывая, что Цицерон считает себя вовлеченным в ту же философскую практику, что и Карнеад, вполне вероятно, что опровержение играет такую ​​же центральную роль в философском применении probabilitas , как и в эмпирическом применении критерия Карнеада.Таким образом, чтобы использовать этот ошибочный критерий в философском исследовании, потребовались бы серьезные и продолжительные усилия, чтобы опровергнуть рассматриваемую точку зрения. Если он выдержит такое критическое рассмотрение, он будет казаться правдой. Поскольку мы имеем дело со степенью обоснованности, приближение к истине, скорее всего, относится к степени, в которой рассматриваемая точка зрения была рационально защищена. Дальнейшее предположение, лежащее в основе этого, состоит в том, что истину нельзя опровергнуть. Выжившие после серьезных попыток опровержения предоставили бы индуктивное свидетельство истинности этой точки зрения, и чем больше она выживает, тем больше она будет казаться похожей на истину.

В отличие от эмпирических случаев, философские вопросы обычно не требуют суждения. Мы можем бесконечно размышлять о том, является ли справедливость тем, о чем говорят сильные, тогда как приговоры не могут ждать ни жизни, ни смерти, борьбы или бегства. Эта неограниченность отражена в собственном рассмотрении Цицероном спора между стоиками и перипатетиками о достаточности добродетели для счастливой [ eudaimôn ] жизни. Иногда его склоняла позиция стоиков, согласно которой добродетель может гарантировать счастливую жизнь с такими внешними благами, как здоровье и богатство, или без них.А иногда его склоняла перипатетическая точка зрения, согласно которой добродетель требует по крайней мере некоторых из этих внешних благ для обеспечения счастливой жизни. Тот факт, что Цицерон продолжал до конца своей жизни бороться с этим вопросом, не означает, что он потерпел неудачу как академик. Не требуется раз и навсегда прийти к философской точке зрения, которую можно наиболее последовательно поддерживать; продолжаю искать это.

5. Ссылки и дополнительная литература

а. Латинские тексты и переводы

• Бриттен, К., тр. 2006. Cicero: On Academic Skepticism, Indianapolis: Hackett Publishing.
• Long and Sedley, tr. 1987. Эллинистические философы , тома 1 и 2, Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
  • Лонг и Седли предоставляют переводы и комментарии к значительной части Academica . Их тома незаменимы для изучения эллинистической философии в целом, и комментарии к избранным материалам из Academica чрезвычайно полезны.
• Rackham, H., tr. 1933/1994. Цицерон: De Natura Deorum, Academica , Cambridge, MA: Harvard University Press.
  • Этот том из Классической библиотеки Леба содержит латинский текст с английским переводом на лицевых страницах. В настоящее время это единственный доступный английский перевод всех академических книг (как и у нас).
• Reid, J. S. 1885. M. Tulli Ciceronis , Academica, London: MacMillan.
  • Для текстового анализа и философских комментариев издание Рейда все еще имеет ценность.

б. Избранная библиография дополнительной литературы

• Бриттен, C. 2001. Филон из Ларисы: последний из академических скептиков , Оксфорд: Oxford University Press.
  • Хотя Бриттен не говорит конкретно о Цицероне как философе, он широко использует академические книги для реконструкции позиций, занимаемых Филоном, а также истории Академии в целом. Это очень тщательно проработанная и всеобъемлющая книга.Помимо стимулирующей реконструкции взглядов Филона, есть очень полезное приложение, содержащее все свидетельства о Филоне вместе с переводами.
• Glucker, J. 1978. Антиох и Поздняя академия , Hypomnemata 56, Göttingen.
• Glucker, J. 1988. «Философская принадлежность Цицерона», в Dillon, J.M. and A.A. Long, eds., Вопрос об «эклектизме»: исследования поздней греческой философии , Беркли.
• Глюкер, Дж.1995. «Probabile, Veri Simile и родственные термины», в Powell, ed.
• Görler, W. 1995. «Как заставить замолчать нарушителя спокойствия: De Legibus 1.39 и непрерывность скептицизма Цицерона», Пауэлл, изд.
  • Это ответ на более раннюю статью Глюкера, в которой утверждается, что Цицерон дважды менял свою принадлежность: один раз с юной приверженности скептической Академии на более догматичную позицию Антиоха, а затем снова в жизни.
• Мансфельд, Дж. И Б.Инвуд, ред. 1997. Согласие и аргументы: исследования в академических книгах Цицерона , Лейден: Brill.
  • Этот и следующий том настоятельно рекомендуется в качестве отправной точки для дальнейшего изучения скептицизма Цицерона и поздней Академии в целом.
• Пауэлл, J.G.F., изд. 1995. Цицерон Философ , Оксфорд.
• Tarrant, H. 1985. Skepticism or Platonism , Cambridge: Cambridge University Press.

Информация об авторе

Harald Thorsrud
Электронная почта: hthorsrud @ agnesscott.edu
Государственный университет Нью-Мексико
США

,

Simple English Wikipedia, бесплатная энциклопедия

Марк Туллий Цицерон ^[1] (3 января 106 г. до н.э. - 7 декабря 43 г. до н.э.) был римским государственным деятелем, консулом, юристом, политическим теоретиком и философом. Его часто считают одним из величайших ораторов и стилистов Рима. ^{[2] [3]}

Его латынь считается образцом классической латыни. Он познакомил римлян с греческой философией.

Цицерон принимал активное участие в политике Римской республики.После смерти Юлия Цезаря Цицерон стал врагом Марка Антония. В борьбе за власть Цицерон напал на Антония в серии речей. Цицерон был объявлен врагом государства Вторым Триумвиратом. Он был казнен в 43 г. до н.э. солдатами Триумвирата.

1. ↑ Латинское произношение: ['kikeroː], обычно произносится [ˈsɪsərəʊ] на английском языке.
2. ↑ Rawson, E .: Цицерон, портрет (1975) с.303
3. ↑ Haskell, H.J.: Это был Цицерон (1964) с.300-301.

• Эверит, Энтони 2001, Цицерон: жизнь и времена величайшего политика Рима , Random House, переплет, 359 страниц, ISBN 0-375-50746-9
• Haskell, H.J .: (1946) Это был Cicero , Fawcett Publications, Inc. Гринвич, Коннектикут, США
• Роусон, Элизабет (1975) Цицерон, портрет , Аллен Лейн, Лондон ISBN 0-7139-0864-5
• Тейлор, Х. (1918). Цицерон: Очерк его жизни и творчества. Чикаго: A. C. McClurg & Co.

Викискладе есть медиафайлы, связанные с Cicero .

Общие [изменить | изменить источник]

Работы Цицерона [изменить | изменить источник]

,